На 2016 год запланировано проведение Великого и Святого собора Православной Церкви. В марте 2014 года главы всех автокефальных (независимых) Православных Церквей встретились в Стамбуле, священной столице Константинопольского Патриархата, которая исторически (по крайней мере с пятого века) координирует подобные собрания, способствуя единству, служа апелляционной инстанцией для этих Церквей. Наверное, главным из единогласно одобренных на этом собрании решений стало намерение предстоятелей Церквей созвать Великий собор в 2016 году, который ориентировочно планируется провести в храме святой Ирины, где в 381 году проходил Второй Вселенский собор, завершивший формирование «Символа веры», который в наши дни читает большинство христиан. В настоящее время храм святой Ирины в Стамбуле функционирует как музей, и он никогда не был превращен в мечеть после падения Константинополя в 1453 году.
На Собор 2016 года, обсуждение и подготовка которого началась, по крайней мере, с 1961 г. (хотя предложения о проведении такого собора поступали еще в 1920-е и 1930-е годы), в первый раз прибудут представители всех четырнадцати поместных Православных Церквей. Сама концепция, не говоря уже о факте созыва столь великого или всеобщего собора, совершенно беспрецедентна. В заседаниях примут участие патриархи, архиепископы и епископы из четырнадцати автокефальных Православных Церквей, в том числе из всех древних патриархатов, за исключением Рима.
Комментаторам-богословам и историкам-аналитикам следует иметь в виду, что процессы, происходящие в Православной Церкви, могут выглядеть не столь упорядоченными или организованными, как в некоторых западных Церквах, именно потому, что они предполагают согласие всех Церквей, а не диктат какой-либо одной Церкви или руководителя. Однако было бы наивно игнорировать разногласия среди различных Церквей, полагая, что это всего лишь результат борьбы за власть. И хотя такая оценка может не всегда быть ошибочной, а подобные процессы могут разочаровать как тех, кто внутри, так и тех, кто пребывает за пределами Православной Церкви, такой подход представляется значительно более демократическим, нежели может показаться на первый взгляд, хотя нередко он требует немалых усилий.
Вопросы для обсуждения и принятия решений на Великом соборе были тщательно отобраны в начале 1970-х годов, а некоторые из них возникли еще в начале 1960-х годов. Обсуждаемые темы и тексты касаются некоторых внутрицерковных вопросов, понятных лишь «посвященным», — таких как порядок упоминания Церквей и обсуждение общего календаря; но также они включают в себя проблемы, возникшие вследствие приспособления древней веры к современной реальности, как например, дисциплина поста или, скажем, положение о браке в мультикультурном и межрелигиозного мире.
Важнее то, что документы касаются таких чувствительных вопросов, как отношение Православной Церкви к другим христианским исповеданиям, ответ Православия на вызовы современной эпохи, а также проблемы «неправославного» (или неканонического) устройства, с которыми Православная Церковь сталкивается на Западе.
Людям непосвященным последние три темы могут показаться простыми, не требующими глубокого рассмотрения, однако они жизненно важны для роста Православной Церкви. Например, экуменическая открытость весьма традиционной Церкви имеет решающее значение, особенно в свете позиции консервативных и традиционалистских кругов в греческом и славянском мирах. От того, как Православная Церковь реагирует на современную ситуацию, напрямую зависит отклик на ее учение в публичной сфере.
Третий пункт касается роли Православной Церкви в неправославных странах (или, как обычно говорят, Православия в «диаспоре»). Имеется в виду способ достижения надлежащего канонического состояния — когда в одной епархии (или в одном городе) наличествует один епископ — в ситуации, когда в настоящее время в данной области параллельно существуют епархии нескольких этнических Православных Церквей и, следовательно, более одного епископа. Будут ли церковные руководители предоставлять этим областям некий статус автономии? И, что еще важнее, заинтересованы ли церковные руководители в таких странах, как Соединенные Штаты Америки, в единой, совместной церковной организации? Или же они так и останутся одержимы узко националистическими интересами?
Некоторые комментаторы поспешили раскритиковать предстоящий Собор как малозначительный и нерезультативный. Критики обычно отмечают, что ни один вероучительный вопрос не будет предметом обсуждения на Соборе, и не предполагается принятие какого-либо вероопределения. Я не вполне уверен, что епископы, участвовавшее в предыдущих соборах, сознавали, что им придется участвовать в богодухновенном разрешении богословских споров и улаживании церковных противоречий; они просто занимались текущими вопросами.
Тем не менее, есть по крайней мере две темы, требующие авторитетного и принципиального решения на Великом соборе, обладающем всеобщим и ни с чем не сравнимым авторитетом. Первая — это вопрос о том, как Православные Церкви должны реагировать на религиозный фундаментализм и фанатизм. Единственным и недвусмысленным ответом на действия экстремистских и подрывных элементов и группировок – нередко совершающиеся под влиянием жестких и реакционных монашествующих кругов – могла бы стать решительная и убежденная приверженность «царскому пути» рассудительности и умеренности, характерной для знаменитых учителей ранней Церкви. Дождемся ли мы осуждения сепаратистских групп и нового декларирования экуменической открытости?
Возможно, самым весомым решением Великого собора, имеющим далеко идущие последствия, станет вопрос об организации и управлении в Православной Церкви в мировом масштабе.
Вопрос в том, достигли ли церкви за границей, состоящие из православных иммигрантов и новообращенных, давно укоренившихся в своих новых странах, и культурах, в отрыве от «матери-Церкви» — например, в Соединенных Штатах, Западной Европе, Австралии и Азии, — зрелости, приобрели ли целеустремленность и верность в служении своему народу и совместному решению проблем.
К сожалению, большинство Православных Церквей, похоже, отступают в удушливый, спокойный и безопасный провинциализм, объясняя или оправдывая это необходимостью заботы о внутренних делах, которые считаются более важными, чем пастырская забота о сотрудничестве или коллегиальности. Еще печальнее то, что современные епископы, живущие в современном мире и имеющие лучшее представление о нем и о глобальных вызовах, по крайней мере, по сравнению со своими предшественниками, которые были ограничены «железным занавесом» или рамками жесткой ксенофобии, оказались менее заинтересованными в преодолении всевозможных предрассудков и узости.
Время покажет, насколько православные хотят того, чтобы Великий собор 2016 года состоялся, и какой статус придадут этому Собору сами Православные Церкви. Посмотрим, насколько каждая из независимых Церквей готова отложить в сторону чувство собственного национального превосходства и соблазны светской власти.
Иоанн Хрисавгис — диакон и богословский советник Вселенского патриарха Варфоломея.
Перевод с английского Игоря Мялковского. Оригинал опубликован в журнале First Things, 3-3-2015.