После окончания проскомидии, когда все уже приготовлено к служению Литургии, священник возглашает: «Благословенно Царство Отца и Сына и Святаго Духа…» Так начинается первая часть Литургии – Литургия оглашенных.
Название этой части Литургии показывает, что в ней могут участвовать лица, готовящиеся ко Крещению. В Древней Церкви был развит институт катехумената, или оглашения. Перед тем, как принять Крещение и войти в Церковь, оглашенные обучались основным истинам православной веры. В наши дни эта практика начинает постепенно возрождаться. На первой части Литургии оглашенные могут присутствовать, поскольку на ней не совершается евхаристического приношения, а только подготовительные действия, предназначенные в том числе и для оглашенных. Эта часть Литургии – главным образом назидательная.
«Благословенно Царство…»
Начальный возглас священника «Благословенно Царство…» – самый торжественный. Он указывает на то, что Литургия есть вхождение верных в небесное Царство. Таинства Крещения и Брака также начинаются этим возгласом, что указывает на их тесную связь с Евхаристией: раньше они были включены в состав Литургии.
Словами о приближении Царства Божия началась проповедь Предтечи и Иисуса Христа. Молением о приближении Царства начинается главная христианская молитва, дарованная Самим Господом: «Да приидет Царствие Твое…». Это Царство – содержание жизни христианина. О нем предвозвещали ветхозаветные пророки, к нему была направлена вся священная история. И вот, с приходом в мир Христа это Царство стало доступным каждому. После Своего Воскресения Христос воцарился, и всякий верующий в Него принадлежит Его Царству. Жизнь в Царстве Божием, согласно Писанию и преданию Церкви – это жизнь в познании Бога, в любви к Нему и единстве с Ним. Это жизнь не только со Христом, но во Христе. «Христос есть Господь» – исповедовали первые христиане, и за отказ исповедать господом римского императора отправлялись на казнь.
Церковь живет в Царстве Божием, но это Царство сокрыто от внешних. Нельзя обнаружить видимые признаки этого Царства. Оно, пребывающее по слову Господа «внутри нас» (Лк. 17: 21), открывается очам веры. Во всей полноте оно откроется после Второго пришествие Христа, и потому оно – Царство будущего века. К сожалению, современные христиане редко живут опытом Царства Божия, не воспринимают его как «приблизившееся», относя его к «загробному» миру. Царство Божие отнесено в недостижимую бесконечность и не переживается как чаемое, как радостное исполнение всех надежд. Из сознания христиан почти исчезла антиномия «мир сей – Царство Божие», так ярко выраженная на страницах Евангелия. Теперь мы склонны думать, что некогда Царство Божие придет на смену миру сему, в то время как для Древней Церкви было реальностью именно то, что Царство приблизилось и уже есть среди нас, уже действует в мире. В литургическом возгласе первых христиан – арамейском «маранафа» – заключалась вся радость и надежда: «Господь пришел, Господь приходит, Господь придет!»
Литургия есть явление Царства Божия в собрании верных. Она не сводится только к преложению Даров и причащению, в ней нет «второстепенных» частей. Таинство Евхаристии, соединяющее Небо и землю, начинается с самого первого возгласа. Предстоятель благословляет Царство. Этим он вместе со всей общиной признает и исповедует Царство Божие как высшую и последнюю ценность. В самом начале литургического странствия он провозглашает цель восхождения. Все верующие устремляют всю свою жизнь к единому на потребу. Они свидетельствуют, что Царство Божие уже даровано Церкви. Царство приходит ныне, пребывает присно (всегда) и во веки веков. Отвечая «Аминь», верующие не просто соглашаются со словами предстоятеля, но исповедуют свое личное ответственное участие в священнодействии. «Тому, что вы есть, скажите Аминь, – пишет блаженный Августин, – и таким образом запечатайте это ответом своим. Ибо вы слышите: «Тело Христово», – и отвечаете: «Аминь». Будьте же членом Тела Христова, осуществляемого вашим Аминь… Священнодействуйте то, что вы есть…».
Когда Литургия служится с диаконом, то он перед первым возгласом предстоятеля тихо произносит: «Время сотворити Господеви», т. е. наступило время, когда будет творить Господь. Это не просто «удобное время». Это время новое, время Царства Божия, которое входит во время «века сего» и возводит Церковь на Небо.
«Миром Господу помолимся…»
За начальным возгласом следует великая, или мирная ектения. Эта ектения присутствует в начале почти каждого последования: Вечерни, Утрени, Крещения, Брака и пр. Первое прошение ектении – Миром Господу помолимся… – представляет собой неверный перевод с греческого, благодаря которому многие понимают слова диакона как приглашение помолиться всем вместе, «всем миром». Правильно было бы перевести «в мире», в мире друг с другом, в мире Христовом. Едиными устами и единым сердцем мы обращаемся к Господу.
О свышнем мире и о спасении душ наших… Церковь имеет мир Господень, как и все верные имеют дар помазания Духа Святого. Но то, что дано, должно быть активно принято нами. Каждый, кто серьезно относится с своей духовной жизни, знает, как тяжело бывает порой сохранить дар, не растеряв его в соблазнах греха. Каждый христианин ведет постоянную борьбу, отпадая от Бога грехами и возвращаясь к Нему в покаянии от всего сердца. Вся Церковь – это не Церковь уже спасенных, но Церковь спасающихся грешников. Все в пути, все ищут Царствия Божия (ср. Мф. 6: 33). Прошение ектении указывает на самое главное предназначение нашей жизни, самую высокую цель.
О мире всего мира… Мы молимся, чтобы мир Господень распространился на всех, чтобы никто не остался вне Царствия Божия. Таким образом, Церковь обнимает любовью всех без исключения.
О благостоянии святых Божиих церквей и соединении всех… Молитва о верности христиан. Веровать в Бога означает не просто признавать Его существование, но доверять Ему и быть верным. Рассеянная по всему миру Церковь всегда и везде должна быть верной своему призванию и преодолевать все разделения и расколы, помня то том, что она должна приводить всех к соединению во Христе.
О святем храме сем и с верою, благоговением и страхом Божиим входящим в него… Мы не должны забывать этих условий участия в Таинстве. Идя в храм, нужно испытывать себя: есть ли у нас благоговение и «страх Божий», не идем ли мы просто по привычке, не благоговея перед неизреченной высотой Таинства, совершающегося на Литургии.
О епископе, клире и народе. Мы молимся о Церкви. Единство епископата, клириков и народа Божия являет Тело Христово. «Где будет епископ, там должен быть и народ, также, как где Иисус Христос, там и кафолическая Церковь», – пишет священномученик Игнатий Богоносец.
О стране, городе, властях, о всех людях, о благорастворении воздухов, о изобилии плодов земных, о плавающих, путешествующих, недугующих, страждущих, плененных… Молитва Церкви охватывает собою весь мир, всех людей. Это поистине вселенская молитва, ходатайство о всем творении Божием. Мы так часто думаем только о себе, и даже становясь на молитву, просим Бога о собственных нуждах, о своем здоровье и успехе и о наших близких. На Литургии мы должны молиться не частной молитвой, но молитвой Церкви, расширять свои прошения, свое ходатайство на всю полноту мироздания.
В заключительном прошении ектении, помянув Приснодеву Марию и всех святых, мы должны всю жизнь предать Христу Богу, потому что Он – наша подлинная жизнь. В Крещении мы умерли для жизни мирской, и с тех пор наша настоящая жизнь «сокрыта со Христом в Боге» (Кол. 3: 3).
Молитвы священника
Ектения оканчивается молитвой священника. К сожалению, в настоящее время молящиеся за редким исключением не слышат полностью ее слова, но только возглас священника, представляющий собой последние строки молитвы. Такие «тайные» молитвы читаются после каждой ектении и во время других священнодействий на Литургии. Многие считают их «секретными», потаенными, но в действительности это не так. Эти молитвы произносятся не от лица одного лишь священника или духовенства, но от всего собрания. Стоящие в храме – не зрители, но участники богослужения. Они также священнодействуют Таинство. Мы исповедуем Церковь соборной, и эта соборность выражается в том числе в неотделимости священника от паствы. Совершая священнодействия, священник делает это не сам по себе, но как священник Церкви, предстоятель собрания. Такое понимание священства нисколько не умаляет достоинства церковной иерархии. На Литургии служат не только священник с диаконом, но все, предстоящие в храме, что показано в одной из молитв Литургии свт. Иоанна Златоуста: «Даруй, Боже, и молящимся с нами… всегда со страхом и любовию служащим Тебе…». Евхаристические молитвы – молитвы всей общины. Первенствующая Церковь свидетельствует об этом словами св. Климента Римского: «Каждый из нас, братие, в своем чине да благодарит Господа» (т. е. участвует в Евхаристии – Благодарении).
Постепенно с течением времени церковное сознание христиан все больше ослаблялось, народ становился все более равнодушен к Церкви. Это и привело к практике тайного чтения евхаристических молитв. В свою очередь, эта практика не укрепила церковное сознание, но еще более размыла его. Начало это происходить, по-видимому, во времена правления Юстниана, а с VIII века уже стало общепринятой традицией. В то же время 137-я новелла Юстиниана строго запрещает тайное чтение молитв: «Повелеваем, чтобы все епископы и пресвитеры не тайно совершали божественное приношение и бывающую при святом крещении молитву, но таким голосом, который хорошо был бы слышен верным народом, дабы уши слышащих приходили от того в большее благоговение, богохваление и благословение».
В чем недостаток тайного чтения священнических молитв? Архимандрит Киприан (Керн) указывает следующее: «При тайном чтении молитв Церковь: а) лишает верный народ участия в сознательной евхаристической жизни; б) лишает его назидательного содержания литургийных молитв, являющихся, как и весь литургический материал, живым исповеданием церковной веры, откровением народу церковного литургического богословия; в) способствует не укреплению, а именно ослаблению церковного чувства; и наконец г) это является причиной того, что народ, ничего не понимающий из отрывочных возгласов… желая удовлетворить свое религиозное чувство, ищет тому других путей». «Другие пути», о которых говорит архим. Киприан, это увлечение акафистами и молебнами, которые в наших храмах, увы, часто совершаются после Литургии.
В настоящее время в Православной Церкви все слышнее раздаются голоса о необходимости евхаристического возрождения. Это тенденция не только последних десятилетий. В начале XX века некоторые архиереи и церковные деятели высказывались в пользу гласного чтения евхаристических молитв, в числе этих архипастырей был и епископ Сергий (Страгородский), впоследствии патриарх Московский и всея Руси. Несомненно, что эти шаги стоит только приветствовать. Не заслуживают оправдания те священнослужители, которые считают, что слова молитв необходимо скрывать от верующих, что прихожане недостойны слышать те молитвы, которые читает священник. В Церкви нет ничего секретного, что стоило бы прятать от мирян.
Три священнических молитвы читаются последовательно перед пением каждого из трех антифонов. В первой из них мы исповедуем веру Церкви в то, что Божия держава несказанна, слава безмерна, милость непостижима и человеколюбие неизреченно. Четыре определения свойств Божиих начинаются с отрицательной приставки не-, что указывает на абсолютную недоступность Бога чувственному познанию. Бог несоизмерим с нашими понятиями, определениями и представлениями о Нем, даже самыми возвышенными, поэтому основа православного богословия – апофатична. Ни одно из описаний Бога не может сообщить нам верного представления о Нем. Бог превосходит всякое свойство, которое мы приписываем Ему: любовь Божия несоизмеримо выше человеческой любви, ведение Божие не может сравниться ни с какими человеческими познаниями, бытие Бога безмерно превосходит наше представление о бытии и т. д. Поэтому мы не можем говорить в точности о том, каков Бог; мы говорим о том, что Бог не есть. Такой способ рассуждения называется апофатическим (отрицательным). Но это – не отказ от познания Бога, как может показаться стороннему наблюдателю, не вошедшему в мир веры и опыта подвижников Православной Церкви. «Апофатическое незнание, – пишет наш выдающийся богослов прот. Георгий Флоровский,- есть скорее сверх-знание – не отсутствие знания, но совершенное знание, несоизмеримое поэтому со всяким частичным познанием. Это незнание есть созерцание… Бог познается не издали, не через размышление о Нем, но через непостижимое с Ним соединение…».
Непостижимый и неизреченный Бог хочет явить Себя людям, а верующих в Него сделать Своим народом. Вторая молитва исповедует нашу принадлежность народу Божию: «Спаси люди Твоя и благослови достояние Твое, исполнение Церкви Твоея сохрани, освяти любящих благолепие дома Твоего… и не остави нас, уповающих на Тя».
Слова третьей молитвы свидетельствуют о том, что нам, народу Божию, даровано познание истины, которая сообщает жизнь вечную: «…Сам и ныне рабов Твоих прошения к полезному исполни, подая нам и в настоящем веке познание Твоей истины, и в будущем жизнь вечную даруя».
Эти три молитвы одинаковы в Литургии как свт. Иоанна Златоуста, так и свт. Василия Великого.
Антифоны
После молитв священника хор исполняет три антифона – песнопения, состоящие из строк псалмов (в праздничные дни третий антифон состоит из заповедей Блаженств), которые поются попеременно правым и левым хором. Происхождение антифонов как жанра церковной гимнографии очень древнее. Первое свидетельство об антифонном (чередующемся) пении встречается в письме Плиния Младшего к императору Траяну. Плиний пишет, что христиане собираются в определенные дни до восхода солнца и попеременно поют песни в честь Христа. Церковный историк Сократ рассказывает о том, что антифонное пение в своей церкви ввел св. Игнатий Богоносец, который имел видение ангельских чинов, поющих антифонные гимны в честь Пресвятой Троицы.
В праздничные дни на Литургии антифонно поются псалмы 102 («Благослови, душе моя, Господа…»), 145 («Хвали, душе моя, Господа…») и заповеди Блаженств из Нагорной проповеди Спасителя (Мф. 5: 3-12). В дни великих Господских праздников поются особые антифоны, составленные из строк псалмов, пророчески предзнаменующих празднуемое событие. Ко второму антифону всегда присоединяется гимн «Единородный Сыне…», составленный, по преданию, императором Юстинианом (527-565). Этот гимн представляет собой своего рода символ веры, исповедание православного вероучения о Лице Иисуса Христа против еретиков.
Малый вход
Во время пения третьего антифона священник с дьяконом, который несет Евангелие, выходят из алтаря и становятся напротив царских врат. Это – Малый вход, или вход с Евангелием. Современная практика с предшествующим выходом священнослужителей из алтаря затрудняет понимание входа как движения вперед и вверх.
Современный Малый вход соединяет в себе две темы: непосредственно входа и подготовки к чтению слова Божия. В древности Евангелие хранилось не на престоле, а в специальном помещении – диаконнике или ризнице – вместе с облачениями и священными сосудами. Перед чтением Апостола и Евангелия диаконы отправлялись в ризницу, приносили Писание и читали его, а затем снова уносились в место хранения. Сам вход был началом Литургии. Несмотря на позднейшие «изобразительно-символические» толкования, Малый вход сохраняет характер начала священнодействия, приближения к горнему миру. Молитва священника, читаемая во время процессии, указывает на сослужение небесных ангельских сил: «Сотвори со входом нашим входу святых Твоих ангелов быти, сослужащих нам и сославословящих Твою благость…». Церковь приближается к Трапезе Господней, Престолу Божию. Поэтому вход – не только движение вперед, но и ввысь, это восхождение Церкви на Небо. Важно понимать Евхаристию именно как наше восхождение к Богу, а не нисхождение Бога к нам. Последнее характерно для западной католической мистики: Христос спускается на алтари. В отличие от запада, Восточная Церковь видит в Литургии наше восхождение туда, где пребывает Христос.
Перед входом в алтарь диакон делает Евангелием знак креста в открытых царских вратах и возглашает: «Премудрость, прости». Это указание на важность момента. Верующие призываются стоять «просто», то есть прямо, а не сидеть. В некоторых Восточных Церквах в определенные моменты богослужения верующим разрешается сидеть, сейчас же все должны стать прямо, ибо совершается восхождение Церкви к престолу Божию.
После возгласа диакона предстоятель целует небольшие иконы Спасителя и Божией Матери, расположенные по бокам царских врат, и благословляет свещеносца, разрешая ему тем самым войти в алтарь. Многие молящиеся в храме принимают это благословение на свой счет и поклоняются священнику, что неправильно: священник не преподает «мир всем», а благословляет свещеносца.
Священнослужители становятся у престола, который означает Престол Божий. В процессии входа мы вышли из «мира сего» и вошли в горнее Царство, и потому престол – не предмет «этого мира». Вся наша служба – восхождение к этому Престолу. «Так важно понять, – пишет прот. Александр Шмеман, – что мы относимся благоговейно к престолу – целованием, поклонами и т. д. – не потому, что он “освящен” и стал, так сказать, “вещественной святыней”, а потому что само освящение состоит в отнесении его к реальности Царства, в претворении его в символ Царства. Наше благоговение и поклонение никогда не относится к “материи”, а всегда к тому, эпифанией, то есть явлением и присутствием, чего она является. Всякое освящение в Церкви не есть создание “священных предметов”, своей священностью противоположных “профанным”, то есть неосвященным, а отнесение их к их изначальному, а вместе с тем и конечному смыслу, к Божьему замыслу о них. Ибо весь мир был создан как “престол Божий”, как храм, как символ Царства. Он весь по замыслу священен…». Христианское освящение предметов и вещества этого мира – не «сакрализация» их, но возвращение вещества на тот символический уровень, который был утрачен с грехопадением человека, возвращение подлинной природы мира, сотворенного Богом «хорошо весьма» (Быт. 1: 31).
Входной стих
Обычно после возгласа диакона хор поет стих «Приидите поклонимся и припадем ко Христу…». На архиерейском богослужении с этого момента начинается участие епископа в священнодействиях – до этого он стоял на кафедре посреди храма, а во время входа вошел в алтарь к престолу. Именно на архиерейской службе хорошо видно направление процессии входа именно как входа, а не кругового движения из алтаря обратно к престолу.
Обычный входной стих имеет изменяемую строку (выделена курсивом): так, в будние дни поется «спаси ны, Сыне Божий, во святых дивен Сый, поющия ти: Аллилуиа», в воскресные: «…воскресый из мертвых…», периоды попразднства (продолжения празднования) больших Господских праздников имеют свою строку, указывающую на празднуемое событие: «…рождейся от Девы…», «…преобразивыйся на горе…» и пр. Господские праздники имеют особый входной стих, который возглашает диакон перед входом в алтарь. Этот стих взят из Псалтири. В дни Богородичных праздников обычно поется «…молитвами Богородицы…», но эта вставка не является стилистически верной, и правильнее воспевать: «…во святых дивен Сый…», почитая Божию Матерь стоящей во главе небесного сонма святых.
Тропари и кондаки
После входного стиха хор исполняет тропари и кондаки. Тропарь – краткое песнопение, прославляющее данное событие, святого или явление иконы. Кондак – в современной его форме также краткое песнопение, по форме и содержанию очень близкое к тропарю, так что тропарь и кондак вместе дополняют друг друга. В древности же, при своем возникновении, кондак был самостоятельным большим поэтическим произведением, настоящей богословской поэмой из 20-30 строф. Известны знаменитые кондаки прп. Романа Сладкопевца.
Пение тропарей и кондаков на Литургии изменяется каждый день, поскольку каждый день совершается память того или иного святого. Этот момент хорошо объясняет великий киевский литургист проф. М. Скабалланович, автор «Толкового Типикона»: «В мысли, что на входе священнослужителей в алтарь происходит вход туда и святых, Церковь естественно в этот момент воспевает святых, назначая после входа тропари и кондаки им. На Литургии иногда (в будни) это единственное место, посвящаемое памяти дня. Поэтому из песней дня сюда выбраны самые общие, наиболее выражающие суть празднуемого события… Эта группа песней старается обнять все памяти, соединенные с днем совершения Литургии, в показание того, что бескровная Жертва приносится о всех и за вся… Только здесь в течение суточных служб поются тропарь и кондак храма, в котором одном только и возможно совершение Литургии».
Молитва Трисвятого
Во время пения тропарей и кондаков священник читает молитву Трисвятого, в которой лучше всего выражен эсхатологический смысл входа как восхождения к Престолу в Царство Божие. Этой молитвой завершаются священнодействия Малого входа. Священник исповедует святость Божию: «Боже Святый, Иже во святых почиваяй…» и просит Господа о том, чтобы Он, «сподобивый нас, смиренных и недостойных, в час сей стати пред славою святаго Своего жертвенника и должное поклонение и славословие приносити», принял от нас, грешных, Трисвятую песнь, посетил нас Своей благостью, простил согрешения, освятил наши души и телеса и сподобил нас в «преподобии» служить Ему. Православное богослужение являет нам святость Божию и освящает нас. Чувство святого, ощущение святости Божией – основа религии: человек жаждет приобщиться святости Божией.
«Как будто только богослужение, – цитирует о. Александр Шмеман слова L. Bouyer, – знает весь смысл этого непроницаемого для разума понятия, оно одно во всяком случае способно передать и научить ему… Этот религиозный трепет, это внутреннее головокружение перед Чистым, перед Недосягаемым, перед совершенно Иным, и вместе с тем это ощущение невидимого присутствия, притяжение такой бесконечной любви, и притом любви столь личной, что, испытав ее, мы уже больше не знаем, что еще мы называем любовью, – только богослужение может передать опыт всего этого, единый и непередаваемый… В богослужении он как будто льется отовсюду – из слов, из жестов, от светильников, от благоухания, наполняющего храм, как в видении Исайи, из того, что за всем этим, что не есть ничто из всего этого, но что всем этим целостно передается, подобно тому как прекрасное выражение лица мгновенно раскрывает нам всю душу, хотя мы и не знаем как…».
Окончательные слова возгласа молитвы Трисвятого «…и во веки веков» произносит диакон, выйдя для этого на солею и указывая орарем на молящихся. Этим жестом диакон подтверждает, что в молитве принимают участие не только стоящие в алтаре, но вся община верующих. Как жаль, что многие верующие не только не слышат, но и не догадываются, о чем совершается молитва священника.
В настоящее время распространилась дореволюционная практика перед словами «и во веки веков» возглашать «Господи, спаси благочестивыя и услыши ны». Нужно отметить, что этот возглас происходит из византийского царского богослужения, когда на службе присутствовал император и его семья. Под «благочестивыми» здесь имеются в виду лица царствующего дома, и потому вряд ли оправдано сохранять этот возглас в наше время.
Трисвятое
Вход совершен. Мы вошли в присутствие Божие и стоим перед единым Святым. И как свидетельство этого воспевается ангельская песнь: «Святый Боже, Святый Крепкий, Святый Безсмертный, помилуй нас». Под неторопливое пение этого гимна священнослужители восходят еще глубже в алтарь – к горнему месту, в знак той высоты, на которую вознес нас Сын Божий. Священник не садится непосредственно на горнее место, которое предназначено только для епископа, но становится рядом с ним. При этом священник благословляет горнее место, произнося: «Благословен еси на престоле славы Царствия Твоего, седяй на Херувимех, всегда, ныне и присно и во веки веков».
В некоторые дни церковного года Трисвятая песнь заменяется другими песнопениями. Так, в дни Пасхи, Пятидесятницы, Рождества Христова, Богоявления и Лазареву субботу поется крещальная песнь: «Елицы во Христа крестистеся, во Христа облекостеся: Аллилуиа» («Те, которые крестились во Христа, – во Христа облеклись»). Это свидетельствует о внутренней связи Крещения с Евхаристией. В древности крещение оглашенных приурочивалось к определенным праздникам. В эти дни во время Малого входа в храм вводились новокрещенные, которые впервые принимали участие в Литургии и причащались Святых Таин Христовых.
В дни памяти Креста Господня: на праздники Воздвижения, Происхождения (изнесения) честных древ Креста и в третье воскресенье Великого поста – неделю Крестопоклонную поется «Кресту Твоему поклоняемся, Владыко, и святое Воскресение Твое славим».
Пение оканчивается. Священник стоит лицом к собранию в ожидании тишины. Все верующие готовы к слышанию слова Божия. После восхождения в горнее Царство следует таинство Слова.