Блог

В продолжение темы, поднятой в статье священника Вадима Коржевского “Прощение грехов. Только на исповеди?” публикуем еще одну статью того же автора, где вопрос о способах прощения грехов рассматривается более подробно.

Вот и закончилась первая неделя Великого Поста. По благочестивой русской традиции многие верующие посвятили это время говению, [1] которое отличается от обычного пощения «большей строгостью касательно пищи и сна и тем, что всегда соединяется с другими благочестивыми занятиями, каковы: прекращение житейских забот и дел, сколько можно, чтение святых книг, неопустительное хождение в церковь на положенные службы и прочее». [2] Конечной целью говения, как известно, является глубокое раскаяние во грехах, в соединении с исповедью и Причащением. Совершив все это, сегодня говельщики возвращаются к своим привычным занятиям, поздравляя в шутку себя и других с «окончанием» Поста, продолжение которого наступит не раннее «Страстной седмицы». Доля правды этой шутки в том, что необходимые житейские дела и заботы не дадут больше в полной мере сосредоточиться на греховных движениях души и оплакать их как следует. Остается только одно уже испытанное средство – поскорбеть в конце Поста о своем нерадении в отношении упущенного времени удобного очищения от греха. Чтобы помочь таковым понапрасну не растерять драгоценного времени и не только поста, но и всей жизни, мы решились привести на память им святоотеческое учение о том, что дело покаяния совершается не только сокрушением и исповедью, но и другими не менее действенными способами, могущими очищать грехи. Ибо «вечное спасение, обещается не одному раскаянию», [3] но еще и различным добродетелям, прямо противодействующим греху, а так же таинственным действиям Божественной милости.

Если говорить конкретней, то, по учению Слова Божия, очистительным действием обладает, в первую очередь, любовь и милосердие как ее прямое проявление. «Прежде всего, — говорит св. ап. Петр, — имейте усердную любовь друг ко другу, потому что любовь покрывает множество грехов» (1Петр. 4;8). Не потому ли и Христос, трижды отрекшегося столько же раз спрашивал о любви и побуждал к ней (Ин. 21; 15-17), зная что обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов (Иак. 5;20)? [4]

И не только забота о душе ближнего спасительна, но даже попечение об удовлетворении телесных и временных его нужд способно очищать от греха (Притч. 16;6), причем всякого (Тов. 12;9). «Нет греха, — по слову св. Иоанна Златоуста, – которого бы не могла очистить, которого бы не могла истребить милостыня». [5] И «хотя у тебя много грехов, но, так как милостыня твоя защитница, то не бойся,… твоя милостыня перевешивает все». [6] Единственное при этом условие, чтобы милостыня не отождествлялась с платой за грех. Иначе не избежать пагубной казуистики, пытающейся определить соответствие между весом имущества и весом грехов. [7] Не будем забывать, что в очах Божиих две лепты могут перевесить все вместе взятые приношения богачей (Лук. 21;3), и ничего не стоящая чаша воды получить награду (Мк. 9;41). И даже полное отсутствие материальных средств, чего в принципе ни у кого не бывает, вовсе не помеха в деле милосердия. В конце концов, «милостыня же совершается не только деньгами, но и делами. Так, например, можно ходатайствовать, можно подать руку помощи», [8] разделить горе с плачущими или радость с радующимися (Рим. 12;15) и т.п. И даже неучастие в жизни ближнего может быть милостивым, если выражается одним только неосуждением его греховных преткновений. Так получил спасение евангельский разбойник (Лук. 23;41) и тот нерадивый монах, о котором поведали некоторые иноки, убедившиеся в неложности Сказавшего: «Не судите, и не будете судимы; не осуждайте, и не будете осуждены» (Мф. 6;37). [9] А уж о прощении обид и греховных поступков в отношении нас и говорить нечего на фоне того, что об этом уже сказано в Писании. Например, сказано: «Будьте друг ко другу добры, сострадательны, прощайте друг друга, как и Бог во Христе простил вас» (Еф. 4;32). И это не просто красивые слова, но указание на способ очищения грехов и не только своих, но и чужих, ибо, по утверждению блаж. Феофилакта, «не то только бывает разрешаемо, что разрешают священники; но и то будет или связано или разрешено, что мы, быв обижены, или связываем или разрешаем». [10]А чтобы не возникало недоумения в каком случае требуется «разрешать», а в каком «связывать», Господь поставил наше отношение к ближнему в прямую зависимость Его отношения к нам, повелев в молитве просить: «Остави нам долги наша, якоже и мы оставляем должником нашим» (Мф. 6;12). Желание прощения собственных грехов как бы невольно располагает к постоянному прощению грехов чужих, ибо «кто не оставляет сам, тот против воли и в молитву вставляет: не остави, как не оставляю, — хотя бы читал ее и иначе». [11]

Кстати, если говорить о молитве как таковой, то и она одна уже может быть достаточным средством к очищению грехов, почему и встречаются в святоотеческой письменности наставления, вроде таких: «Не изнемогай в молитве, и неленостно умоляй человеколюбие Божие, а Бог не отвратится от постоянно молящегося, но простит тебе грехи твои». [12] Мало того, молитва имеет еще и ту особенность, что может добиться очищения не только своего, но и чужого греха, так что если кто видит брата своего согрешающего грехом не к смерти, то пусть молится, и Бог даст ему жизнь (1Ин. 5;16). Вдохновляемый именно этими словами авва Аполлос сказал предводителю разбойничьей шайки следующее: «Если ты, друг, послушаешься меня, то я умолю моего Владыку простить тебе грехи». [13] На этом способе основываются и совершаемые в Церкви Таинства Исповеди (Ин. 20;23) и Елеосвящения (Иак. 5; 14-15). [14]

Впрочем, хотя много может молитва праведного, но не сама по себе, а усиленная [15] или споспешествуемая покаянием со стороны того, за кого эта молитва совершается (Иак. 5;16). Само собой очевидно, что «если человек сам не потрудится, по силе своей, и не присоединит собственного труда к молитвам Святых, то никакой не получит пользы от того, что Святые будут за него молиться», [16] потому что здесь та же ситуация, когда один строит, а другой разрушает (Сирах. 34;23). [17] А если бы это было не так, т.е. «если бы возможно было, чтобы тот, о котором молятся Святые, спасался, ни мало не внимая себе, то что препятствовало бы Святым спасать таким образом и всех грешных людей мира сего»? [18] Но с другой стороны, не нужно и думать, что кающийся грешник совсем не нуждается в молитвах Святых за себя. Ведь молитва праведного, при условии раскаяния грешника, имеет большую силу, и не только сама по себе, но и в сравнении с самим покаянием грешника, так что при раскаянии «он приносит малое, а молитвы Святых – многое». [19] Очевидно, что такое же взаимоотношение сохраняется и в данной Спасителем власти вязать и решить грехи кающихся. [20]

Ежели кто не желает грехи свои искупать тем или иным видом милосердия (Дан. 4;24) или молитвы, то пусть хотя бы с благодарностью примет от человеколюбивого Бога наказание в том или ином виде, как к тому призывает царь Давид (Пс. 2;12). Именно такое наказание испытал, так и не внявший совету Даниила, царь Навуходоносор, покаяния которого Господь ожидал в течение целого года (Дан. 4; 26-30). То же самое, что случилось с Навуходоносором, в тех или иных формах случается и с каждым не заботящимся о покаянии грешником, и случается, по утверждению Отцов, довольно часто. Вот что пишет один из них: «Часто случается, что тайный и тяжкий грех наш остается неизвестным для человеков, остается без наказания, будучи прикрыт милосердием Божиим; в это же время, или по истечении некоторого времени, принуждены бываем пострадать сколько-нибудь, вследствие клеветы или придирчивости, как бы напрасно и невинно. Совесть наша говорит нам, что мы страдаем за тайный грех наш! Милосердие Божие, покрывшее этот грех, дает нам средство увенчаться венцем невинных страдальцев за претерпение клеветы, и вместе очиститься наказанием от тайного греха». [21] Причем, виды наказания разнообразны настолько, насколько разнообразны и допускаемые грехи. Хотя взаимосвязь между совершаемыми грехами и попускаемыми наказаниями проследить человеческому уму не под силу, ибо «соответственность каждого из них с виной, время неизбежного их последования, и содействие к этому всей твари, знает один Бог. А мы должны только веровать правде Божией и знать, что все невольно постигающее нас, случается с нами, или ради любви, или за злобу: и потому должны терпеть оное, а не отвергать, чтобы не приложить еще греха к грехам нашим». [22] И не нужно при этом считать себя несчастными из-за посетившего наказания Господня, ибо еще в древности было известно, что Господь наказывает только тех, кого любит и к кому благоволит (Притч. 3;12, Отк. 3;19). Ведь мы не в состоянии, даже пользуясь всеми способами покаяния, очистить себя от греха полностью. Далеко не все грехи мы сознаем и замечаем, так что вынуждены бываем повергать их в море щедрот Христовых [23] и терпеть за них посылаемые «временные очистительные скорби и лишения». [24]

В сравнении же с другими способами очищения, этот способ имеет к тому же существенные преимущества. К примеру, в сравнении с исповеданием грехов (в данном случае неважно как по форме своей совершается исповедь: перед людьми или только перед Богом) этот способ лучше тем, что «прежние грехи, будучи воспомянуты по виду (подробно), повреждают благонадежного. Ибо если они возникают вновь в душе, сопровождаясь печалью, то удаляют от надежды, а если воображаются без печали, то опять влагают внутрь прежнюю скверну». [25] Особенно это вредно при достижении определенной чистоты ума. И видно это из того, что лукавый дух в этом случае специально побуждает к несвоевременному пользованию данного способа очищения и «под предлогом исповедания как на картине изображает пред ним прежде бывшие грехи, дабы опять возгреть страсти, по благодати Божией уже забытые, и тайно повредить человеку. Ибо в таком случае и просветлевший уже и ненавидящий страсти ум, по необходимости омрачается, смутившись тем, что наделано; а если он еще покрыт как туманом и сострастен похотям, то всячески укоснит в таких помыслах и начнет страстно беседовать с прилогами их, так что такое воспоминание будет не исповедание, а страстное приражение». [26] Поэтому достигшим определенной чистоты ума и сердца подвижники дают такую заповедь: «Если хочешь приносить Богу неукоризненное исповедание, то, не воспоминая по виду (в подробностях) прежних своих поползновений, терпи мужественно последствия их». [27]

В отношении же других способов очищения этот способ преимуществует тем, что невольно сопровождается смиренномудрием, которое само по себе уже способно очищать грехи. Ведь именно оно помогло мытарю в его молитве о прощении грехов (Лук. 18; 13-14) и тому епископу, о котором повествует алфавитный Патерик. [28]А по утверждению св. Симеона Нового Богослова, такое состояние сознания, при котором видятся святыми (высшими в сравнении со мной) не только добродетельные, но и явно согрешающие люди, служит знамением получения отпущения всех грехов. [29] Так что «будь смиренномудр, и разрешишь узы греховные», [30] – наставляют святые Отцы. С другой стороны, если тщеславие умеет служить греху и посредством правых дел, то нужно быть осторожным в совершении покаяния посредством различных добродетелей, [31] как то милосердия, молитвы и плача, о котором мы не стали говорить особо, в силу того, что он в виде составной части предположительно присутствует в подвиге говения, хотя, конечно, связь между им и исповедью в том виде, в каком она воспринимается нами сейчас, не считалась в среде древнего монашества обязательной. [32]

Список очищения грехов можно было бы продолжить и далее, [33] но итак уже в свете всего вышеизложенного стало очевидным, что по мысли многих святых Отцов, исповедь с сокрушением не является единственным и незаменимым средством очищения грехов, допускаемых после крещения. И кто не может воспользоваться ими в силу тех или иных причин, может сделать это при помощи других подручных ему средств. Тем более это необходимо делать в тех случаях, когда одного словесного раскаяния недостаточно. Не будем забывать, что исповедь в привычных нам формах своего проявлениях является скорее началом покаяния, нежели его концом и завершающим этапом. Совершенно естественно ею пользоваться при обращении от греха (Деян. 19;18), завершая осознание греховности совершенного и полагая тем начало исправлению, но завершать этим все дело покаяния будет явно недостаточным. «Скажи сынам Израилевым, – повелевает Господь Моисею, – если мужчина или женщина сделает какой-либо грех против человека, и чрез это сделает преступление против Господа, и виновна будет душа та, то пусть исповедаются во грехе своем, который они сделали» (Числ. 5;6). Но ведь этим одним не заканчивается все дело их покаяния, ибо Господь дальше повелевает так: «И пусть возвратят сполна то, в чем виновны, и прибавят к тому пятую часть и отдадут тому, против кого согрешили» (Числ. 5;7). И это требование не только Ветхого, но и Нового Завета. О том, что исповедь должна происходить не просто на словах, но и на делах видно из примеров Закхея, отдавшего пол-имения нищим и обидимым (Лук. 19;8) [34] и блудницы, купившей дорогое миро и помазавшей им ноги Спасителя (Лук. 7; 37-47). [35] Конечно, подобные повеления и поведения не утверждают того, «будто бы не приемлет Господь согрешивших делом и исповедающихся только словом», [36] ибо Бог человеколюбив и приемлет не только слова, но и сами намерения наши. Но в тоже время не должно злоупотреблять таким человеколюбием тому, кто находится во власти греховной привычки, и не потому, что Бог может не стерпеть в очередной раз и, разгневавшись, не принять больше покаяния, а потому что сил на покаяние в следующий раз может не хватить. Поэтому в борьбе с грехом, если есть к тому силы и обстоятельства, лучше всего «совершать исповедь делами, как-то: постом, бдением, возлежанием на голой земле, ношением вретища, посыпанием на себя пепла, щедрою и радушною милостынею и другими плодами, каких требует строгое покаяние. Но если, по маловнимательности, или по какому-либо обстоятельству, или по бессилию, или по нерадению, окажется у кого великий недостаток сказанных выше пособий, то и устной исповеди не отвергает, и не отвращается, за человеческие грехи, нечестия и всякого рода нечистоты умерший Господь Иисус, а, напротив того, приемлет и словесное покаяние как желанное Ему приношение, подобно Моисею, вместе с дорогим виссоном, с золотом и прочим принимавшему и «власы козии» — ничего не стоящий дар (Исх. 25;4)». [37]

Но как убедиться в том, что грех очищен, если пользоваться всеми вышеприведенными способами очищения? Ведь после исповеди перед иерархией, по крайней мере, есть вера, что грех прощен. [38] А здесь, что служит тому подтверждением? Признаком того, что грех очищен, является или 1) объективное удостоверение в этом, [39] что бывает только в случаях исключительных, или 2) соответствующее настроение в совести кающегося, выражающееся прежде всего ненавистью ко греху, [40] затем радостью духовной и легкостью совестной. [41]

Чтобы понять механизм очищения от греха, необходимо проследить механизм его появления и развития. Зарождается всякий грех вследствие неправильного выбора направления человеческого сознания к представляемому ему благу. В результате ложно выбранного направления цель устремления не достигается, [42] а действие сознание, проходя мимо действительного блага, обращается к благу мнимому, не существующему, доставляя тем страдания душе. Осознание совершенного неправильного действия полагает начало изменению неправильной направленности сознания, формируя то, что и именуется покаянием, сущность которого состоит в перемене наличного строя сознания на ему противоположный. Сокрушителем прежнего строя сознания является тот ряд чувств и действий, совокупность которых и именуется соответственно — сокрушением. В него входят и досада на себя и на свое злое произволение, и стыд перед другими умными сущностями, не допустившими подобного промаха, и страх вместе с печалью перед Богом оскорбленном нами и ненависть с отвращением в отношении совершенного греховного действия. При появлении сокрушения не только прекращается действие греха, но и порождается действие ему противоположное, именуемое добродетелью. Вот почему св. Исаак Сирский сказал, что только тогда грешник получит оставление грехов, когда «ощутит в душе своей, что совершенно, от всего сердца возненавидел грехи, и когда явно даст себе направление, противоположное прежнему». [43] При этом направление должно быть именно противоположным, т.е. «от того, что противно природе, к тому, что согласно с природою», [44] или, говоря иначе, от не-сущего к Сущему, от греха к Богу, а не к новому греху или не-сущему благу. [45] А так как грех в сущности своей не имеет природы, то уже одно отвращение от него и ненависть к нему доставляет смерть ему, уничтожая его наличие. Вот почему святые Отцы так упорно и в один голос твердят, что только возненавидевший грехи свои «уповает, что получил от Бога оставление грехопадений», [46] и именно ненависть ко греху сопровождает ту исповедь, которая доставляет очищение от греха. [47] Если же и после исповеди или других способов очищения покаявшийся ощущает услаждение ко греху и действие в себе греха, то это является очевидным знаком, «что грехи еще не прощены ему, но он еще обвиняется в них» [48] и для очищения от них требуется совершить еще соответствующее покаяние