Шмеман – Солженицын: диалог (часть 2)

Окончание статьи. Начало читайте здесь.

Третья встреча прот. Александра и Александра Исаевича происходит во время светлой седмицы1. По записям прот. Александра А.И. Солженицын “в чудном настроении, бесконечно дружественен… Какое-то стихийное погружение в стихию Солженицына. И с нею вместе – в Божественную стихию жизни жительствующей”. Снова четыре дня вместе в отрыве от людей, почти через год после их первой “горной” встречи. В этот раз прот. Александр обнаруживает существенные различия между ними – они в том, что “сокровища, владеющие сердцем”, разные: “Его сокровище – Россия и только Россия, мое – Церковь”. По мнению прот. Александра при многих взаимных симпатиях, эта отчужденность ценностей остается.

На этот раз эта третья “озёрная” встреча родила ряд очень существенных критических замечаний в адрес писателя. Во-первых, А.И. Солженицыну присваивается “некий примитивизм сознания”, когда нивелируются всякие оттенки чувствования и сложности. Во-вторых, бросается упрёк в непонимании людей и даже нежелании вдумываться, вживаться в них, распределение их по готовым категориям. В-третьих, обвинение в отсутствии мягкости, жалости, терпения. В-четвертых, невероятная самоуверенность, непогрешимость. В-пятых, невероятная скрытность.

Прот. А. Шмемана страшит тот “последний замысел”, на который А.И. Солженицын, по его мнению, направлен весь без остатка. По прот. Александру, мировоззрение нобелевского лауреата “сводится к двум-трём до ужаса простым убеждениям, в центре которых, как самоочевидное средоточие, стоит Россия”2, которая вырисовывается как соборная личность. Помимо этого, “есть некий “русский дух”, неизменный и лучше всего воплощенный в старообрядчестве”3. Дух этот определяется природой (в отличие от технического запада) и христианством. Существует некая идеальная Россия, которой все русские призваны служить. Запад мыслится как глубоко больной и онтологически чуждый. “Россия смертельно ранена марксизмом-большевизмом. Это её расплата за интерес к западу и утерю русского духа”4. Исцеление и возрождение России возможно в обращении “к двум китам “русского духа” – к природе как “среде” и к христианству, понимаемому как основа личной и общественной нравственности (“раскаяние и самоограничение”)”5. Так же прот. Александр замечает, что писатель ещё сам находится в развитии и искании. Это видно по заметкам на полях к статье “Таинство верных”, которую прот. А. Шмеман давал читать А.И. Солженицыну. Любопытно и следующее наблюдение: в свободной России (писатель уже предвидел скорое, ещё прижизненное (!) падение коммунистической системы) он будет в стороне от дел, но время от времени будет писать “направляющие статьи”6.

Упоминает, правда, гораздо сдержаннее, об этой встрече и А.И. Солженицын7.

Видимо, именно с этой встречи прот. А. Шмеман охладевает к А.И. Солженицыну. 19 мая 1975 г. он в дневнике8 вновь упрекает писателя в ограниченности и сосредоточенности только на России, также прибавляются обвинения в почвенничестве и народничестве. Чуть далее, там же в записи от 31 мая9 он, подробно рассматривая всё творчество Александра Исаевича (включая сюда также и впечатления от личных встреч), уже выдвигает упрёки в антиисторизме (когда Россия рассматривается как вечная и неизменная) и примате национального над личным. Сугубо подвергается критике и “область религиозного сознания”. Здесь, по прот. Александру, у писателя происходит сопротивление, “в сущности, Христу”, когда “ему легче с Богом, чем с Христом” – “в отличие от религии вообще Христос требует не “ценностей”, а переоценки ценностей, сокрытой со Христом в Боге жизни”.

Однако, несмотря на это духовное отдаление, А.И. Солженицын по-прежнему остается незримым собеседником (запись от 10 августа), с ним продолжается внутренний диалог. Отправные точки для этого диалога у прот. Александра, как и прежде, находятся в поле евхаристической экклезиологии: “если каждое воскресение лежит на моей ладони причастие жизни вечной, то рассуждать о проблемах, о России, о чём угодно так, как если бы этого не было, невозможно, или же тогда с нашей верой произошло что-то чудовищное”10.

Этот акцент на трансцендентном и сакраментальном у прот. Александра “противостоит” имманентному и экзистенциальному у Алекандра Исаевича. По сути, речь идёт не столько о разных позициях, сколько о разных областях ответственности и о разных полях деятельности. У первого это Евхаристия и таинственная жизнь Церкви, у второго – “поле реального мира” и человеческая история, где тоже Дух Божий производит Своё действие. Таким образом “спор” священника и писателя похож на спор рационалиста (когда акцент в размышлении ставится на том, что «Бог над нами», к Нему надо восходить) и мистика (когда «Бог рядом и посреди нас»). В богослужении и литургии акцент больше на восхождении к Богу, в жизни мистика акцент на непрестанном пребывании с Богом, творящем здесь и сейчас…

По разным причинам А.И. Солженицын решает не останавливаться в Канаде, а выбирает будущим местом жительства соседний с Канадой американский штат Вермонт.

В США А.И. Солженицын вовлекается в силу известности в общественную жизнь: даёт интервью, выступает… Правда, здесь он остро ощущает свою чуждость и инаковость, непонимание со стороны окружающих и стремление его интерпретировать в своих целях разными политическими деятелями.

1 августа 1975 г. (через три месяца) заканчивается “разведывательная” поездка в США. А.И. Солженицын прилетает в Европу. Здесь опять интервью, адвокаты, политика, писательские союзы… И нет возможности спокойно работать над “узлами” “Красного колеса”.

14 сентября 1975 г. Н.А. Струве в письме прот. А. Шмеману пишет о “церковной” статье А.И. Солженицына “Письмо из Америки”, которую тот прислал в редакцию “Вестника РХД”11. Обоим статья не понравилась и они решают уговорить автора отозвать её, если он отказывается – “писать ответ “начистоту” в том же номере”12. Но отказа от статьи не последовало, и она выходит в 116-м “Вестнике”13.

В этой статье писатель делится впечатлениями, навеянными его недавней поездкой в Америку. Он говорит, что Зарубежная Церковь в Америке, к его неожиданности, “действительно стала Церковью этого континента, а не русской эмиграции, рассыпанной по нему”. Далее, он замечает, что в качестве канонических оснований существования РПЦЗ можно привести факт назначения митрополита Платона в 1922 г. Патриархом Тихоном управляющим всею северо-американскою Церковью. Поэтому А.И. Солженицын критикует автокефалию Американской Церкви, полученную от рук Московской Патриархии, которая, по его мнению, ставит американцев в слишком зависимое от РПЦ МП положение. Далее он выступает с призывом не забывать о старообрядцах и об Украинской Православной Церкви, без которых Американская Православная Церковь остается неполной. Не залезая глубоко в юрисдикционные хитросплетения и упоминая, что у РПЦЗ есть как положительные стороны (например, бескомпромиссность в оценке СССР как безбожного государства), так и отрицательные (скажем, нелепая преданность РПЦЗ династии Романовых, которая в лице Николая и Михаила сама отреклась от России), писатель настойчиво проводит линию всеобщего примирения через взаимное покаяние всех ветвей Православия на западе. Покаяние уже для всей Русской Церкви в целом должно быть, по мнению, автора “Архипелага”, прежде всего в том, что, во-первых, она допустила себя быть безвольным придатком государства (ещё задолго до революции), и, во-вторых, что она начала безумное гонение на старообрядцев. Но в будущем, если усвоятся уроки прошлого, писатель видит возможность духовного обновления. Уже в это время он говорит, что “Россия духовно перестояла большевизм” (и это в 1975 году!). За время советской власти Россия умудрилась сердцем и внутренне обогатилась, имея опыт атеизма. В ней уже сегодня строится будущее. Поэтому возврата с запада в Россию нужно быть достойным: “из десятилетий свободы нельзя вернуться без духовного приношения”.

В следующем номере “Вестника” выходит статья прот. А. Шмемана “Ответ Солженицыну”14. Известный церковный деятель усмотрел в солженицынской статье выпад в адрес “парижской” юрисдикции и счёл своим долгом ответить. Он уже со второй страницы начинает упрекать писателя в интеллигентском высокомерном подходе по отношению к Церкви, в незнании того, о чём он пишет. Далее прот. Александр приписывает чрезмерную сосредоточенность А.И. Солженицына на старообрядчестве, чуть ли не идеализацию старообрядчества (которой мы не обнаружили в “Письме из Америки”). После выдвинутого обвинения прот. Александр подробно разбирает вопрос о старообрядчестве и недопустимости превозношения староверов, приводя мнения церковных историков и богословов. По статье прот. А. Шмемана, создается впечатление, что Александр Исаевич чуть ли не сам сторонник двуперстия. Прот. Александр утверждает, что раскаяние в отношении трагических событий XVII века уже совершилось. Но А.И. Солженицын под покаянием, видимо, имел в виду не раскаяние на бумаге, но действенное движение на встречу несправедливо обиженным, что, конечно же, с трудом можно представить от духовно инертной, задавленной, зависимой от власти патриархо-центричной системы тогдашней РПЦ МП.

К сожалению, именно эта статья прот. А. Шмемана в отличие от других его статей и от солженицынского “Письма из Америки”, получила большое распространение и стала своего рода знаменем в руках церковных оппонентов писателя.

Тем не менее, несмотря на разность воззрений, А.И. Солженицын и прот. А. Шмеман остаются в общении и переписке.

Менее эмоциональная и более по существу также в “Вестнике” была опубликована статья Н.А. Струве “По поводу “Письма из Америки”15 на ту же тему. В этой статье автор даёт историческую справку появления Американской автокефалии, упоминает распространенные искажения христианского свидетельства (негативизм, идеализация прошлого, низведение Бога до атрибута народности) и говорит, что, конечно же, разрешение юрисдикционных противоречий необходимо.

Вскоре в Вермонте доверенное лицо Солженицыных А. Виноградов покупает дом. Однако окончательный переезд в США происходит только в апреле 1976 г., а поселение в собственном доме в Вермонте в октябре 1976 г. В доме Александр Исаевич оборудует библиотеку для хранения рукописей и печатных материалов, посвященных России.

2 декабря 1976 г. происходит четвёртая личная встреча А.И. Солженицына и прот. А. Шмемана16. В отличие от их прошлых встреч, на этот раз она довольно короткая, немногим более часа после совместной семинарской молитвы на утрене. Александр Исаевич делится с прот. Александром планами об издании серии исследований по новейшей русской истории, предлагает ему также участвовать в этом проекте.

В течение последующих трех лет писатель, стараясь не привлекать к себе внимания, посещает различные университеты Америки, обладающие русскими архивными фондами, и упорно работает над “Красным колесом”, переделывает первый “узел” “Августа Четырнадцатого” и пишет два новых романа “Октябрь Шестнадцатого” и “Март Семнадцатого”. Также он занимается созданием мемуарной библиотеки и просит всех присылать ему свои мемуары с целью их последующего издания.

Стоит особо отметить выдержки из IV тома “Красного колеса”, который называется “Март семнадцатого” (578 глава), где А.И. Солженицын размышляет о судьбе христианства на Руси. Позже, считая, что в этой главе “дан поразительный по сжатости и меткости обзор тысячелетней истории русского христианства”, редакция “Вестника РХД” в №153 полностью перепечатывает её для более массового читателя, так и озаглавив: “Христианство на Руси”.

В этой относительно короткой статье говорится, что только церковь может быть возродительницей жизни, только она может ответить на тупик современного мира, “откуда ни наука, ни бюрократия, ни демократия, ни более всех надутый социализм не могут дать выход человеческой душе”. Русь не просто приняла христианство, а приняла его всей душой, полюбила его. Но с течением времени “ризы церковной организации” костенеют, и церковь “в ослепленье рухнула под длань государства и в этом рухнувшем положении стала величественно каменеть”. Православные люди не заметили, как из-за угасания светильника веры стали разъединяться. Религиозность большинства становится номинальной – её хватает только для того, чтобы причаститься два раза в год, поставить свечку, отстоять литургию – и с Богом в расчете. Иерархи существуют в отдельной недоступной замкнутости. И ещё недоступней – “почти невещественный Синод”. “Он лишь какое-то смутное неизвестное начальство”. Одинокие праведники ищут вернуться в пустыню, к скитам и старчеству, “ожидая когда-нибудь поворота и общества за собой”. Но большинство по-прежнему экзальтированы – ищут знамений, чудес, откровений, пророчеств. Среди духовенства есть святые, а есть и опустившиеся. Авторитету духовенства не помогает держаться “его зависимость от торговли таинствами”. На этой почве подрастает молодое поколение – “жестокие безбожные озорники”.

Однако глубинные народные корни веры остались. Мысли о духовном преобразовании пробивались, тянулись ещё с середины девятнадцатого века. Мысли были о том, что “нездоровье общества от нездоровья церкви, и даже удивляться надо, что народ ещё так долго держался”. Церковное преобразование ждало своих призванных деятелей. К 1905 г. уже почти был разрешен Собор, первый после двух столетий! – и тут же “остановлен уклончивым пером императора: “в переживаемое нами тревожное время…”. Приняли запрет за “радостную надежду” – и так удалось созвать предсоборное совещание. Но все снова завязло, так и не получив никакого выхода. Нашлись у реформы могущественные противники, в том числе среди “благорасплывшихся водителей церкви”. Среди возражений противников реформы были такие: церковь не есть учреждение человеческое, потому не нужна в ней внешняя перемена и не должна к ней прикладываться человеческая энергия, писатель Достоевский оболгал её, будто она парализована, а она – организм жизни вечной, все эти преобразовательные проекты суть социальные утопии, а поборники их – некие церковные эсеры.

“Всё это был древний вопрос: вмешиваться в мир или отрешаться от мира. Всё так, христианство – это не устроение социальной жизни. Но и не может оно свестись к отметному отрицанию мира как зла. Нет! И всё земное есть Божье, пронизано Божьими дарами, и это наша добровольная, обернутая секуляризация, если мы сами удаляем Бога в особую область священного”. Церковь не может быть безучастной к общественному вызволению, нельзя отписывать народные бедствия на Господни испытания и не силиться бороться с ними. Замкнуться в самоспасение есть страшное искажение христианства.

В церкви должно произойти обновление. Надо восстановить выборность духовенства. А для этого требуется сначала обучить мирян – только образованные христиане могут совершить ответственный выбор. Церковь должна перестать быть государственным ведомством. Необходимо “оживить формальный приход в деятельную христианскую общину, где храмы открыты и светятся для встреч и бесед не только в часы служб”. Необходимо всем детям предоставить равные (независимо от достатка родителей) возможности для христианского воспитания. Также приходу необходимо заниматься помощью нуждающимся.

Это небольшое по объёму размышление предстает перед нами почти как программа к действию. Довольно верно показана болезнь церкви как следствие кризиса всей “константиновской” парадигмы церковного сознания. Здесь мы также видим и рецепт выхода из этого затянувшегося кризиса. Он, по мнению писателя, в двух фундаментальных вещах: духовном образовании мирян и оживлении деятельного общинного измерения церковной жизни. Скажем, что эта программа Александра Исаевича актуальна и для сегодняшнего дня, когда именно сейчас всерьез пробуют говорить об обновлении и возрождении церкви. В этом размышлении мы видим и намечающийся экклезиологический поворот с акцентом на общинное измерение церковной жизни. Не оставляется вниманием и церковный макроуровень – здесь также необходимы преобразования.

Важно отметить, что во всем этом размышлении есть и пересекающиеся места с творчеством и взглядами Ф.М. Достоевского17. Таким образом, здесь мы наблюдаем как бы некий факт духовного и творческого преемства.

Продолжая жить в городке Кавендиш, в Вермонте, А.И. Солженицын несколько раз в год даёт обширные интервью, нередко откликаясь на события в России и протестуя против репрессий, которым подвергались знакомые ему люди. Он в своих интервью осуждает не только коммунизм, но и западный либерализм. По его мнению, Запад переживает не столько политический, сколько духовный кризис, как следствие господства секулярного антропоцентризма. Его сильно возмущают потоки ложной информации в прессе, в том числе о нём самом.

В отличие от советских западников А.И. Солженицын прямо заявлял, что он не хотел бы рекомендовать нынешний Запад в качестве образца для преобразования российского общества. “Для того богатого душевного развития, которое уже выстрадано нашею страною в этом веке, – западная система в её нынешнем духовно-истощённом виде не представляется заманчивой”18.

Писателю возражали многие либеральные интеллектуалы, заявляя, что он просто не знает западных стран и западного образа жизни, что он не знает ни одного языка, что он исходит из примитивных славянофильских концепций и слишком превозносит духовную мощь и превосходство России.

Диалога не получается, и А. И. Солженицына слушают всё меньше и меньше. Западная печать осуждает не только его взгляды, но и стиль жизни. Дело доходило до призывов убрать писателя из Америки.

6 июня 1977 г. прот. А. Шмеман оставляет в дневнике запись19 о правоте А.И. Солженицына во взгляде на причины революции 1917 г. (что уже к 14-му году была не одна, а много Россий, и монархия не соединяла их в единство).

В ноябрьском 122-м номере “Вестника” в короткой статье “От читателей”20 А.И. Солженицын пишет, что ответ прот. А. Шмемана на “Письмо из Америки” его “не удовлетворил” и “огорчил”, потому что, по мнению писателя, во-первых, не последовало объяснения автокефалии американской церкви, а, во-вторых, статья прот. Александра была не ответом ему, а лишь выпадом против старообрядцев. Писатель остался непонятым даже его ближайшим единомышленником.

Прот. А. Шмеман по этому поводу в дневнике тоже оставил запись, свидетельствующую об их взаимном неслышании21.

23-24 июня 1978 г. состоялась ещё одна встреча прот. А. Шмемана и А.И. Солженицына, на этот раз дома у писателя в Вермонте. С этого момента их переписка учащается22. И всё же прот. А. Шмеман чувствует свою отчужденность от Александра Исаевича. Ему чужда его историчность. Если для автора “Архипелага” важно и интересно раскрытие божественных действий в истории, и, прежде всего, в истории России (отсюда и столько внимания России, размышления о её будущем), то прот. Александр больше занят богослужением и евхаристией23. Также можно повторить, что прот. Александр больше думает о трансцендентном в Церкви, пытаясь эсхатологически всё возводить “горе”, а Александр Исаевич – об имманентном, мистическом, показывая присутствие Бога рядом, думая о преображении и освящении мира. Однако эта их “разнонаправленность” не мешает прот. Александру то здесь, то там восхищаться писателем (как, например, в оценке изображения февраля 1917 г.24). Любопытно свидетельство их общего знакомого А. Гинзбурга: “Солженицын ужасен, но он прав”25. При этом прот. А. Шмеман вновь и вновь размышляет об А.И. Солженицыне на страницах дневника, продолжая читать о нем публичные лекции. И, видимо, многие вопросы всё же остаются без ответов: “в чём солженицынское “сокровище сердца”, что такое “Россия”, которую он так страстно и безраздельно любит, ненавидя – тоже страстно – почти все “составные” её “элементы”?”26. Встречаются и противоположные мнения, нередко прот. Александр видит в авторе “Архипелага” и гордыню, и “кризис его писательского пути”, и “сотериологический комплекс русской литературы”27. При этом в печати он защищает А.И. Солженицына: “Все эти дни в промежутках между бесчисленными делами пишу свою “апологию” Солженицына. Пишу с увлечением. У меня с С. свои “счёты”. Но низкие нападки на него Чалидзе, Синявского, Ольги Карлайл и К. столь именно низменны, что всё остальное уходит на задний план”28.

14 апреля 1980 г., ещё раз в Вермонте, по мнению прот. Александра, у них “состоялась лучшая встреча из всех бывших”29: “просто, дружески, семейно”.

А почти через год была их последняя встреча, там же, в Вермонте, целые сутки общения. “Длинный разговор о “канонизации” царской семьи”30.

Позже читаем в дневнике31 одну из последних, финальных, как бы подытоживающих записей прот. А. Шмемана об А.И. Солженицыне: “Сегодня получил от “ИМКИ”, из Парижа, первые девять томов общего собрания сочинений Солженицына. Расставляя их на полке, подумал: вот бы написать теперь статью “Девять томов”… Не уравновешивает ли один Солженицын всю русскую эмиграцию? Не грандиозны ли эти девять томов?”.

В первые годы своего пребывания на Западе А.И. Солженицын часто вступал в полемику с российскими эмигрантами разных направлений и поколений. Эта полемика принимала нередко довольно острый характер. Писатель, как правило, держался обособленно, не принимая участия в разного рода эмигрантских мероприятиях и встречах. При этом его многочисленные идеологические оппоненты то здесь, то там нападают на него. Прот. А. Шмеман в дневниках часто пишет о нестерпимой злобе и ненависти нападающих.

Только в 1982 г. А.И. Солженицын решает ответить сразу всем своим многочисленным критикам статьёй “Наши плюралисты”. Статья эта вызвала лишь очередную бурю негодования со стороны так называемого “общественного мнения”. Уже тогда стала быстро расти трещина между писателем и начинающимся зарождаться демократическим движением в СССР.

Осенью 1983 г. о. А. Шмеман умирает, лишь несколько лет не дожив до известных преобразовательных событий в СССР. Теперь, кроме Н.А. Струве, у писателя практически не остается влиятельных церковных апологетов…

Подводя некоторые итоги нашего исследования, можно отметить следующие существенные моменты.

Акцент в жизни и творчестве писателя в Западный период жизни делается не на противостоянии властям (как в Советском Союзе), а, наоборот, на попытке выступить примирителем между различными ветвями Русской Церкви на Западе, используя свою известность и свой авторитет в мире. Но главный предмет его мыслей – Россия и её будущее, в том числе будущее РПЦ. Он много думает о своём возвращении в Россию и возможности включиться там в общественную жизнь. Можно сказать, что на Западе Александр Исаевич по-прежнему больше предпочитает уединённый, почти отшельнический образ жизни. Несмотря на уединённость, он всё же полон творческих замыслов.

Его творческое взаимодействие с прот. А. Шмеманом и Н.А. Струве являет нам прекрасный пример христианского сослужения и сотворчества. Те острые моменты, какие в их общении были, можно вполне списать на ревность единомышленников к правде и истине.

Литература

  1. “Вестник РХД” № 116, Париж, 1975.
  2. “Вестник РХД” № 117, Париж, 1976.
  3. “Вестник РХД” № 122, Париж, 1977.
  4. “Вестник РХД” № 137, Париж, 1982.
  5. “Вестник РХД” №153, Париж, 1988.
  6. “Вестник РХД” №173, Париж, 1996.
  7. Достоевский Ф.М. Собрание сочинений в семи томах. М., 1994.
  8. Куликова Т.Д. Публицистика А.И. Солженицына. Процесс коммуникации: от информационного бума до информационного вакуума. Ростов-на-Дону, 2004.
  9. Медведев Жорес, Медведев Рой. Солженицын и Сахаров. Два пророка. М., 2004.
  10. Между двумя юбилеями. 1998-2003. Писатели, критики, литературоведы о творчестве А.И. Солженицына. Альманах. Составители Струве Н.А. Москвин В.А. М., 2005.
  11. Нива Жорж. Поэтика Солженицына между «большими» и «малыми» формами // Звезда, М., 2003, №12.
  12. Нива Жорж. Солженицын. М., 1992.
  13. Рокотян Ю. “Христианские корни публицистики Солженицына”. Web: www.moskvam.ru
  14. Русские писатели и поэты. Краткий биографический словарь. М., 2000.
  15. Солженицын А.И. Бодался телёнок с дубом. Очерки литературной жизни. Париж, 1975.
  16. Солженицын А.И. Нобелевская лекция. Париж, 1972.
  17. Солженицын А.И. Пасхальный крестный ход. М., 1966. www.solzhenitsyn.ru
  18. Солженицын А.И. Прощание с жителями г. Кавендиш. 1994. Электронная библиотека Солженицына. www.solzhenitsyn.ru
  19. Солженицын А.И. Публицистика. В двух томах, Ярославль, 1996.
  20. Солженицын А.И. Размышления над Февральской революцией. Российская газета от 27 февраля 2007.
  21. Солженицын А.И. Собрание сочинений в девяти томах. М., 2001.
  22. Солженицын А.И. Угодило зёрнышко промеж двух жерновов. Публикация в журнале “Новый мир” №9 и 11 в 1998, №2 в 1999, №4 в 2001. Электронная версия на сайте: www.biblib.com.ua.
  23. Солженицын А.И. Электронная библиотека. www.solzhenitsyn.ru.
  24. Струве Н.А. Православие и культура. М., 2000.
  25. Струве Н.А. Явление Солженицына. М., 1998. www.sfi.ru.ar.asp?rubr_id=625&art_id=3195&page=1
  26. Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. М., 1997.
  27. Шмеман Александр, прот. Водою и духом. М., 2000.
  28. Шмеман Александр, прот. Дневники 1973-1983. М., 2005.
  29. Шмеман Александр, прот. Евхаристия. Таинство Царства. М., 1992.
  30. Шмеман Александр, прот. Исторический путь Православия. М., 1993.
  31. Шмеман Александр, прот. Образ вечности. Две беседы о творчестве А.И. Солженицына в связи с присуждением ему Нобелевской премии. Б/г. б/в.
  32. Электронная библиотека Солженицына. Web: www.solzhenitsyn.ru.

Примечания

1 См. Шмеман Александр, прот. Дневники. С. 182-185.

2 Там же, с. 184.

3 Там же.

4 Там же.

5 Там же.

6 Там же, с.185.

7 Солженицын А.И. Угодило зернышко промеж двух жерновов. С. 111.

8 Шмеман Александр, протопресвитер. Дневники. С. 188.

9 Там же, с. 190 –193.

10 Там же, с. 197, 198.

11 Там же, с. 203.

12 Там же, с. 205.

13 См. Солженицын А.И. Письмо из Америки. Вестник РХД, № 116, с.121.

14 См. Шмеман Александр, протоиерей. Ответ Солженицыну. Вестник РХД № 117, с.121.

15 См. Струве Н.А. Православие и культура. С. 519 – 525.

16 См. Шмеман Александр, прот. Дневники. С. 313.

17 Приведём здесь следующую цитату из творчества Федора Михайловича. “– Недостойнейшая игра слов для духовного лица! – не вытерпел и прервал опять отец Паисий. – Я читал эту книгу, на которую вы возражали, – обратился он к Ивану Федоровичу, – и удивлён был словами духовного лица, что “церковь есть царство не от мира сего”. Если не от мира сего, то, стало быть, и не может быть на земле её вовсе. В Святом Евангелии слова “не от мира сего” не в том смысле употреблены. Играть такими словами невозможно. Господь наш Иисус Христос именно приходил установить церковь на земле. Царство Небесное, разумеется, не от мира сего, а в небе, но в него входят не иначе как через церковь, которая основана и установлена на земле. А потому светские каламбуры в этом смысле невозможны и недостойны. Церковь же есть воистину царство и определена царствовать и в конце своём должна явится как царство на всей земле несомненно, – на что имеем обетование… По русскому же пониманию и упованию надо, чтобы не церковь перерождалась в государство, как из низшего в высший тип, а, напротив, государство должно кончить тем, чтобы сподобиться стать единственно лишь церковью и ничем иным более. Сие и буди, буди!” Ф.М. Достоевский. Братья Карамазовы. С. 67-76.

18 См. Солженицын А.И. Публицистика. Т.1, с.319.

19 См. Шмеман Александр, протопресвитер. Дневники, с. 381.

20 См. Солженицын А.И. От читателей. Вестник РХД № 122, с. 6-9.

21 См. Шмеман Александр, протопресвитер. Дневники. С. 398.

22 См. там же, с.434.

23 См. там же, с. 438.

24 См. там же, с.455.

25 См. там же, с.473.

26 См. там же, с. 487.

27 См. там же, с. 488.

28 Запись в дневнике от 10 декабря 1979г. (см. там же, с. 494).

29 См. там же, с. 527.

30 См. там же, с.575.

31 См. там же, с. 605.

Залишити відповідь