Год назад, 19 марта 2014 года, отошел ко Господу митрополит Нью-Йоркский и Североамериканский Филипп (Салиба), с 1966 года возглавлявший епархию Антиохийской Православной Церкви на территории США и добившийся создания в 1975 году Северо-Американской архиепископии Антиохийской Православной Церкви, которая стала одной из крупнейших православных юрисдикций на территории Соединенных Штатов. Но, возможно, самым значимым делом в жизни владыки Филиппа стало принятие в лоно Православной Церкви более 2000 протестантов евангельского толка в 1987 году. Это интервью прозвучало на волнах радиостанции Ancient Faith Radio (Радио древней веры) в 2009 году. О жизни, достижениях, разочарованиях и надеждах с владыкой Филиппом говорит протоиерей Питер Гиллквист, один из тех протестантов, которые усилиями митрополита вошли в лоно Святой, Соборной и Апостольской Церкви. Разговор состоялся в феврале 2009 года, а в 2012 году отец Питер Гиллквист отошел ко Господу.
О. Питер Гилквист: Позвольте мне начать с того, что сегодня я буду говорить с человеком, которого я могу назвать подлинным героем своей жизни. Если бы не Ваше Высокопреосвященство, те 2000 человек, которые обратились к истинной вере из евангелических общин, не были бы сегодня частью Церкви. Вслед за нами пришли многие, но именно вы, владыка, открыли для нас двери этой славной Церкви в те дни, когда многие сомневались, стоит ли это делать. Безусловно, сейчас я не очень объективен. Я неравнодушен к вам, неравнодушен к архиепископии, и я благодарю Господа за то, что через вас он ниспослал на нашу общину благодать Святого Духа.
Поэтому я хотел бы начать интервью с личных моментов. Как ваше здоровье, владыка?
Встреча с Богом
Митр. Филипп: Слава Богу, мое здоровье в норме. Я внимательно слежу за тем, что я ем. На ближнем востоке есть такая поговорка: «Все, что мы едим, состоит из двух частей – одна часть поддерживает нас, а другая убивает нас». После сердечного приступа в 1968 году у меня была открытая операция на сердце в 1972. Кто-то из врачей тогда – а 72 год был уже очень давно – сказал: «Вам осталось 10 лет, максимум 15». Тогда открытая операция на сердце была настоящей авантюрой. Мне жаль, но многие из тех докторов, что сказали мне это тогда, уже умерли, а я вот живу себе.
Помню, когда случился мой сердечный приступ тогда в Вашингтоне, я 15 дней провел в больнице и не верил, что такое могло случиться со мной, потому что я был молод. Я очень гордился своей юностью (вот он, грех гордыни), очень гордился. В школе меня запомнили как «сильного Филиппа». Спустя 15 дней мой врач в Вашингтоне пришел ко мне с кардиограммой и начал объяснять, что у меня действительно был приступ, после чего я, наконец, смирился с этим фактом. И это была отличная встреча с Богом. Я сказал Ему тогда: «Я живу, чтобы служить Тебе и служить Церкви. Если Ты хочешь, чтобы я жил, я тоже хочу. Если Ты считаешь, что мое время пришло, то я готов. В любом случае, да будет воля Твоя. Моя жизнь в Твоих руках».
О. Питер Гилквист: Как вам удается быть в курсе всех событий и при этом вести духовную жизнь, при вашей загрузке?
Митр. Филипп: Я читаю. Я много читаю! К несчастью, у меня открылась сухая макулярная дистрофия, из-за чего я не могу читать мелким шрифтом. Я завишу от книг с крупным шрифтом. И когда я пишу что-нибудь, будь то лекция или длинная речь – а проповеди я никогда не пишу – я просто создаю в голове план и говорю от сердца, но при этом я опираюсь на книги, на полученную из них информацию, и, конечно, на молитву. У меня есть собственное келейное правило, которое поддерживает меня в духовной и интеллектуальной форме.
Православная Церковь присутствует во всем мире. Поэтому я в курсе того, что происходит в России или Восточной Европе, на Ближнем Востоке, потому что я оттуда родом. Моя духовная родина – это Антиохия, Иерусалим и Дамаск, и поэтому я стараюсь быть в курсе церковной жизни, потому что все мы – единая Церковь, не важно, где, в Америке, Китае, России, или на Ближнем Востоке. А я верую в единую Святую, Соборную и Апостольскую Церковь.
О. Питер Гилквист: Каковы ваши личные планы на ближайшие пять лет? Я знаю, что без Господа мы не сделали бы и шага, но что именно вы хотели бы сделать?
Митр. Филипп: В ближайшие 5 лет я планирую работать. Ирландский писатель Бернард Шоу однажды сказал: «Чем больше мы работаем, тем дольше мы живем», и это мой девиз по жизни. Делай все по максимуму, а остальное оставь Богу. Так что я надеюсь продолжить свою текущую работу: даже с учетом всех ограничений, которые накладывают врачи, нам предстоит большая, очень большая работа. Если Господу угодно, я планирую жить и трудиться в Церкви и для Церкви.
Все мы – Христовы
О. Питер Гилквист: В связи с этим назревает вопрос: каковы ваши важнейшие достижения за годы архиерейства?
Митр. Филипп: Это очень хороший вопрос. Позвольте мне рассказать о трех моментах. Во-первых, это воссоединение Антиохийского Православия в Северной Америке в 1975 году. Процесс начался в 1973 году в Толедо, штат Огайо, с конференции о приходской жизни под председательством архиепископа Михаила – как помните, он жил в Толедо. Воскресным днем после конференции я сказал одному из своих священников, отцу Джорджу Радосу: «Позвони архиепископу Михаилу и скажи, что я хочу нанести ему визит». А в то время мы с ним даже не разговаривали. Отец Джордж был, конечно же, шокирован. Он ответил: «Вы серьезно»? Я сказал: «Да». И он позвонил владыке Михаилу, и владыка ответил: «Хорошо, я буду ждать митрополита».
Мы поехали к нему домой, постучались, он открыл мне дверь и мы обнялись. Тогда я сказал ему: «Знаете, нам надо бы объединить наши епархии. Если вы хотите стать митрополитом, я с радостью стану вашим ассистентом и заместителем». «Нет, нет, нет, – сразу же ответил он, – у меня только 8 приходов, а у вас 65»!
В те дни 65 приходов, представляете! «Я думаю, вам нужно быть митрополитом, а я буду вам помогать». Я сказал: «Хорошо, мы организуем совместный комитет и начнем работу по воссоединению». Мы сделали это, и два года спустя состоялась потрясающая встреча в Чарльстоне, Западная Вирджиния. Я говорил речь на торжествах по поводу Дня Труда в Чарльстоне и сказал: «Все мы – Христовы. Мы не Павловы или Аполлосовы». И так, я процитировал послание апостола Павла к Коринфянам и мы начали заседание.
После нескольких встреч нам удалось прийти к соглашению. В июне 1975 года я и владыка Михаил встретились в Питтсбурге, Пенсильвания, и в августе того же года мы подписали Акты о воссоединении.
Мы отправились с этим соглашением на Синод в Антиохию, и, к моему удивлению – а также настоящему шоку патриарха Илии IV, некоторые архиереи (один или два, кажется), задали вопрос: «А кто дал вам разрешение объединяться?».
И тогда патриарх Илия, упокой, Господи, его душу, возмутился. Он сказал: «Вместо того, чтобы встретить их с букетом роз, вы критикуете тех, кто объединил нашу паству в Северной Америке? Эти люди были в разделении вот уже 60 лет. Это благословенный момент, светлый момент в истории Антиохийской Церкви, и мы должны возрадоваться вместе с митрополитом Филиппом и архиепископом Михаилом». Итак, я считаю это воссоединение одним из важнейших достижений.
Затем, я хотел бы рассказать об основании Антиохийской деревни (Antiochian Village). Я, как и вы, отец Питер, жил в 60-е, когда вы были очень активны на поприще работы с молодежью, организовывали лагеря и встречи. Я следил за тем, что происходит в нашем обществе и видел бунтарский дух молодежи. Мне стало ясно, что в основе этого подросткового мятежа лежит, прежде всего, идеализм. В нем не было нигилизма, нет. Это был протест против войны во Вьетнаме: мы теряли там нашу молодежь. Кажется, более 58.000 молодых американцев погибли тогда в этой бессмысленной войне, и их ровесники выступали против войны и всего прочего. И в большинстве случаев я понимал, что правда на их стороне. И то же время я понимал, как важна молодежь в нашей Церкви, и что проблемы, с которыми сталкивается молодежь, очень серьезны. И я сказал: «Нам нужно место. Место, где юноши и девушки смогут быть свободными от общества, от городов, удалиться от суеты, в горы и молиться там. Молиться утром, молиться вечером, молиться перед сном, получать христианское образование, и, конечно, отдыхать».
Я не ожидал, что они станут монахами, но хотел создать особую среду обитания, настраивающую на духовную жизнь, где молодежь со всех наших приходов сможет общаться между собой, и, конечно, переживать встречу с Богом. Тут хочется сказать, что горы всегда играли важную роль в домостроительстве нашего спасения: мы знаем, что важнейшие события происходили на горах. Это и нагорная проповедь, и Преображение, и вручение скрижалей Завета, и многое другое. И так, мы отвели молодежь в горы и основали там Антиохийскую деревню, и этот проект оказался очень, очень успешным.
Я благодарен Богу за то, что сегодня у нас есть много маленьких Антиохийских деревень: на юго-востоке, на среднем западе, в епархии Вичиты и Центральной Америки, в Западно-американской епархии и в Канаде. Даже на Аляске: на Аляске есть лагерь, организованный собором св. Иоанна. Итак, вторым важнейшим событием, на мой взгляд, стало основание Антиохийской деревни, которая стала центром нашего духовного возрождения.
Господь был миссионером
И, наконец, третье, о чем я бы хотел сказать, это вхождение бывших евангелистов в лоно Церкви, включая вас, отец Питер. Вы сыграли огромную роль в этом процессе. В этой самой комнате, где мы сейчас с вами разговариваем, впервые встретились 40 активистов вашего перехода в Православие. Вы и ваши люди (а теперь ваши люди – это наши люди), я и несколько антиохтийцев со мной, несколько богословов – это была очень глубокая и эмоциональная встреча. Если бы я мог добавить возвращение бывших евангелистов в Православие в Книгу Деяний, я бы, безусловно, добавил: это был невероятно яркий и живой духовный опыт, наверное, самый потрясающий опыт моей жизни. Я никогда не забуду, как после долгой встречи, множества вопросов и множества очень хороших ответов с вашей стороны, кажется, отец Гордон Уолкер расчувствовался: он заплакал. Я видел слезы у него на щеках, и он сказал мне: «Ваше Высокопреосвященство, мы стучали во многие двери, но никто не отвечал нам. Если сейчас и вы не примете нас в Церковь, если вы не пустите нас внутрь, то куда нам еще идти?»
Для меня это был очень, очень трогательный и эмоциональный момент. Я остановился ненадолго, и, помню, как сказал вам: «Почему бы вам прямо сегодня не встретиться и не обдумать наш сегодняшний разговор? Не доверяйте себя чему попало. Встретьтесь все вместе и завтра дайте мне знать, что решили». В глубине сердца я уже был уверен, что мы будем вместе после этой встречи. Затем, на следующий день вы позвонили мне и сказали: «Мы хотели бы снова прийти к вам». И я сказал: «Я буду ждать вас». И вот вы пришли и сказали: «Мы единогласно проголосовали за присоединение к Православию через Антиохийскую Православную Архиепископию Северной Америки». И тогда я ответил от всего сердца: «Добро пожаловать домой».
Добро пожаловать домой. Это один из самых прекрасных моментов моей жизни, ведь Церковь начиналась именно с миссионерского движения. Если мы вспомним о земной жизни Господа нашего, мы увидим: Он никогда не отдыхал, никогда не останавливался подолгу на одном месте. Он был миссионером. Он перемещался по всей Палестине, даже пришел в Южный Ливан, и он проповедовал Благую Весть людям, исцеляя, по слову Писания, всякий недуг и всякую немощь в людях.
В минувшее воскресенье я возглавлял Божественную литургию в Бриджпорте, и мы читали отрывок об исцелении женщины, которая была согбенной более 18 лет. Господь увидел ее, сжалился над ней и исцелил ее. Итак, Его миссия в этом мире была миссией исцеления, духовного и телесного. Он излечил телесный недуг женщины, и через это исцелил нас от духовного недуга. Церковь, которая является продолжением Христа во времени и пространстве, должна делать то же самое. Церковь не может стоять на месте, Церковь должна заниматься миссией, Церковь должна заниматься евангелизацией. Иначе Церковь потеряет свой raison d‘être – смысл своего бытия.
Иными словами, если мы довольны тем, что у нас здесь есть несколько прихожан, то мы нарушаем заповедь Господа: «Идите, научите (сделайте учениками) все народы, крестя их во имя Отца, Сына и Святого Духа, уча их всему, что Я заповедал вам. И Се, Я с вами, во все дни до скончания века». Итак, Господь, оставив Церковь на земле, не отдал ее на съедение волкам. Вы можете видеть, что Он есть, что Он все еще в Церкви, Он ведет свою деятельность в Церкви. Поэтому, когда люди спрашивают меня о единстве православных, я говорю, что оно неизбежно, потому что Святой Дух работает в Церкви и делает все, чтобы это единство настало.
Оно, единство, не наступает только из-за человеческих немощей. Даже если это предстоит сделать мне или еще кому-то людям, мы сделаем это сегодня или завтра. Но я мечтаю о полном единстве Православной Церкви. Все православные в Северной Америке должны воссоединиться. Иначе, если кто-то вместе, а кто-то врозь, мы будем топтаться на месте.
Люди вольны сохранять свою традицию
О. Питер Гилквист: Теперь позвольте спросить вас о главных разочарованиях вашего служения в качестве митрополита.
Митр. Филипп: Я бы сказал, что это отсутствие достижений в вопросе сближения православных юрисдикций Америки. В 1966 году, когда я был возведен в сан архиепископа в монастыре св. Илии, где началась моя церковная жизнь, меня очень беспокомило единство православных Антиохийской Церкви на территории США. Вопреки тому, что говорят люди, я не собирался нивелировать все культуры, я проповедовал единство в разнообразии. Если люди хотели продолжать считать себя сербами и справлять Славу на каждый праздник – пожалуйста, пускай они делают так. Если греки хотят танцевать греческие танцы – пожалуйста. Если антиохийцы хотят танцевать дабак – это вид ближневосточного танца – то они вольны делать это и сохранять свою традицию.
Наше единство должно заключаться в существовании местного синода, где собрались бы все епископы США. Этот синод мог бы стать фундаментом для дальнейшей работы. Возьмем для примера западную Пенсильванию: много приходов принадлежат Православной Церкви в Америке (ПЦА), есть антиохийские приходы, греческие, сербские, карпаторосские и т.д. Мы могли бы поставить над Западной Пенсильванией одного епископа, который бы окормлял все эти приходы. Если такой епископ будет мудрым, он выучит греческий язык, выучит русский. Скорее формально, на базовом уровне, потому что мы живем в англоязычной стране, и все здесь владеют английским. Это странно: когда мы идем на работу, мы все говорим по-английски, а стоит нам переступить порог Церкви, мы начинаем говорить на разных языках! Почему так? Я не понимаю.
Конечно, есть и положительные моменты: скажем, наша молодежь увлечена этим единством, они поддерживают меня в этом вопросе, но очень хотелось бы, чтобы и другие люди поняли духовную значимость церковного единства США.
И если говорить о моем главном разочаровании, то, безусловно, оно заключается в том, что мы практически не продвинулись в этом направлении. Постоянная Конференция православных епископов Америки могла бы стать прекрасной основой для объединения, но она не сделала абсолютно ничего. Мы даже не контактировали с нашим духовенством, поручив ему самостоятельно выстраивать межправославные отношения на уровне приходов. Самое грустное, что в некоторых местах православные не знакомы друг с другом, священнослужители не знакомы друг с другом. В этом направлении есть огромный объем работы, и очень мало достигнуто. Мне действительно печально признавать это.
Наша Церковь – Церковь надежды
О. Питер Гиллквист: Чувствуете ли вы в себе перемены с тех пор, как стали митрополитом? Что именно это служение изменило в вашей душе?
Митр. Филипп: Наверное, тогда, в 1966 году, когда я был возведен в митрополита, я начал более реалистично смотреть на вещи. Знаете, есть такой момент в книге Деяний, или в посланиях Павла, где апостолы проповедовали, и люди, слушавшие их, христиане, сказали: «Они перевернули мир с ног на голову». И вот, в начале своего архиерейского служения я правда хотел перевернуть мир. Я хотел принести мир на Ближний Восток. И, между прочим, тогда у меня случился сердечный приступ в Госдепартаменте США. Решая вопрос с палестинскими беженцами, я встретился с Линдоном Джонсоном, и был очень расстроен итогами нашего разговора.
У меня была эта жажда, стремление менять, менять согласно тому распорядку, который я для себя составил. И когда в 1968 году в Вашингтоне со мной случился этот приступ, я понял, что не все происходит так, как я запланировал, но так, как запланировал Господь Бог. Он определяет, когда то или иное событие должно случиться, а не я. Я поставил себя перед фактом, что Филипп Салиба не способен изменить мир. Он может помочь, но никогда не сможет сделать этого своими силами. Только благодатью Божией, только силой Божией, только в процессе синергии, соработничества человека и Бога достигается спасение. Это наше сотрудничество – сотрудничество человеческого и Божественного начала. И тогда, после приступа и открытой операции на сердце, я понял, что должен успокоиться. Я должен менять то, что я могу изменить и принимать то, что я изменить не способен, говоря: «Да будет воля Твоя».
О. Питер Гиллквист: Владыка, на что в Церкви вы возлагаете надежду в ближайшее десятилетие?
Митр. Филипп: Отец Питер, наша Церковь – это Церковь надежды. Господь сказал: «И се, Я с вами во все дни до скончания века». Покуда Господь, Христос, наш Спаситель, в Церкви, покуда Святой Дух действует в Церкви – то в каждом событии, скажем, в таинстве крещения, совершается чудо Пятидесятницы. Каждое венчание – это Пятидесятница. Каждая Божественная литургия – это Пятидесятница, потому что Святой Дух животворит Церковь. Я не хочу говорить о других юрисдикциях, но давайте посмотрим на Антиохийскую Архиепископию: в 1966 году у нас было 65 приходов, сегодня – 235. Мы почти в четыре раза увеличили масштабы Архиепископии. Почему так? Потому что мы работали.
Через отдел по миссии и евангелизации, который вы и возглавляете, через ваших сотрудников, через всех наших соработников люди узнают о нас, но люди должны узнавать о нас больше. Сегодня некоторые христианские группы находятся в предельном напряжении, и они должны знать, что мы существуем. Они должны знать, что существует Церковь Нового Завета, Церковь, рожденная в день Пятидесятницы. Мы — Церковь Христова, и мы здесь. Придите и видите, придите и видите: это Церковь.
Мы исполнили заповедь Божью!
О. Питер Гиллквист: Каковы основные задачи, стоящие перед Церковью в ближайшее десятилетие?
Митр. Филипп: И опять же, это единство православных верующих. Сегодня у нас есть евхаристическое единство – мы можем принимать Причастие в других поместных Православных Церквах. Но это единство должно раскрыться со всех сторон. Прежде всего, экклесиологически. Экклесиология Северной Америки – это история взлетов и падений, и нам жизненно необходимо собрание епископов, способных разрешить канонические и этнические проблемы. Церковь живет в XXI веке, а не в IV, V или VI. Церковь живет здесь и сейчас, в Северной Америке, и мы должны выражать всю полноту православной веры в любых обстоятельствах, и эта полнота важна во всех вопросах – не только в том, что касается Евхаристии. Единство епископата – это то, чего не хватает Северной Америки. Сейчас этого нет.
В соответствии с канонами Церкви, в каждом городе должен быть свой епископ, а в Нью-Йорке у нас 14 или 15 юрисдикций, что противоречит нашим канонам. Верные Антиохийской Церкви живут в Афинах, но для них там нет своего антиохийского епископа, они находятся на канонической территории архиепископа Афин или других местных архиереев. И в Северной Америке может быть точно так же. Если определенная группа ретроградов оставит нас в покое, мы сможем добиться этого.
О. Питер Гиллквист: Вот уже 20 лет назад вы были тем, кто открыл дверь нам, бывшим протестантам евангелистского толка, двери в Церковь. Скажите, что принесло Церкви это обращение?
Митр. Филипп: Мы получили очень много. Во-первых, мы исполнили заповедь Божию из Евангелия о том, чтобы научить все народы. Мы воплотили это повеление Господа в жизнь. Это не что-то абстрактное, это подлинная реальность. Именно это и есть Церковь, не правда ли?
Мы должны преодолеть этническую обособленность
О. Питер Гиллквист: Владыка, нетрудно заметить, что в нашем обществе происходят все более мрачные явления. Как, на ваш взгляд, православные христиане должны взаимодействовать с культурой и просвещать светом Христовым мир сей?
Митр. Филипп: Отец Питер, мы не можем бежать от культуры. Дело в том, что мы живем в этом мире, и с самых первых дней своей истории Церковь взаимодействует с различными культурами. Древняя Церковь была подвержена влиянию арамейской культуры: сам Господь говорил на арамейском, и мы все это прекрасно знаем, Евангелие от Матфея написано на арамейском. Церковь сообщалась с различными культурами античного мира, и, прежде всего, эллинистической культурой. Если говорить о сегодняшнем дне, то нас окружает другая культура – принципиально другая. И мне кажется, что мы не можем спрятаться от нее, так как мы живем внутри этой культуры. В свою очередь, мы можем делать все возможное, чтобы изменить эту культуру, и взять из нее то, что мы можем применить к церковной пользе. Например, в V веке мы не могли бы проповедовать благую весть, при помощи радиостанции Ancient Faith. А сегодня технология радио становится нашим посредником в деле благовествования.
Мы можем использовать нашу культуру, включая те технологические преимущества, которые она нам предлагает, для расширения проповеди Евангелия. Мы можем делать это через радиостанции, подобные этой. Мы можем использовать телевидение, электронную почту, факс. Я полагаю, что многое в современной культуре – дар Божий. Разумеется, и вызовов много: современная культура ставит перед Церковью много задач, в частности, это вопрос секуляризма, или, если быть точным, вопрос антропоцентризма и секуляризма. Проблема в том, что современная культура не воспринимает Церковь всерьез. Это действительно проблема. В современном обществе много «периферийных» христиан, которые относятся к христианству несерьезно, и это неприятный момент.
Сегодня нас окружают проблемы наркотиков, семейные проблемы. Мы видим, как распадаются семьи, мы прошли через так называемую «сексуальную революцию», и ее плоды мы до сих пор пожинаем в наших университетах и школах. Церковь должна преодолеть эти проблемы, да я и не представляю, как преодоление возможно без Церкви, без ее благой вести. Без Церкви это невозможно. Итак, в культуре есть как плохие, так и хорошие стороны. Безусловно, мы не должны становиться рабами никакой культуры. Нужно найти ответы на вызов национализма, преодолеть который также способна Церковь. Мы обязаны преодолеть этническую обособленность. Все эти задачи лежат в плоскости культуры.
О. Питер Гиллквист: Ранее мы затронули вопрос роли Конференции православных епископов Америки. Насколько, по-вашему, эта организация справляется или не справляется с возложенной на нее задачей?
Митр. Филипп: Мне кажется, что Конференция не справилась со своей миссией. В момент основания организации, в 1961 году, была принята ее конституция, согласно которой целью Конференции объявлялась работа по объединению православных разных юрисдикций на территории США. В целом Конференция практически ничего не сделала для укрепления единства православных – фактически, мы, ее участники, просто собирались на 2-3 часа для обсуждения периферийных вопросов. Мы не обращались к православным верующим, ко всему православному населению США, мы не призывали священников к активности на локальном уровне, мы не собирали православных людей вместе на наших церковных мероприятиях. Я знаю, что в ряде городов священнослужители разных юрисдикций даже не знакомы друг с другом. Мы продолжаем вращаться на наших этнических орбитах, а Конференция остается в стороне. Каждый год мы выпускаем энциклику в неделю Торжества Православия, но этого недостаточно. По-моему, каждый воскресный день должен стать для нас Торжеством Православия.
Из далекой галактики?
О. Питер Гиллквист: В книге «Митрополит Филипп: его жизнь и его мечты» вы сказали следующее, цитирую: «Сегодня мы не вполне представляем, как должно выглядеть американское православие, потому что на данный момент в Православии здесь очень мало подлинного, исконно американского начала». Конец цитаты. Вы сказали это более 17 лет назад. Как вы думаете, приблизились ли мы хотя бы немного к тому, каким должно быть американское Православие сегодня?
Митр. Филипп: Нет, пока еще нет. Мы все, как Церковь, все еще не можем определиться со своей идентичностью в этой стране, в Северной Америке в целом. Я не говорю о России или Греции, потому что в этих странах есть своя Церковь. Я говорю о Церкви, существующей в рамках современного североамериканского общества. Соответствует ли то, как мы выглядим, наша внешность – той культуре, в которой мы живем? Я одеваюсь так, и с тех пор, как мы с вами знакомы, я одеваюсь и выгляжу именно так.
О. Питер Гиллквист: Так как мы не на телевидении, позвольте заметить, на вас надет костюм.
Митр. Филипп: Именно.
О. Питер Гиллквист: С колораткой, а не с подрясником.
Митр. Филипп: Да, все верно. Знаете, я видел фотографии святителя Тихона, сделанные в начале XX века, и он был одет так же, как я. У него была колоратка, костюм: черный костюм и черная рубашка. Я считаю, что мы не можем в полной мере обращаться к этим людям, к людям этой культуры, если мы все будем в рясах, подрясниках, всех этих скуфьях и черных шапках. Если мы отправимся в таком виде в Нэшвилл, Теннесси, в Аппалачи или еще куда-либо: люди просто подумают, что мы прибыли из далекой галактики. Как они воспримут нас, как могут понять нас? Прежде всего, они не подойдут пожелать нам доброго дня – скорее всего, они просто нас испугаются. Это о том, что касается внешнего облика.
Мы еще не приняли окончательно решения относительно того, какую одежду носить священнослужителям в США. Я вижу своих священников, священников Антиохийской архиепископии с длинными бородами и волосами, забранными в «хвост». Разве это важно для спасения? Какое это имеет отношение к домостроительству нашего спасения? Мы не знаем, носил Господь бороду или нет: Его изображают с бородой отчасти и потому, что все в те времена носили бороду. Когда все носили подрясники и рясы, камилавка была чем-то новым: Церковь заимствовала ее уже в османские времена. Итак, нам следовало бы достичь согласия в вопросах внешнего вида священнослужителей.
Наша православная идентичность тесно связана с литургией. Мы и по сей день используем литургии древнего мира. И мне очень приятно понимать, что это так: я вырос в Ливане и с детства знаком с литургией Иоанна Златоуста, и сам лично не променял бы ее ни на что иное. Но смогут ли будущие поколения православных в США принять эту литургию? Им и только им принадлежит право выражать себя, свою культуру, свои чувства в Церкви. Отчасти это касается музыки. Сегодня мы используем византийское пение, которое я очень люблю, которое я хорошо знаю – но кто-то его не любит. И возникает вопрос: подходит ли эта музыка для православия в данной стране?
Все это – вопросы, на которые я не могу дать ответ сегодня. Полагаю, ответят на них уже будущие поколения. Но уже сегодня мы должны с ответственностью выбирать, во что мы одеваемся, как мы взаимодействием с людьми этой среды, этого окружения. Это очень важно.
Нам нужна Святая Соборная и Апостольская Церковь в Америке
О. Питер Гиллквист: Каковы, на ваш взгляд, основные угрозы христианству и в особенности православию?
Митр. Филипп: Мне кажется, что главные угрозы, стоящие перед христианством, христианским миром – это материализм, секуляризм и антропоцентризм. Это крупнейшие угрозы. А если говорить именно о православии… Итак, в мировом масштабе все еще существует соревнование между Москвой и Константинополем, то есть Стамбулом. Мы продолжаем быть его свидетелями, и поэтому перед нами стоит глобальная задача преодоления этнических разделений. Филетизм был осужден как ересь в 1872 году. И нам, православным, надо проверить себя: не являемся ли мы филетистами? Точно не являемся? Мы все должны задать себе этот вопрос.
Смотрите: американское православие, греческое православие, русское православие… А, может быть, правильнее будет: «Православие в России», «Православие в Греции», «Православие в Америке»? Неправы те, кто хочет американизировать православие. Нам нужно не это, нам нужна Святая Соборная и Апостольская Церковь в Америке.
О. Питер Гиллквист: Многие члены христианских сообществ Северной Америки обращаются в православие. А что насчет тех миллионов, которые вообще не знают или не хотят знать Христа? Каким образом мы, православные, можем достучаться до них?
Митр. Филипп: Можем, например, через это самое радио. Через департамент Миссии и евангелизации. Однажды вы рассказали мне, что когда вы летите в самолете, вы заговариваете с людьми и обращаете их в православие. Вы рассказываете им о Православной Церкви. Давайте признаем – люди не знают, кто мы такие. Из-за недостатка единства между православными у нас нет – а лучше бы он был – единого департамента Миссии и евангелизации, сильного департамента. Мы должны объединить наши организации и направить наши совместные усилия с тем, чтобы оставить свой след в этой стране, во всей Северной Америке. Мы этого не сделали. Мы делаем свою работу в Антиохийской Архиепископии, греки делают свою работу, в ПЦА делают свою. А наша задача состоит в том, чтобы выступить в публичном пространстве как единая Святая Соборная и Апостольская Церковь. Мы должны быть едины в вопросах связей с общественностью, в вопросах церковной музыки, в вопросах христианского образования, работы с молодежью, поддержки священнослужителей и их семей.
Вместе мы способны на многое: например, мы можем унифицировать наши образовательные программы. Объединить семинарии: Свято-Владимирскую, Свято-Тихоновскую, семинарию Святого Креста, Антиохийский учебный дом, собрать все это воедино. Нужно прийти к единству в вопросах богословского образования и пастырской подготовки. Нужно делать акцент на пастырском служении, и вместо изучения Ария и Македония на протяжении двух или трех семестров обратить взор студентов на то, что происходит с нашими семьями в Америке в XXI веке. Нам необходимо пастырское богословие.
К сожалению, наши семинарии не делают на этом акцента, как не делают они акцента на практической теологии, на прикладной теологии. В Антиохийском учебном доме – который я называю «университетом без стен» – мы делаем на этом акцент. Мы позволяем людям работать на своих должностях, а затем раз в год приезжать в Антиохийскую деревню и изучать там вопросы миссии и евангелизации.
Есть ли в наших семинариях курсы по миссии и евангелизации? Как мы планируем обращать 70.000.000 нецерковных американцев, если мы не учим в семинариях о том, как заниматься миссией, как говорить с Америкой о Христе и Евангелии? Мы не делаем этого, а этим стоило бы заняться. Дело в том, что мы собираемся вместе и упускаем очень важную вещь, Конференция епископов упускает это. Богословское образование, духовное воспитание – это вопрос подготовки наших священников, нашего нового поколения. Это большие и серьезные вопросы, на которые мы обязаны найти ответы.
Придите и видите!
О. Питер Гиллквист: Позвольте задать вам заключительный вопрос личного характера. Представим себе, что на стадионе в Питтсбурге собралось 50.000 человек, половина из них православные, а остальные – неправославные, евангелисты, неверующие. И вот, вы можете выступить перед этой аудиторией, перед всей одновременно. Что бы вы сказали им?
Митр. Филипп: Разговор с такой разносторонней аудиторией – это очень, очень трудная задача. Думаю, я бы сказал слово о евангельских блаженствах. Итак, возьмем эти блаженства. Они относятся ко всем и каждому. Бесполезно поднимать догматические вопросы – такая публика к ним не готова. Православные, возможно, поймут ваши слова о догматическом богословии, но остальные – определенно нет. Итак, это не то время и место, чтобы проповедовать догматы и основы вероучения, вы сразу потеряете свою аудиторию. Нужно привлечь их, нужно дать им понять то, о чем вы говорите. Слова «блаженны миротворцы» понятны каждому, не так ли? Блаженны, когда будут гнать вас, и так далее, и так далее. Все это поймут, поэтому надо обратиться к ним на том языке, который их объединяет. Если вы будете говорить о богоявлении, неправославные скажут: «О чем это он, что это за богоявление, что за теофания, о чем вообще речь»?
Итак, чтобы донести до них свое слово, надо понять, где вы выступаете и перед кем выступаете, понимаете, да? Если вы не будете учитывать, где и к кому вы обращаетесь, вы потеряете свою аудиторию. Мы потеряем этих людей.
Я очень рад, что мне довелось поговорить с вами на радио Ancient Faith. Это радио – важная часть служения нашей Церкви, и мы должны оказывать ему всяческую поддержку, чтобы через него обращаться к американцам, взывая: «Придите и видите». И когда они придут, сказать им: «Добро пожаловать домой».
О. Питер Гиллквист: Владыка, позвольте поблагодарить вас за это прекрасное время, проведенное вместе у вас дома, и, конечно, вновь выразить вам признательность за то духовное руководство, благодаря которому множество людей вошли в церковную ограду. Большое вам спасибо!
Митр. Филипп: И вам спасибо!
Оригинал интервью на английском языке:
ancientfaith.com/specials/metropoliltan_philip_life_and_legacy
Перевод: Василий Селюминов.