Член Украинского общества охраны достопримечательностей истории и культуры Леонид Емельянович Яскевич предлагает очерк о жизни выдающегося киевского пастыря и новомученика протоиерея Александра Глаголева.
По законам мира сего, при удалении от источника света сила его восприятия слабеет в квадратичной зависимости от расстояния. Но не таков закон в духовной сфере. Со времени удаления источника света, от него отпадает шелуха временного сего бытия и свет становится чище, ярче и притягательнее. Так это было с мучениками-свидетелями Света (Іоан 8:12; 9:5) в первые века христианства, которые вроде бы и погибли от рук мучителей, но благодаря им Свет Христов распространился в мире. Так это случилось и в наше время – Свет Христов, который несли новомученики земли нашей, пробился из-под спуда их мученических захоронений и тьма мира сего не смогла поглотить этот свет (Іоан1:5). Их, свидетелей Света, было много, и благодаря им Свет Христовой Любви и сейчас просвещает всех (Ін. 1:4; Лк. 2:31-32). Один из этих свидетелей Света Христова Любви есть священник – профессор Александр Глаголев.
Тако да просветится свет ваш пред человеки, яко да видят дела ваша и прославят Отца вашего, Иже на небеси.
Мф. 5:16
14 февраля 1872 года, в день памяти св. равноапостольного Константина – Философа, просветителя славян и 12-ти преподобных Печерских – строителей Великой Церкви Успения Пресвятыя Богородицы, в семье священника села Покровское-на-Железнице о.Александра Глаголева большая радость – родился сын. Мальчика крестили на 9-й день и нарекли его в честь преподобного Александром (Александр – монах, начальник обители «неусыпающих», 430 г., родился в Азии. Учился в Константинополе. Был военным. Стал монахом близ Антиохи. Подвизался в пустыне наедине с Евангелием. На реке Евфрат основал монастырь, в котором подвязались 400 монахов. Все иноки были разделены на 24 молитвенные стражи. Круглосуточно пелся псалтырь антифонно, кроме дней, когда совершалась литургия. После 20 лет служения взял несколько братьев и проповедовал Евангелие по городам, граничившим с Персией. Дошел до Константинополя и основал там такой же «неусыпающий» монастырь. После 50 лет иноческих подвигов скончался в глубокой старости).
Знаменательно, что будущий профессор Киевской Духовной Академии родился в день выдающегося учителя, благодаря которому Свет Христов просветил всех славян.
С детских лет родителей и всех, кому приходилось общаться с Александром, поражало постоянное тяготение к церковному богослужению и неуемная любовь к постижению знаний. Он рано научился читать и с большим удовольствием помогал отцу, исполняя клиросное послушание, очень увлекался чтением жития святых.
Учитывая такие способности сына, о. Александр направляет его в Беевское духовное училище Тульской епархии. Учеба в училище перемежалась с помощью родителю в каникулярное время. Весьма успешное окончание Беевского духовного училища дало возможность поступить в Тульскую Духовную Семинарию на казенный счет, что в какой-то степени облегчило материальное положение семьи приходского батюшки, родителя о. Александра.
В Тульской Духовной Семинарии Александр поражал своей феноменальной памятью, знанием Священного Писания и способностью к постижению иностранных языков, чем снискал уважение не только у семинаристов, но и у преподавателей. В семинарии он стал основательно знакомиться со святоотеческим наследием. Его прилежание и успехи в учебе подвязывают руководство Тульской духовной семинарии рекомендовать Александра в Киевскую духовную академию. Учитывая возраст и состояние здоровья родителей, Александр некоторое время не решается ехать в Киев. Он считает, что должен идти на практическую работу, чтобы как-то помочь родителям. Однако стойкие увещания о. Александра, который всячески доказывал сыну, что поступление в Киевскую духовную академию на казенный счет не только поддержит его материально, но и укрепит духовно. В конце-концов доводы отца и большой интерес к Богословским наукам возымели свое действие и Александр в 1894 году поступил в КДА.
Вот как охарактеризовал пребывание А.А.Глаголева много лет спустя бывший профессор КДА протоиерей Иоанн Николаевич Корольков: «Около 30 лет назад вы поступили из Тульской духовной семинарии в число студентов академии, и с блестящим успехом прошли 4-летний курс всем нам дорогой Киевской духовной академии… Среди студентов вы отличались редкой трудоспособностью, скромностью и совершенную готовностью услужить своим товарищам. К вам, как выдающемуся знатоку Священного Писания, студенты часто обращались за справками по нахождению и объяснению известного текста Ветхого или Нового Завета и Вы с любовью сообщали просимые у вас сведения.
С редким и неослабным усердием вы посещали лекции профессоров Академии (даже по второстепенным предметам) с особым усердием вы занимались изучением Святого Писания и библейской археологией. Ваши выдающиеся успехи по этим предметам обратили на себя внимание известного нашего профессора А.А.Олесницкого, который рекомендовал вас Совету академии своим заместителем на кафедру еврейского языка и библейской археологии. Ваши ученики с глубоким уважением вспоминают о вашей усердной и плодотворной преподавательской деятельности».
Сразу же по окончании КДА Александр Александрович Глаголев со степенью кандидата богословия становится преподавателем КДА на кафедре библейской археологии и еврейского языка.
В феврале 1899 г. Александр Александрович венчался во Владимирском соборе с девицей Зинаидой Петровной Слесаревской, дочерью известного профессора-физика. Венчание совершил настоятель Собора священник-профессор о. Иоанн Корольков. Семья Глаголевых была очень любвеобильной, жила на основах христианского благочестия. В счастливом браке супруги воспитали детей Алексея, Сергея, Варвару.
В 1900 году Александр защищает обширную (205 стр.) диссертацию на степень магистра богословия и назначается доцентом кафедры. Сочинение «Ветхозаветное библейское учение об ангелах», по отзывам специалистов-рецензентов, отличается богатством содержания, тщательностью и глубиной исследования всех пунктов ветхозаветной ангелологии, основательным знакомством с библейской и отеческой литературой и экзегетическими методами, и по своим качествам может считаться действительным вкладом в нашу богословскую литературу (2). В этом же году известный профессор Петроградской Духовной Академии А.Н.Лопухин приглашает А.А.Глаголева принять участие, совместно с другими известными учеными, в издании «Богословской энциклопедии». В этой энциклопедии А.Глаголев напечатал статьи по библейской археологии. Через четыре года Александр Александрович участвует в издании того же профессора А.Н.Лопухина «Толковой библии» в четырех томах. В этой «Толковой библии» перу А.А.Глаголева принадлежат комментарии на книги: Иова, Левит, Царств, Исход, две книги Паралипоменон, Товит, Притчи Соломона, Песнь Песней, пророков – Аввакума, Софонии, Агея (Ветхий Завет) и из книг Нового Завета на все Соборные послания. Все эти комментарии отличаются всесторонней обстоятельностью и аргументацией в соответствии с новейшими исследованиями современных экзегетов и святоотеческими толкованиями.
Наряду с научно-исследовательскими работами и активной преподавательской деятельностью, А.А.Глаголев основательно готовится к принятию священнического сана. С его глубоким восприятием христианства в целом и особенно духовной жизни, не только личной, но и общественной, иначе и быть не могло. С 1899 года он становится активным членом Киевского православного религиозно-просветительского общества. В этом «Обществе» он часто выступает с лекциями, которые читались после вечерни по вторникам и четвергам в Сретенской (Скорбященской) церкви.
4 мая 1903 года А.А.Глаголев был рукоположен в иерея церкви Всех Святых, которая находилась на Щекавице. Вскоре, 15 июня, его переводят настоятелем церкви Николы Доброго в Киеве на Подоле, где ему привелось служить более 30 лет. Отец Александр был глубоко потрясен таинством хиротонии. Когда по обычаю, после хиротонии к нему подошел под благословение старенький священник, он так разволновался, что некоторое время стоял онемевшим, как бы соображая, что ему надлежит делать. Потом, осенив себя и стоящего батюшку крестным знамением, прослезился и крепко обнял старца, прося у него прощения, на что старенький священник проникновенно сказал: «Христос посреди нас». Об этом много лет спустя он рассказывал своему сыну Алексею и не мог скрыть волнения от этого священного для него воспоминания. С этого времени он всецело отдается служению Богу и человеку – творению Бога.
Со времени рукоположения о. Александр стремился совершать Божественную литургию каждый день. Он совершал богослужения особенно проникновенно и благоговейно. Священник Сергей Сидоров об этом пишет так: «Я много видел богослужений. Я имел счастье присутствовать за богослужениями великих старцев… Но никто из них не служил с такой яркой верой в Господа, с такой радостью видеть Его, как отец Александр Глаголев. Я, помню, был поражен, когда молился первый раз у Николы Доброго в алтаре. Отец Александр почти всю литургию поминал усопших и живых среди ектении. Он взывал к Богу о несчастных и счастливых, о праведных и грешных. Мне казалось, что я присутствую не в храме, где прекрасно поют, где замечательные иконы и знаменитая древняя ризница, а на дороге галилейской, где идет Господь, у ног Которого о.Александр полагает свои моления о мире. Внешне у о. Александра заметна небрежность: сбоку надета митра, правильный, но несколько крикливый голос, закрытые глаза и постоянные поясные поклоны. Но что до внешности, когда забываешь о храме и видишь Бога, когда не воспоминательно, а земно, действенно переживается Божественная литургия?» (3).
Жить во Христе, быть со Христом, живя в миру сем стало для о.Александра нормой жизни, не внешней – для глаза, а внутренней, повсеместной: и в алтаре во время Богослужения, и на кафедре во время чтения лекций, и на улице среди людей, и во время исполнения треб – всегда и везде он был со Христом, среди Его творений и это таинственным (мистическим) образом воздействовало на окружающих его.
Мария Ивановна Егоричева, невестка о. Александра (жена его сына Сергея), вспоминает: «Когда о. Александр совершал обряд, то, благодаря силе его веры и молитвы, обычный обряд воспринимался как таинство, наполненное глубоким значением, освящался особым смыслом.
Однажды во время торжественного обряда венчания, от сильного волнения и, возможно, от духоты (церковь была переполнена народом) невеста почувствовала себя плохо. Ей пришлось бороться с собой, чтобы не потерять сознание и не упасть. О. Александр совершал обряд, как положено, т. е., стоя посреди церкви перед молодой парой, спиной к ним, лицом к алтарю. В тот миг, когда невесте стало особенно плохо, и она с ужасом подумала: «Я сейчас упаду», о. Александр, не видя невесты, так как стоял к ней спиной, каким-то чудом почувствовал ее состояние. Он вдруг просто повернулся к ней и, не прерывая произносимой вслух молитвы, долгим и проникновенным взглядом посмотрел ей прямо в глаза. Этот взгляд, полный чудесной силы, спас ее. Она внезапно окрепла, ощутила прилив новых сил. К ней пришло новое осознание происходящего, вызвавшее какой-то душевный трепет. Она поняла, что над ней совершается не просто очень красивый, очень торжественный обряд бракосочетания, а таинство, не поддающееся никакому точному определению, нечто необъяснимое. Счастливую память об этом моменте она пронесла через всю свою счастливую семейную жизнь» (4). (Кажется, так ярко вспоминать может только непосредственный участник этих событий).
О. Александр, очень мягкой души человек, всем своим естеством откликающийся на радость или боль любого человека, мог быть весьма твердым и решительным, когда кто-то или что-то нарушало мир и согласие Божиих творений.
Так случилось в Киеве в 1905 году. Буйствующая толпа, разъяренная деструктивными группировками (элементами) ринулась с Европейской площади, где проходили митинги бунтовщиков, на Подол, громить еврейские и другие лавки. Как только слухи о погромах дошли до о. Александра, он, как был — в полном облачении, во главе своих прихожан, с хоругвями и крестом впереди, с пением «Святый Боже…» вышли навстречу погромщикам. Этот крестный ход на пересечении Братской улицы с Александровской, встретился с таким же крестным ходом, возглавляемым настоятелем Борисо-Глебской церкви о. Михаилом Едлинским. Объединившийся крестный ход встретился с толпой погромщиков за церковью Рождества Христова. Оба шествия остановились, и тогда к бунтовщикам обратились батюшки со словами увещания. Слова священников возымели благое действие, и толпа с пением «Спаси Господи люди Твоя…» стала расходиться. Погром был предотвращен.
Для о. Александра все человечество страждущее, независимо от национального или социального состояния: всем нужны сострадание и Божественная любовь. И батюшка спешит помочь страждущему от гнойного сапа татарину, от которого из-за страха заразиться отвернулись все его соплеменники. Священник же храма Николы Доброго находит время посещать страждущего, кормить его, в беседах утешать его, ведь и этот — брат ему во Христе. Перед смертью этот татарин написал: «Христос из всех пророков самый добрый, потому что у него есть такой слуга, как о. Александр».
Один еврей-лавочник свидетельствует: «о. Александр три месяца для моих больных детей молоко покупал, когда я был в беде. И он мне помогал, когда свои не помогали. Он мне помог выйти из беды, как же мне его не чтить?» Этот человек пришел поздравить священника в день его Ангела.
Собственно, приведенные выше случаи, это основы учения о. Александра, который в души и сердца, как учащихся КДА, так и своей паствы настойчиво вливал: «сию заповедь имам от Него, Господа нашего, да любяй Бога любит и брата своего (1 Иоан 4:21). «Любовь к Богу, как к Источнику жизни (Пс. 41:2), единственно достойному предмету влечения человека (Пс. 72:26), утверждению и прибежищу человека (Пс. 70:3) и силе его (Пс. 139:8) должна быть выше всякой другой любви, должна господствовать над всеми стремлениями человека, но необходимым проявлением ее служит любовь к ближним нашим и как ни тело без души, ни душу вне тела нельзя назвать человеком, так немыслима и истинная любовь к Богу без сопутствующей ей деятельной любви к людям» (5).
В Киевской духовной академии о. Александр своей обширной деятельностью и ангелоподобными душевными качествами снискал большой авторитет и глубокое уважение как у профессорского состава, так и у учащихся. После реформы КДА в 1905 году он становится первым избранным ее ректором. Но церковноначалие без восторга приняло это нововведение. Была назначена ревизионная комиссия во главе с архиепископом Антонием (Храповицким). Эта комиссия нашла, что о. Александр, когда был духовным цензором, пропустил в печать книги, содержащие учения «имябожников» («имябожники» – религиозное течение, возникшее в русском монастыре на Афоне в конце ХIХ века). В начале ХХ века это учение, как и учение исихастов, Синодом РПЦ было осуждено. (Правомочность этого осуждения, равно как и уничижительное именование сторонников имяславия «имябожниками» критикуется современными православными исследователями. – Ред.)
По рекомендации этой комиссии о. Александр был смещен с должности ректора и оставлен профессором кафедры «библейской археологии и еврейского языка». Кроме академических обязанностей о. Александр был: действительным членом Богоявленского братства, действительным членом ревизионной комиссии «Общества воспомоществования нуждающимся воспитанникам Киево-Подольского духовного училища», в котором он был законоучителем. Он также был законоучителем частной гимназии О.Н.Яновской. В Киевском религиозно-просветительском обществе он с 1900 года до его закрытия состоял в совете общества и активно участвовал как в лекторской работе, так и в составлении статей и популярных изданий общества. Наряду с этим о. Александр продолжает исследовательскую работу у себя на кафедре. В результате этих исследований выходят: «Иерусалим библейский и современный», «Купина неопалимая», «Древнееврейская благотворительность», «Ветхий Завет и его непреходящее значение в Христианской Церкви», «Сионистское движение в современном еврействе». Весьма примечательные две последние названные работы.
Вопреки некоторым марксистам, которые категорически утверждали, что никакого сионизма не существует, что это выдумка мировой буржуазии, стремящейся разрушить мировое пролетарское движение: о. Александр в своих работах рассматривает сионистское движение как факт и аналитически сопоставляет это движение с историей библейского Израиля.
В 1902-1905 годах была опубликована работа о. Александра «Сионистское движение в современном еврействе и отношение этого движения ко всемирно-исторической задаче библейского Израиля» (6).
В 1905 году о. Александр в собрании церковно-исторического и археологического общества читает реферат на тему: «Седьмой всемирный сионистский конгресс в еврействе» (7).
В этих работах рассматривается сионизм как националистическое движение, направленное к объединению всех евреев на территории Палестины в единое мировое царство. В 1897 году в Базеле (Швейцария) была создана Всемирная сионистская организация, утвердившая программу на создание еврейского царства Израиль. В отличие от этого движения библейский Израиль – промыслительное сохранение Богом народа с целью сохранения истинного Богопочитания и приуготовления людей к приятию Мессии – Воплотившегося Сына Божия.
События 1905 г. возбудили в определенной части населения России стремления оградить русский народ от еврейских идеологий (Марксизм, Иеговизм) в том числе и от Торы – Библейских книг Ветхого завета. В частности, в Киеве 23 и 30 января 1909 года на Собрании членов клуба русских националистов известный искусствовед и археолог А.Д.Эртель выступил с докладом «Еврейство и Тора». Докладчик основу зла еврейства видит в Торе – Пятокнижии, зловредность которой, он считает, в ее безнравственном человеконенавистническом учении. Докладчик считает, что по учению Торы союз Иеговы с евреями состоит в том, что евреи обязались исполнять данные им через Моисея законы, а Иегова за это обязался евреям истреблять или покорить им все другие народы. Потрясенный таким извращенным пониманием Святого Писания, о.Александр счел необходимым произвести тщательное и всестороннее исследование данного вопроса. В результате он публикует фундаментальный труд: «Ветхий Завет и его непреходящее значение в Христианской Церкви». (По поводу древних и современных литературных и общественных течений против общепринятого значения и употребления христианами ветхозаветных Священных Писаний) (8).
В этом произведении о. Александр Глаголев после основательной критики исказителей основ Ветхозаветного Священного Писания от Василида и Маркиона до Канта и Геккеля обращает внимание на современных отечественных критиков Священного Писания Ветхого завета. Он пишет: «Особенно прискорбно то, что подобный отзыв о священных для всей Христианской Церкви, для всего христианского мира книгах, отзыв, своим радикализмом оставляющий далеко позади себя самые ультра-радикальные течения в области западноевропейской библейской критики, вышел не из социал-демократических сфер, не из марксистских кругов и не из масонских лож, а от чисто русских людей, поставивших задачей своей святую цель охраны народных русских святынь, из которых, бесспорно, первое место занимает вера христианская, содержимая святой Церковью, в том числе и вера в богодухновенность Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Подлинно только глубокое неведение этих людей в Писание, то неведение, каким мы, русские, грешим очень давно и, которое, по св. Иоанну Златоусту, есть источником всякого зла, могло привести ревнителей веры и святыни к столь неприкрытому поруганию той и другой» (9), к сему прилагает обращение архиепископа Антония (Храповицкого) к русским патриотам: «Считайте современных евреев вредными людьми, боритесь с ними всеми законными средствами, если это согласно с вашими мыслями о нуждах родины, но «не прикасайтесь к помазанным Моим, и пророкам Моим не мыслите зла». (Пс.104:15). Тем более, что интеллигентные евреи в большинстве славят Маркса и Бабеля далеко выше Моисея» (9).
Далее профессор-священник убедительно утверждает, что Библия — не человеческого ума измышления, а соизволение Бога, «хотящего всем человекам спастись и в познание истины придти» (1 Тмф. 2:3-4). Он дает изумительно исчерпывающий анализ неразрывности Священного Писания Ветхого и Нового Завета, Пятикнижия (Торы) и Евангелия, обильно иллюстрируя этот факт текстами священного писания и Святоотеческих творений. В заключение он утверждает: «Как в Ветхом, так и в Новом Завете в основании благодатного общения людей с Богом лежит акт избавления, дарованный свободной милостью Иеговы, в одном случае – избавление народа от внешнего плотского рабства, в другом – каждого отдельного человека от рабства духовного. Там и здесь из этого избавления вытекает у людей чувство Богопринадлежности, сыновства Богу, а также сознание долга подчиняться и служить воле Божией и цель – уподобляться Богу… В Ветхом и Новом Завете Бог благодатно обитает в Своей Церкви: в Ветхом Завете – в национальном святилище библейского Израиля, в Новом Завете – в бесчисленных христианских храмах и в сердцах всех верующих в Бога» (10).
Духовная, научная и общественная деятельность о. Александра высоко ценилась как на родине так и за ее пределами. Духовное ведомство его деятельность отметило наградами: палица, наперсный крест, право носить митру.
Блаженнейший Дамиан, патриарх Иерусалимский, наградил о. Александра наперстным крестом с частицей Животворящего Креста Господня. 13 октября 1907 г. в Киеве на Подоле отмечалось знаменательное событие – столетие со дня освящения Киево-Подольской Добро-Никольской церкви. По окончании Божественной литургии, перед началом благодарственного молебна, о. Александр обратился к присутствующим со словом, в котором он в частности сказал: «Дому Твоему подобает святыня, Господи в долготу дний» (Пс. 92:5)…Ровно сто лет тому вновь построенный, вместо прежнего разрушившегося, храм сей был освящен во Славу Божию, в честь и память великого угодника Божия святителя Христова Николая. Тогда, силой установленного церковного священнодействия, храм сей сделался Домом Божиим – о нем изречено было живое и действенное слово Божие: «сей покой Мой… зде вселюся» (Пс.131:14), и это слово во всей своей силе и действенности. Храм этот с тех пор неизменно источает людям те духовные благодатные дары, какие подаются нам нашей святой верой и святой Церковью. Здесь постоянно имеет место благодатное присутствие Божие, познаваемое всеми с верой, благоговением и страхом Божиим входящими в храм сей, и опытно ощущаемое верующими в священнодействиях церковных, особенно же осязательно воспринимаемо в святейшем таинстве Причащения Тела и Крови Христовой; пределы неба и земли здесь постоянно соприкасаются… Род людей проходит, и род людей приходит, поколение сменяет поколение, а храм, отражая вечность и незыблемость Церкви, остается неизменным обиталищем благодати…» ( 11).
Несмотря на то, что вокруг храма Николы Доброго было много великолепных храмов: Покрова Пресвятой Богородицы, Пресвятой Богородицы (Пирогощи), св. великомученицы Екатерины, Флоровский монастырь, храмы КДА, Рождества Христова, – прихожан и паломников у Николы Доброго всегда было много, так что для иногородних пришлось выделить помещение в колокольне. Может это было из-за того, что настоятелями храма в свое время были выдающиеся священники такие как о. П.Г. Преображенский, после «Николы» ставший настоятелем Киево-Софиевского кафедрального собора, или о. Александр Браиловский – благочинный Новостроевского округа, или о. Иоанн Сухобрусов, отстроивший сгоревшую колокольню, в которой соорудил храм св. великомученицы Варвары. А все-таки может быть из-за того, что о. Александр, профессор КДА и известный гебраист, который ежедневно совершал богослужения, был необыкновенным священником, всегда спешащим на встречу с любвеобильным Христом.
Эти богослужения – встречи со Христом — он совершал проникновенно, где-то на грани между небом и землей – в это время лицо его светилось необыкновенным светом, особенно во время таинства Евхаристии. Он настолько был поглощен своей внутренней молитвой, что иногда задерживался с возгласами, иногда произносил возгласы несколько запинаясь, повторяясь. Ничто в это время не могла нарушить встречу его со Христом. Даже во время артобстрела (войска Муравьева захватывали Киев), когда снаряд разорвался в притворе храма и разворотил его, о. Александр продолжал вдохновенно молиться. Батюшка много и долго поминал живых и усопших. Одна женщина-врач, очень занятой человек, рассказала: однажды она смогла зайти ненадолго в храм Николы Доброго, в это время шло поминание усопших – и вдруг, среди множества поминавшихся, она услышала имена своих усопших родителей, записку с именами которых она подала давно. Она говорила, что была потрясена этой неожиданностью, такое сильное впечатление произвело на нее это поминовение. О подобных случаях тогда говорили многие. О. Александр всех поминал, за всех молил Господа с большим дерзновением и верой.
В сентябре 1913 года о. Александра пригласили в суд быть экспертом по делу Бейлиса. Суть этого дела заключалась в том, что на Татарке в Киеве в глиняных карьерах 20.03.1911 г. было обнаружено тело мальчика Андрея Ющинского. В это время по карьерам ходил бригадир кирпичного завода Бейлис. Его-то и заподозрили в убийстве мальчика в ритуальных целях. Дело длилось более двух лет и получило большую огласку. На суде выдающийся психолог И.А.Сикорский доказывал, что по характеру ран на теле мальчика убийство совершено опытными в этом деле адептами с целью извлечения крови. В свою очередь о. Александр Глаголев, основываясь на данных Священного писания – Торы — и текстах Талмуда, авторитетно доказал, что евреям категорически запрещено употреблять любую кровь и, тем более, кровь человека. Бейлису был вынесен оправдательный вердикт. В этом деле о. Александр проявил не только свою безупречную эрудицию, но и большое мужество, поскольку ему пришлось претерпеть большое давление и в какой-то мере травлю со стороны определенных кругов.
С мая 1915 г. о. Александр назначается благочинным Третьего округа (Подольского). Эту деятельность он осуществлял до февральской революции 1917 года. Смутное время братоубийственной неразберихи принесло много горя и нестроений. Вот как вспоминает об этом времени и об о. Александре священник Сергей Свиридов: «Было горе, был голод. Я получил известие о смерти отца и всех друзей в Москве и на фронтах, было не только больно, но и мертво на душе. Я пришел к о. Александру на исповедь, и он воскресил мою душу. Его исповедь молчаливая. Он говорил мало, но говорил о любви к Богу и ко Христу.
– Если Христос жив, в Нем все живы, Его увидим – всех увидим, – сказал о. Александр.
– А как увидеть? – спросил я.
– В любви увидим, – отвечал он.- Будете любить людей – увидите Христа, поймете, что все живы. – Он благословил меня с такой любовью, что и я увидел вечность и познал единую радость на земле – радость встречи с любовью» (12).
Священник-профессор всю свою жизнь настаивал: «Богооткровенное учение и святая христианская жизнь, вера и свидетельствующая эту веру любовь деятельная – это главнейшие устои истинной жизни Церкви… и это потому как: «Подвигоположник нашего спасения в страданиях Своих явил ничем не поколебимую любовь к Отцу Небесному, давшему Его на смерть, и к людям, за которых Он молился на кресте ( Лк.23:34 ). И христианин среди страданий должен избегать как ропота и ожесточения против Бога, так и злобы, вражды против ближних. Только тогда страдания христианина будут подобны страданиям Христа и спасительны для страдальца, когда он среди страданий сохранит правую веру и твердую любовь к Отцу Небесному, вразумляющему бедствиями, а также братскую любовь к ближним, не исключая и врагов своих» ( 13 ).
Своей жизнью пастырь добрый о. Александр утверждал то, чему учил всегда, везде, всех. Но, несмотря на сердечную мягкость и большое любвиобилие, о. Александр был весьма тверд, когда дело касалось чистоты веры, святости Церкви. Здесь он не мог идти ни на какие компромиссы.