Блог

В живописнейшем уголке древнего Киева, на склонах седого Днепра расположен Ботанический сад Академии Наук Украины. Это, пожалуй, самое крупное по площади зеленое место в столице. Здесь любят отдыхать и стар, и млад. Для православных верующих это место особое. В конце ХIХ века здесь был заложен Свято-Троицкий монастырь. Его основателю – старцу Ионе – дважды являлась Пресвятая Владычица Дева Богородица. Она благословила подвижников монашеского делания на этой святой земле. По милости Божией неподалеку от обители были открыты древние Зверинецкие пещеры. Это укрепило братию монастыря, которая могла молиться теперь и в подземной обители… Тогда никто и не предполагал, что придется пережить монастырским стенам…

О прошлом и настоящем дне Свято-Троицкого Ионинского монастыря мы беседовали с его наместником архимандритом Ионой.

– В Ботаническом салу, где расположен монастырь, много отдыхающих и прогуливающихся граждан. Особенно это заметно весной, когда зацветает магнолия и сирень. Огромное множество совершенно разных людей приходят пообщаться с природой… И вдруг – монастырь! Многие из них впервые в жизни переступают порог церкви. Часто такие люди своим внешним видом или поведением шокируют прихожан. И те могут выразить свое недовольство, грубо отчитать и т. п. Знакомо ли Вам такое явление?

– Безусловно. Но все-таки это больше в прошлом. Вы обратили внимание, что в монастыре висит табличка, где сказано, что учить и наставлять в храме имеет право только братия монастыря? Мы искоренили у себя такое явление, как «православные ведьмы», по слову одного из архиереев. Это старушки, которые, долгие годы находясь при храме, мнили себя хозяйками и распорядительницами. Грубыми замечаниями они отпугивали новоначальных. И настолько, что многие уходили из Церкви навсегда, либо пополняли секты. Поэтому в нашем монастыре пресекаются всяческие попытки учить народ теми, кто не имеет на то благословения.

Изначально монастырь имел миссионерское значение. Паломники, прибывающие отовсюду в Киев, обязательно посещали обитель и преподобного Иону. Именно для получения утешения душевного. Мы стараемся продолжать эту традицию. После богослужения братия общается с людьми. И никто не уходит в келию, пока не даст ответа или утешения вопрошающему.

Особое внимание мы уделяем тем, кто впервые в храме или делает первые шаги навстречу Богу. Ведь они очень чувствительны и ранимы.

– Не страдают ли от недостатка внимания те, кто столько лет был при храме, вынес период гонений и монастырского запустения?

– Думаю, что нет. Ведь идя в храм, мы идем, в первую очередь, к Богу. И мы все, по слову диакона Андрея Кураева, являемся прихожанами. То есть, так или иначе, по зову сердца и действием благодати Божьей, мы сами приходим в Церковь. В отличие от сектантов, которых вербуют, приводят в секты. С каждым приходом в храм укрепляется наша вера. Еще Тертуллиан на заре христианства утверждал, что каждая душа по природе своей христианка. Но надо стараться разглядеть этого христианина в еще неверующем человеке. Дать ему совет и наставление, которые не оттолкнут человека от Церкви.

– И тогда человек убедится, что христианство – это не кандалы, а крылья, дающие возможность человеку воспарить к Богу.

– Совершенно верно. Человеку необходимо время, чтобы воцерковиться и смирить свое сердце добровольно. Это только у сектантов бывает, что случается вдруг какое-то озарение или встреча с проповедником, и все, ты уже христианин, уже спасен. В действительности это длительный процесс. Будет период и сомнений, и недовольства, и осуждения, и гордыня не раз воспрянет в сердце. Но это и есть то горнило, где закаляется вера. Все это должны учитывать люди, которые в Церкви давно. И возлюбить ближнего, входящего в наш дом, как самого себя.

– При входе в Троицкий собор висит еще одна интересная табличка: «Видео и фотосъемка разрешены». Такого нет, пожалуй, ни в одном монастыре.

– Мне думается, что многих из нас приводят в Церковь эстетические чувства. Зовет к себе краса храма – этого неба на земле. Ведь русские послы так и сказали князю Владимиру о греческом богослужении: «Мы не знали где мы, на небе, или на земле». Их покорила красота православного богослужения. Поэтому, если человек фотографирует росписи храма, снимает богослужение, значит, ему это нравится. Он невольно становится проповедником, показывая эти кадры знакомым, коллегам. «Как хорошо в храме, как великолепно его убранство, как ангельски пел хор!» – так он скажет своим близким. И этим посеет семена веры в душах собеседников.

– Некоторые люди обвиняют Церковь за золотые купола, колокола и дорогие иконостасы. Нет, чтобы бедным помочь, говорят они. Как Вы прокомментируете это?

– Опять же приведу слова диакона Андрея Кураева, который сравнивает нашу Церковь с жестоко побитым человеком. 70 лет этот живой организм избивали, терзали, да и теперь еще пинают. То раскол, то папа Римский. Конечно, сейчас нет гонений. И слава Богу! Но нет и юридического благоприятствия. Нет закона, позволяющего Церкви иметь свои школы и больницы. Нас уравнивают по Конституции с кришнаитами и мормонами. Но разве перед историей нашего народа мы равны?! Плох тот народ, который не любит веры отеческой Православной и не знает своей истории.

Поэтому сейчас Церковь все силы и средства направляет на возрождение попранного благочестия. Возрождаются храмы и монастыри, открываются новые приходы. И со временем при церквах снова будут и свои сиротские дома, и приюты, и лечебницы. Но надо выжить, воспрянуть, подготовить кадры.

А благоукрашение храма – это одна из важнейших обязанностей священно- и церковнослужителей. В этом надо проявлять особое усердие и щедрость. Потому что скупой, как известно, платит дважды. Лучше один раз сделать хорошо. А по церковному «проклят всяк, творяй дело Божие с небрежением». В песнопениях поется: «Господь воцарися, в лепоту облечеся». То есть облекся красотой. Так и храмы должны быть красивы и велелепны.

– Но видимо, уже есть ростки социального служения, которого так ждет от Церкви общество?

– Есть много тому примеров. Самый яркий – Кирилловский приход в Киеве на территории психиатрической больницы. Община храма содержит на своем иждивении два отделения с психически больными людьми. Это люди, которых выписали из больницы, но им некуда идти. Дома нет, родственники и дети отвернулись. Эта забота храма не из простых. Это ежедневный и тяжелый труд. Но отделения созданы самим приходом. Это и есть тот образец благотворительности, до которого нужно дорасти. Возьмем больничные храмы, а их в столице около двадцати. Многие из них арендуют площади в лечебных учреждениях и платят за это по счету. И, несмотря на такие неблагоприятные условия, занимаются окормлением болящих, помогают своим участием, находят гуманитарные медикаменты и проч. Это тоже благотворительность.

– Часто ли Вы сталкиваетесь с суевериями или обрядоверием?

– Довольно часто. Но есть надежда, что со временем эти явления станут менее выраженными. Поскольку уровень общей образованности людей растет, издаются книги, при храмах есть библиотеки и воскресные школы. В советские времена существовало так называемое «бабское богословие», когда 99% прихожан составляли женщины. В те времена сложно было поступить в семинарию и получить богословское образование. И многие священнослужители прислушивались к мнению своих прихожанок даже в вопросах веры. Вот и возникали предрассудки, типа того, что нельзя целовать иконы после причастия и даже нельзя ни с кем здороваться за руку, чтоб не ушла благодать. От незнания бывает и не такое.

В нашем монастыре 9 иеромонахов и 4 иеродиакона. Все имеют высшее образование. Мы следим за развитием наук и знаний. Это все и дает право учить народ. Кроме воскресной школы, у нас есть школа пения для взрослых, школа иконописи. Издаем еженедельный «Ионинский листок».

В заключение скажу, что у меня никакого предвзятого отношения к женщинам нет. А только Евангельское. Апостол Павел говорил: «Жены в церкви да молчат». Наши женщины, по милости Божией, в период гонений физически сохранили Церковь, передали веру отцов последующим поколениям. Они препятствовали закрытию храмов, хранили по домам иконы и мощи. Ходили в храмы и тайно крестили детей тогда, когда за это отправляли в Сибирь. Это новые жены-мироносицы, явившие подвиг исповедничества Христова. За это им низкий поклон!

– Ионинский монастырь находится в крупном городе, в столице Украины. Чувствуете ли Вы влияние мегаполиса?

– Мы чувствуем, что это благодатное место для проповеди. Что мы здесь нужны. Ибо где изобилует грех, там изобилует и благодать. Об этом свидетельствует история монастыря, житие нашего основателя преподобного Ионы и то, что ему являлась Пресвятая Дева на этом месте. А что касается выбора монашеского жития, то человек должен знать, что в городском монастыре он не найдет желанного уединения для раздумий и спокойной молитвы. Не стоит обманываться. Для этого есть далекие обители в тихих и безлюдных местах. Но если человек хочет заниматься и социальным служением, и помощью людям, и утешением, поработать и физически, и духовно, проявить все свои способности и таланты, тогда надо выбирать городской монастырь. Это, как видите, зависит от характера и личных устремлений.

– Расскажите, пожалуйста, о сегодняшнем дне монастыря и его недавней истории.

– И вчера, и сегодня, да и завтра тоже – это стройка. В 1993 году нынешний епископ Мукачевский и Ужгородский, а тогда иеромонах Киево-Печерской Лавры Агапит принял от Академии наук Троицкий собор. И начал его восстанавливать. Этот процесс продолжается и по сей день. Владыка с первых же дней задал очень интенсивный темп ремонтным работам. Он и сам много трудился. Можно было увидеть, как с бензопилой он пилил стропила, рушил кирпичные перегородки, устроенные в храме безбожниками. Страшное зрелище тогда представлял собор. Потолков не было, и вода капала через ветхую крышу. В храме летали голуби. Полы были на разном уровне. Зимой внутри было холоднее, чем на улице. Руки священника примерзали к металлической чаше. Но именно хозяйские руки епископа Агапита вернули поруганному храму первоначальный вид. Как только появлялась какая-то копеечка, настоятель пускал ее на ремонт. И своих сил не жалел, и других заставлял трудиться. Сейчас нам уже проще. Идет процесс раскрытия росписей. По воле Божьей они не были уничтожены, а аккуратно заклеены бумагой на восковой основе в 70-е годы. У нас сейчас работает один из лучших реставраторов Николай Андреевич Романченко, который в 70-е годы консервировал росписи, а ныне их открывает. Благодаря успешной консервации росписи сохранились процентов на 80. Надо сказать, что храм чудом не был превращен в музей ботаники в 50-е годы. У нас хранится проект этой запланированной реконструкции, согласно которому, например, вместо купола с крестом над храмом должна была возвышаться смотровая площадка с винтовой лестницей внутри. Здание приобрело бы вид павильона ВДНХ. Если бы перестройка состоялась, то очень трудно было бы восстановить былую святыню. Да вряд ли нам и отдали бы такое здание.

До сих пор нам не переданы бывшие монашеские корпуса. Академия наук их практически не использует, стоят пустые.

– Известно, что в 60-е годы могила прп. Ионы была разграблена. Как это произошло?

– Во время начала перестройки храма под музей захоронения отца Ионы и епископа Виталия стали мешать научным работникам. Могилы были разграблены. От останков епископа остались лишь обгоревшие косточки. А он, кстати, известен тем, что отпевал прп. Амвросия Оптинского. От мощей батюшки Ионы, которые сохранились полностью нетленными, вандалы отделили голову и продали ее. До сих пор мы не знаем, где находится глава основателя нашей обители.

Власти хотели удалить останки преподобного и искали родственников почившего, чтобы те взяли на себя обязанность перезахоронения. Один из насельников Лавры, отец Игорь, выдал себя за племянника батюшки. И в 1966 году гроб отца Ионы был перевезен на Зверинецкое кладбище. Ныне отец Игорь пребывает на покое во Флоровском монастыре. А в 1993 г. мощи были торжественно возвращены в обитель.

– Недалеко от Ионинского монастыря находятся древние Зверинецкие пещеры, где уже несколько лет совершаются богослужения. Какие у монастыря взаимоотношения с Музеем истории Киева, который ведет там археологические изыскания?

– Мы существуем дружно. И я благодарен за понимание отделу «Киев подземный» Музея истории Киева и лично Елене Анатольевне Воронцовой, которая им заведует. Это, пожалуй, оптимальный вариант сотрудничества музея и Церкви. Одни исследуют, другие священнодействуют. Если удастся, попытаемся выкупить дом, расположенный рядом со святыней. Хотим восстановить храм над пещерами.

– Братия Ионинского монастыря молодого возраста. Не знакомо ли Вам явление младостарчества, о котором сейчас много говорят?

– Младостарчество – это проявление своей воли. Оно распространено в тех монастырях и храмах, где нет контроля над священнослужителями. У нас же разум соборный. И братия не должна впадать в такие искушения. Цель священника – помочь человеку узнать волю Божию, а не навязать свою. Как и в медицине, важно не навредить.

– Зачастую люди стремятся поехать как можно дальше на Север, Кавказ, Сибирь в поисках старцев. Едут в поисках чуда, пророчества. А храм может быть рядом с домом. Как Вы относитесь к таким поездкам?

– Если человек «пошел по старцам», значит у него не все в порядке с духовной жизнью. Он ищет не Божию волю, а свою. И ездит до тех пор, пока не услышит то, что хочет. Старец нужен для того места, где его поставил Господь. Бог не оставит без праведника землю Свою. Советоваться нужно со своим духовником, а не на стороне. Для этого духовники и существуют. Бывают, конечно, исключительные случаи, когда духовник не может разобраться в ситуации и направляет к батюшке, которого знает и которому доверяет своих чад.

– Нашим читателям было бы интересно узнать, как пришли к вере Вы.

– Я вырос в обычной советской семье. В храм пришел благодатью Божией. И по молитвам моих благочестивых предков. Один из них, брат моей прабабки, был иеромонахом на Соловках. В 30-е годы его расстреляли.

Однажды мой школьный приятель (ныне священник) позвал меня в Крестовоздвиженский храм на Подоле послушать колокольный звон. Мне очень понравился трезвон. Но как я был удивлен, когда увидел, что звонит именно мой товарищ! Я даже немного позавидовал ему. Тогда я выстоял все Всенощное бдение. И с тех пор я стал ходить в церковь. После школы поступил в Киевский мединститут, но проучился лишь три года… Еще студентом пошел послушником в Лавру. И пришло время сделать жизненный выбор. Я оставил учебу и пошел в монастырь. В 1993 г. Господь привел меня в Ионинский монастырь, где я и поныне.