Блог

Многие журналисты отмечали небывалый уровень той или иной степени поддержки убийства сотрудников французского журнала «Шарли» православными христианами России – от прямого одобрения до более лукавых формулировок в стиле: «Убивать, конечно, нельзя, но они же все равно сами виноваты!». При этом, если вчитаться в дальнейшие рассуждения, то становится понятным, что в глазах авторов утверждение «сами виноваты» окончательно перекрывает собой посыл, что «убивать нельзя».

Со странным мазохизмом сотни людей занимаются перепостом кощунственной карикатуры «Шарли» на Святую Троицу, словно намерено пытаются разжечь в себе ненависть к ее авторам, даже не понимая того, что сам подобный перепост тоже является кощунством. Даже если не обращать внимание на отдельных одиозных личностей вроде рэпера Тимати, трудно не заметить, что, например, крупнейшая российская газета «Комсомольская правда» так отозвалась о жертвах трагедии и всех читателях журнала:

«Творцы» этого контента, а так же 70 тысяч читателей «юмористического» журнала, не являются людьми в полной мере. Объяснять им нормы поведения бессмысленно. С таким же успехом можно увещевать и стыдить обезьян в зоопарке, публично занимающихся онанизмом… При первых же криках: «это художественный акт-перформанс!», «я художник — так вижу реальность!», нужно лишь увеличивать силу и частоту ударов. С животными по другому нельзя — они любят ласку, но понимают только побои. Увы», – пишет автор, называющий себя при этом верующим человеком.

Еще раз подчеркну, что я ни капли не одобряю отдельные произведения погибших журналистов – ряд карикатур мне кажется кощунственными, оскорбительными, похабными и ни капли не смешными. Но гораздо более страшным в моих глазах выглядят подобные статьи, в прямом смысле слова расчеловечивающие человека и объявляющие его животным. Это ни что иное, как оправдание убийства, используемое в первую очередь фашистами и террористами: если какие-то люди автоматически вычеркиваются из категории «человек», и подчеркивается, что с ним можно обращаться, как с животным, отсюда следует, что его безнаказанно можно убивать. Все нормы человечности на него не распространяются, все моральные грани по отношению к нему стерты.

У не-человека нет образа Божьего, человеческих прав, человеческих качеств, а значит, нет и ценности жизни. Объявление какой-то категории людей «не совсем людьми» – это ровно то, что делали фашисты, давая себе право вырезать и гноить в концлагерях целые народы. И уж тем более диким выглядит расчеловечивание людей за рисунки, какими бы мерзкими и бездарными они ни были.

К тому же, если расценивать карикатуры на Христа как один из видов гонений на веру, он ровным счетом ничего не говорит о Христе, и сообщает информацию лишь об авторах рисунка, как минимум то, что сами они – не христиане. И, если уж задача христиан явить миру Евангельскую Истину, то вполне логично, что не-христиане не способны повлиять на этот процесс. Это естественно, поскольку любой человек, который захочет разобраться в сути вероучения, будет искать для этой цели его носителей, а не слушать клеветников и гонителей, которые, в отличие от советской антирелигиозной пропаганды, не смогли разработать даже талантливой клеветы, способной отвратить людей от веры. По сути, карикатуры «Шарли» лишь подыгрывали чьей-то похоти, а у остальных людей вызывали чувство отвращения, но ровным счетом ничего не могли сообщить о христианстве.

Зато очень многое о христианстве сообщили те христиане, которые принялись массово оправдывать убийство. Они явили миру, что между христианством и радикальными исламистами, оказывается, нет разницы. И те, и другие, сами выбирают, кто достоин жить, а кто нет. Они показали, что христианству (в их лице) органичнее солидаризоваться с убийцами, чем с теми, кто сострадает чужому горю, и тем самым явили, что сострадания в христианстве нет. Они показали, что христиане придерживаются, по сути, фашистской идеологии, деля мир на «людей» и «нелюдей», при этом смерть «нелюдей» и смертью-то, в общем, не считается, и даже сострадать ей – «не канонично». Они продемонстрировали, что христианам свойственно мстить и злорадствовать, а некоторым из них – и призывать к дальнейшим убийствам, притом не только за карикатуры, но и за санкции против России, а значит, политика для них выше, чем цена человеческой жизни.

Так вот, на мой взгляд, их поведение оскорбляет Христа намного сильнее, чем рисунки журнала «Шарли». Карикатуры «Шарли» опорочили не христиан, а их гонителей. Поведение же сторонников «православного джахада» – это клевета именно на христианство. Невозможно было нанести более порочащего, более сильного, более кощунственного удара по проповеди Христа, чем извратить его заповеди теми, от кого люди ждут образца и личного примера жизни христианина.

Десятки тысяч людей вышли на площади Парижа с плакатом «Шарли – это я», и сотни тысяч используют этот хэштэг в соцсетях. К этому их побудили вовсе не карикатуры убитых журналистов, а действия исламских террористов, превративших кощунников в мучеников. А скольких людей побудили солидаризоваться с насмешниками действия «православных фундаменталистов»? Уверена, сами авторы карикатур не могли и мечтать о таком успехе! Нарисовать пасквильный рисунок было в их силах, но сделать так, чтобы с их творчеством согласилось столько людей было им явно не под силу. Это именно религиозные фанатики – в большей степени мусульманские, и в меньшей христианские – подтолкнули людей к тому, чтобы безоглядно подписаться не только под состраданием к трагедии, но и под откровенно непристойными вещами.

В нашем несовершенном мире человеку часто приходится выбирать из двух зол, и необходимость такого выбора характеризует часто не столько самого человека, сколько окружающий его мир, в котором в принципе нет добра. Поддержка христианами убийц заставляет многих людей занимать сторону карикатуристов как меньшего зла, потому что жертвы насилия всегда более правы, чем насильники. Людям в принципе свойственны крайности, и экстремистское поведение православных способно навсегда оттолкнуть людей от Христа. И далеко не каждый может выражать сочувствие родственникам убитых, выступать против насилия и подчеркивать при этом, что он – «не Шарли».