Может ли церковь и ее служители быть всегда вне политики, как это часто декларируется? Ответ будет зависеть от того, что мы называем политикой. Во всяком случае, стоит держаться подальше от политико-религиозных спекуляций и оценивать события и явления общественной жизни с позиции Евангелия, считает протоиерей Игорь Савва.
Роль священнослужителя во все времена и в любой общественно-политической обстановке одна – свидетельствовать о Христе и показывать путь последования Ему. Так эту цель сформулировал Сам Господь Иисус Христос: «Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа, уча их соблюдать все, что Я повелел вам…» (Мф 28:19-20).
Однако во времена социальных и политических кризисов священнослужитель небезосновательно воспринимается не только как служитель Церкви и проповедник Евангелия, но и как авторитет, способный показать нравственные и духовные ориентиры в общественной жизни.
Утверждение о том, что Церковь не должна вмешиваться в политику, давно стало общим местом. Как мы видим, на практике это не всегда получается. Последнее десятилетие запомнилось несколькими политическими процессами в нашей церкви. Это, например, осужденное Св. Синодом УПЦ «политическое православие» с его многолюдными «крестными ходами» под политическими лозунгами. Это также интенсивное участие в предвыборной агитации некоторой части священнослужителей и мирян на стороне определенной политической силы, сейчас исчезнувшей с политической сцены. В то же время само утверждение о несовместимости Церкви и политики никто не подвергал сомнению. Более того, оно закреплено в «Основах социальной концепции РПЦ», и это совершенно оправдано. Церковь не должна разделять людей. «Перед лицом политических разногласий, противоречий и борьбы Церковь проповедует мир и соработничество людей, придерживающихся различных политических взглядов. Она также допускает наличие различных политических убеждений среди ее епископата, клира и мирян, за исключением таких, которые явно ведут к действиям, противоречащим православному вероучению и нравственным нормам церковного Предания» [Основы социальной концепции РПЦ. V. Церковь и политика п.2].
Если мы проанализируем понятие «политика» чуть глубже, то поймем, что оно намного шире. Традиционно рассматривается два варианта этимологии слова «политика»: πολιτική «государственная деятельность», от греч. πόλις «город, государство», и τική — назначение или πολιτικός , от πολι – множество, и τόκος — интерес. Имеется в виду, что политика – это искусство управления с учётом интересов всех слоёв общества. Так, государственные служащие в городах древней Греции именовались πολιτικός , а граждане, которые мало интересовались и участвовали в политической жизни своего города, именовались ιδιοτικός.
Итак, понятие «политика» в широком смысле означает организацию общественной жизни и управление ею. В таком понимании участие Церкви в политике не только допустимо, но прямо неизбежно и желательно. На протяжении всей своей истории она играла или должна была играть роль духовного и нравственного авторитета в общественной жизни. В таком качестве Церковь не могла устраниться от оценки тех или иных общественных процессов, особенно во времена кризисов.
Но существует другой, обиходный смысл термина «политика». Это понятие часто понимается как борьба за власть между людьми или группами, а значит, дело, изначально нечистое, порочное. На это указывают и Основы социальной концепции (V.I.): «Наличие в обществе различных, порой противоречащих друг другу политических убеждений, а также разнодействующих интересов порождает политическую борьбу, которая ведется как законными и нравственно оправданными методами, так подчас и методами, противоречащими нормам государственного права, христианской и естественной морали». Безнравственности политики, очевидно, немало способствуют политические системы, изначально основанные на лжи. Так, в советские времена, властные институты были формально основаны на либеральных представлениях о разделении законодательной и исполнительной властей. Фактически же, осуществлялась жесткая централизация власти в руках одного человека или партийной элиты. То же положение мы видели до недавнего времени и в украинской политике, с тем лишь различием, что место партийной элиты заняла криминальная. В таких условиях политические процессы почти полностью сводятся к борьбе за власть. Поэтому Церковь в Основах социальной концепции РПЦ предупреждает: «Невозможно участие церковного Священноначалия и священнослужителей, а следовательно, и церковной Полноты, в деятельности политических организаций, в предвыборных процессах, таких, как публичная поддержка участвующих в выборах политических организаций или отдельных кандидатов, агитация и так далее».
В 90-е годы Церковь опять занимает то место в обществе, которого она лишена была в СССР, а в глазах политиков становится средством влияния на электорат. Неудивительно, что некоторые политические силы спешат проявить благосклонность к Церкви и ее нуждам. Священнослужители, измученные десятилетиями гонений, воспринимают такие силы как «свои», в отличие от их политических соперников. Излишне говорить о том, что в «свои» попадают те, кто прочнее держится во власти и имеет больше возможностей, а во «враги» – их оппозиция, независимо от программных лозунгов или используемых методов политической борьбы.
Таким образом, укореняется чисто политический, «партийный» метод разделения на «своих и чужих», не по нравственным или духовным меркам, а по тому, кто может больше помочь Церкви, прежде всего, материально, а потом и юридически, чаще используя так называемое «телефонное право», хорошо известное с советских времен.
Невольно вспоминается ленинский «принцип партийности», выраженный им, в частности, на III Всероссийском съезде Российского коммунистического союза молодежи 2 октября 1920 г.: «Мы в вечную нравственность не верим и обман всяких сказок о нравственности разоблачаем… В основе коммунистической нравственности лежит борьба за укрепление и завершение коммунизма». Как это не чудовищно, такой подход укореняется и среди ряда священнослужителей: нравственны и духовны те, кто способствует строительству и содержанию храмов. Мне довелось разговаривать со священнослужителем, который хвастался тем, что у него исповедуются серьезные бандиты.
С другой стороны, политические силы, желающие заручиться поддержкой Церкви, в том числе, находящиеся у власти, стараются облечь свои властные амбиции и интересы в как можно более духовную форму. Для этого создаются идиологемы, маскирующие политические идеи под глубокие духовные откровения.
В этом смысле чаще всего эксплуатируется национальное самосознание. Народ объявляется православным, а значит, носителем истины, богоносцем, народом избранным. Авторы таких концепций не замечают или умышленно игнорируют, что говорят они в терминах Ветхого Завета, и применить эти определения можно только к одному народу – Израилю. Для Нового Завета характерно совсем другое ощущение: если какие-то народы связывают свою жизнь с Православной верой, это совсем не означает, что вера становится «их» верой. Наоборот, они теперь становятся частью христианского «народа», включающего в себя все народы мира. Православная вера, как была, так и остается наднациональной. Думаю нет необходимости здесь доказывать эту азбучную истину. Она очевидна для всех, кто знает Символ веры.
В последнее время национальный признак расширился и обогатился за счет нового цивилизационного подхода. Усиленно разрабатываемое учение о «русском мире» построено на противопоставлении Востока, восточно-славянской цивилизации, как христианской, сотериологической, и Запада — американо-европейской цивилизации, как секулярной, культуры потребления. Если отвлечься от чисто политических пристрастий и посмотреть на два этих типа внимательнее, мы увидим, что ответ на вопрос, какая из этих цивилизаций сохранила больше христианского, совсем не очевиден. Если судить по таким показателям, как внимание к человеку, забота о больных, инвалидах, нуждающихся, мы должны будем признать, что Запад сохранил верность христианству в гораздо большей степени, чем Восток.
Кроме того, мы должны понимать, что Церковь, проповедуя Христа, никогда не разделяла людей ни по национальному, ни по цивилизационному признаку. Апостол Павел жил на стыке двух цивилизаций, Востока и Запада, иудеев и эллинов, как он их называет. Это разделение поразительно похоже на современное. В одних и других мы ясно видим характерные черты современных Востока и Запада. Но апостол не только не делает предпочтений какой-то из них, говоря, что одна больше подходит для принятия Христа, чем другая. Он обе эти цивилизации относит к погибающим, а «призванных» Христом (т. е. Церковь) и в одном и в другом случае называет спасающимися (1Кор 1:23-24).
Один из способов объяснить те или иные действия государственной власти или отдельных политических сил, если они противоречат христианским представлениям – оправдание их геополитическими интересами государства. Само понятие «геополитика» безнравственно, если служит делу оправдания. Преступление заповеди Божьей не может быть оправдано ничем, никакими интересами никакого государства.
Еще один метод оправдания тех или иных действий, обращение к их экономической, материальной обусловленности. Этот метод хорошо знаком нам с советских времен: «Бытие определяет сознание». При таком марксистском подходе очень легко высшие проявления человека объяснить с помощью низших. Тогда протест становится «проплаченным», поиск правды, организован Америкой и т. д. Но объяснять таким образом верующему смешно. Ведь верующий человек по определению идеалист. Он верит, что сознание определяет бытие, а не наоборот.
Желание оправдывать свои политические интересы и действия с помощью религиозных спекуляций в конце концов приводит к явлению, которое потрясло мир в ХХ веке, религиозному фундаментализму, когда открытый террор и полное пренебрежение к человеческой жизни оправдываются религиозными лозунгами.
В современном украинском кризисе мы уже замечаем такую эволюцию. Идеологема «русского мира», основываясь на ощущении русской богоизбранности, привлекая подложные цитаты старцев или подлинные высказывания псевдостарцев и, тем самым, приобретая религиозный подтекст, неизбежно вызывает к жизни новое явление – «православный» фундаментализм. И вот мы уже видим бандитские формирования, называющие себя «православной армией», террористов, которые учат заряжать оружие с православной молитвой и многие другие тревожные признаки религиозного фундаментализма.
Наличие столь изощренных способов «маскировки» политических целей и взглядов под духовные заставляет нас вспомнить собственно христианские критерии оценки тех или иных явлений, поскольку мы понимаем, что никакие национальные, цивилизационные, геополитические, экономические и прочие объяснения не могут быть оправданием безнравственных поступков и нарушения заповедей Божиих.
Об этом хорошо сказано в Основах социальной концепции РПЦ: «Участвуя в управлении государством и в политических процессах, православный мирянин призван основывать свою деятельность на нормах евангельской морали, на единстве справедливости и милосердия (Пс 84:11), на заботе о духовном и материальном благе людей, на любви к отечеству, на стремлении преображать окружающий мир по слову Христову». Вот они, простые и точные критерии истинности: Слово Божие, заповеди Божии, нормы евангельской морали.
На этих критериях и должен основывать свои суждения священнослужитель.
Приведу хороший пример такой евангельской оценки. Протоиерей Георгий Коваленко в первые дни российской агрессии в Крыму предельно ясно выразился о том, что высказывания российской пропаганды есть нарушение девятой заповеди «Не произноси ложного свидетельства», введение российских войск на территорию Украины — нарушение шестой и десятой заповедей, «не убивай» и «Не желай дома ближнего твоего».
Только такая, по-евангельски чистая позиция делает священнослужителя достойным доверия. Позиция лживая, политически заангажированная, основанная на личных или корпоративных политических симпатиях, а иногда и на материальной заинтересованности, лишает священнослужителя доверия. Вызывает в его адрес ропот и недоверие, что мы и видим в сегодняшней жизни.
Чтобы сохранить духовный и нравственный авторитет Церкви в обществе, особенно в сложные времена общественных потрясений, священнослужителю необходимо основываться не на сомнительных политических теориях или сиюминутных представлениях о выгоде Церкви, а на единственном твердом фундаменте – Слове Божьем.