“Разве ты вчера не причащался? Довольно с тебя!”

Свящ. Константин Стурзу — советник по культуре Ясской архиепископии, священник в храме Рождества Богородицы в Талпаларь (Яссы). Окончил факультеты православного богословия и философии.

pr_constantin_sturzu

Нынешний век терзаем излишествами. Человеческий разум больше не находит себе пищу в словах о мудром воздержании. Сердцу дозволено беспрепятственно скользить везде, где ему заблагорассудится. Жадность считается двигателем экономики. Прибыли никогда не бывает слишком много, какими бы высокими ни были торговые наценки, их никогда не оказывается достаточно. Миллиардеры надеются быть самыми богатыми людьми на земле, в том числе на кладбищах. Бедные, в свою очередь, стремясь иметь как можно больше, берут непосильные займы. Ставя свою подпись в заявлении на получение банковского кредита, они одновременно подписывают себе приговор, налагая на себя оковы выплат, иногда на всю оставшуюся жизнь. Пожилые люди живут жизнями других людей посредством телевизора, находя в этом бледное утешение за собственную непрожитую жизнь или отказываясь принять особенности своего почтенного возраста, который когда-то посвящали достойному приготовлению к переходу в мир иной. Молодежь, опьяненная иллюзиями бесконечных возможностей, пытается познать свои пределы в постоянном поиске удовольствий. Пища служит средством не для укрепления телесных сил, но для возбуждения вкусовых рецепторов. Одежда призвана провоцировать и соблазнять, и ее тем больше ценят, чем она откровеннее обнажает и подчеркивает формы тела. Телефонная связь превратилась из средства облегчить общение в бесконечную и бессмысленную болтовню. В Интернете нас больше привлекает не исследование потоков информации, а возможность все глубже и глубже погружаться в виртуальную жизнь, вплоть до того, что реальная жизнь совсем отходит на второй план.

Этот непрестанный выход человека из самого себя, за пределы естественных границ своей сущности, были замечено давно. Теперь призыв не злоупотреблять жирами, сахаром, спиртным можно услышать не только в стенах медицинского кабинета, но и в средствах массовой информации, в каждом рекламном блоке. Когда нам приходится сотни, а то и тысячи раз слышать подобные посылы, что-то меняется в нашем менталитете, в нашем отношении к миру и даже к Богу. Мы уже начинаем думать, что все, выходящее за “естественные” пределы, априори плохо, в том числе в духовной жизни. Я знал родителей, напуганных тем, что их дети – подростки или уже совершеннолетние молодые люди – слишком часто ходят в церковь. Мол, от этого у них не будет достаточно времени жить своей жизнью, а христианская мораль якобы сделает их уязвимыми, когда им придется искать себе место под солнцем в обществе, где ради успеха неизбежно придется идти на лукавство, воровство, ложь. Я знал студентов, которых выводило из себя то, что их однокурсники слишком часто упоминают имя Божье и призывают Его помощь. Словно отношения с Божественным должны проявляться только по воскресеньям и только в строго литургическом пространстве. Нам всем периодически приходится слышать мнения так называемых поборников светскости (laicitate) государства, не знающих, что слово “лаики” как раз означает “народ Божий”. Такие люди полагают, что в стране слишком много храмов и религиозных символов в школах, слишком много присутствия священников в общественном пространстве и т.д. Даже среди христиан, посещающих церковь, я встречал недоумение по поводу тех, кто стремится регулярно исповедоваться, как правило, еженедельно. “Что-то они переусердствуют с исповедью. Сколько грехов наберется для исповеди за неделю? Это чрезмерное усердие”, – возмущаются те, кто видят в исповеди не что иное, как всего лишь формальность, которую следует выполнять постами перед причащением.

“Разве ты вчера не причащался? Довольно с тебя!”

Но, на мой взгляд, предельное проявление этой парадигмы излишества, проникающей в наше христианское сознание, состоит в том, когда к причастию не допускают верующих, которые хотят приступить к Чаше два литургических дня подряд. Мол, если ты причастился в ночь Пасхи, как ты смеешь просить разрешения приступить к Чаше на второй или даже на третий день после самого значимого праздника в году? Даже если верующий выражает готовность выполнить любое требование, чтобы приобщиться к радости пребывания вместе со Христом в эти пасхальные дни, он встречает категорический отказ, основанный не столько на канонах, обычаях и рекомендациях некоторых почитаемых отцов (на авторитет которых ссылаются без разбору), сколько на «веровании» в «истину», которую ставят превыше любви Христовой, в то, что “все излишнее вредит”. Иными словами сегодня ты достоин причаститься (как считает тот, кто дает тебе разрешительную молитву), а завтра – уже нет! “Разве ты вчера не причащался? Довольно с тебя!” … Даже если за этот совсем небольшой отрезок времени верующий не совершил грехов, за которые положено отлучать от причастия, но, наоборот, освятился, в первую очередь, благодаря приобщению Святых Тайн. Иными словами, он более подготовлен к принятию Святых Тела и Крови Христовых, чем за день до этого!

В подобных ситуациях нетрудно заметить, что здесь уже нет соотнесения с духом Священного Писания, со святоотеческими текстами или даже со «школьным» богословием. Из всех этих источников мы узнаем, что человек призван к постепенному очищению, которое осуществляется вместе с Богом и ради приобщения к Нему. Духовное восхождение происходит поэтапно, и эти ступени никогда не заканчиваются, потому что ты никогда не можешь сказать: “Довольно, теперь у меня слишком много благодати, я стяжал слишком много святости!” Вместо того чтобы помнить об этом непрестанном восхождении “в Духе и Истине”, мы заимствовали логику мира сего, согласно которой “излишество серьезно вредит здоровью”. Никто не может объяснить с богословской точки зрения, почему частица Святых Таин, принятая на следующий день после причастия, – это “излишество”. Разве Христос каким-то образом разделился? Разве Он не пребывает в полноте в каждой частице Святых Таин, независимо от ее физического размера? Разве сегодня добавляется что-то сверх того, что получил вчера причастившийся христианин? Не кроется ли в этом количественный подход к причащению?

Нечто подобное произошло и в купальне Вифезда в Иерусалиме, куда время от времени сходил Ангел Господень и возмущал воду, и первый, кто входил в нее, исцелялся. В воду заходил тот больной, который мог позволить “иметь при себе человека”, чтобы тот помог ему войти. Считать, что исцеление современного христианина происходит скачками (во время постов), означает превратить Церковь в подобие купальни Вифезда, в которую ты, если тебе позволено, погружаешься для исцеления в определенные отрезки времени. Христос исцелил в том месте расслабленного, болевшего на протяжении 38 лет, чтобы мы поняли, что нам больше не надо никого ждать – даже ангела, – но верить в то, что к Нему, “Врачу и Целителю душ и тел наших”, можно обратиться в любой момент. И никто не должен ставить в качестве условия приближения ко Христу предъявление чего-нибудь ради галочки или исполнение определенного срока.

Мне бы хотелось, чтобы вышеизложенные мысли были восприняты как темы для размышления. Это всего лишь скромная попытка выявить и назвать своими именами всякие инородные тела, которые проникают в тело Церкви. Когда христианину не удается одухотворить земное, освободить место для Царства Божьего на этой земле, это не означает, что находится в нейтральном положении, при котором можно не освящать место и при этом от него не оскверняться. Подобное равновесие – это иллюзия. Там, где у нас не хватает рвения к духовному, мы, чаще всего не осознавая, заимствуем у мира сего его логику, чуждую духу Церкви, даже когда облекаем эти рассуждения в учения из катехизиса. Говорить о том, что в духовной жизни есть пределы, ставить искусственные границы и преграды тем, кто стремится к Царству Небесному, значит думать, что избыток Божественного вредит здоровью – душевному или телесному. Многое в мире сем делается под маской равновесия и здравого расчета. Но чтобы окончательно оторваться от влияния и логики мира сего, нам нужно “безумие ради Христа”. В противном случае у меня есть серьезные опасения: то, что сегодня мы считаем “предусмотрительностью”, завтра может стать безразличием или презрением к святому, а то, что мы называем “благоразумием”, завтра может принять облик отступничества во времена гонений.

Перевод Елены-Алины Патраковой

Залишити відповідь