В русской традиции воспринимается как само собой разумеющееся, что за Божественной литургией используется один дискос, на котором находится один Агнец. Два и более Агнцев могут быть на дискосе только в тех случаях, когда необходимо заготовить дополнительные Агнцы для литургии Преждеосвященных Даров во время Великого поста, и когда нужно приготовить Дары для причащения больных — последнее совершается за литургией Великого Четверга. Тем не менее, даже в этих случаях все Агнцы помещают на одном дискосе. Во всех остальных случаях, если предполагается большое количество причастников, приготавливают Агнец большего размера, а не несколько Агнцев.
Что касается чаши, то в русской традиции для причащения может использоваться несколько чаш. Однако и в этом случае за проскомидией приготавливается только одна чаша, если много причастников — очень большого объема. Сегодня в больших соборах можно встретить чаши объемом пять и даже девять литров. В случае использования такой огромной чаши на проскомидии в нее наливают немного вина, чтобы позже добавить остальное (ради удобства совершения великого входа). Эта единственная чаша переносится с жертвенника на престол во время великого входа и стоит на антиминсе во время анафоры. После великого входа и до анафоры в нее могут добавить необходимое количество вина. И лишь после того, как в эту главную чашу будет погружена частица Агнца, некоторую часть Крови Христовой переливают с помощью специального ковшика с длинной ручкой в другие чаши, которые до этого были пустыми и никак не использовались за литургией. В случае, когда главная чаша очень большого объема, ее вовсе не выносят для причащения, а причащают из меньших дополнительных чаш.
Изменение этой русской традиции можно наблюдать прямо на наших глазах. Так, в 2011 году за некоторыми литургиями, которые служил патриарх Московский и всея Руси Кирилл, на великом входе переносили несколько чаш с вином. В том же году митрополит Иларион (Алфеев) опубликовал в «Журнале Московской Патриархии» (2011, №9) статью «Евхаристическая чаша на соборной литургии», в которой изложил аргументы в пользу служения литургии на нескольких чашах, указав, что эта практика имеет исторические основания и целесообразна с практической точки зрения. С того времени перенесение нескольких чаш за литургией во время великого входа было замечено в некоторых отдельных российских храмах, в частности, в Феодоровском соборе Санкт-Петербурга.
Как отмечает архим. Роберт Тафт1, археологические данные свидетельствуют о том, что в Византии даже самые большие чаши объемом едва превышали литр. Понятно, что такой одной чаши не могло хватить для причащения не только в константинопольском соборе Святой Софии, но и во множестве других многолюдных церквей. В таком случае за литургией использовали несколько чаш.
Митр. Иларион (Алфеев) пишет, что совершение Божественной литургии на нескольких чашах и дискосах — это «не просто некий казус, но совершенно обычная византийская практика, которая, более того, при архиерейском богослужении была даже нормативной». Однако, в поствизантийскую эпоху эта практика постепенно исчезла, при этом еще какое-то время во время великого входа переносили несколько чаш, но только одна из них была с вином, а остальные — пустыми. Исчезновение этой традиции митр. Иларион связывает с «установлением практики редкого причащения и общей тенденцией к уменьшению размеров храмов».
Кроме многих чаш, в Византии могли использовать и несколько дискосов с несколькими евхаристическими хлебами. Византийцев не смущало то, что в новозаветных свидетельствах о Тайной вечере и о раннехристианской Евхаристии говорится об одном преломляемом хлебе и об одной чаше. Наиболее раннее из таких свидетельств находится в Первом послании к Коринфянам св. апостола Павла:
«Чаша благословения, которую благословляем, не есть ли приобщение Крови Христовой? Хлеб, который преломляем, не есть ли приобщение Тела Христова? Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба» (1 Кор 10:16-17).
Подобно об одной чаше и одном евхаристическом хлебе в начале II века писал св. Игнатий Богоносец:
«Итак, старайтесь иметь только одну евхаристию. Ибо одна плоть Господа нашего Иисуса Христа и одна чаша в единение Крови Его, один жертвенник, как и один епископ с пресвитером и дьяконами, со служителями моими, дабы все, что делаете, делали вы о Боге» (Посл. к Филадельфийцам, 4).
«…повинуйтесь епископу и пресвитерству в совершенном единомыслии, преломляя один хлеб» (Посл. к Ефесянам, 20:2).
В эпиклезисах анафор свт. Василия Великого и свт. Иоанна Златоуста, тексты которых были приведены выше, звучит молитва о том, чтобы Бог Отец послал Святого Духа на предложенные дары и явил хлеб (в единственном числе) — Телом Христовым, а находящееся в чаше (в единственном числе) вино — Кровью Христовой.
Богословие единого хлеба и единой чаши сохраняется в Православной Церкви до настоящего времени. Тем не менее, остается неясным, как долго в Византии идею этого единства понимали именно как единственность хлеба и чаши, а не единство в смысле символическом: сколько бы ни было хлебов, Христос — один, и Тело Его — единое, подобно тому как и мы многие составляем одно тело во Христе. Архим. Роберт Тафт пишет, что мы не должны понимать слова о едином хлебе и чаше в материально буквальном смысле: ни один хлеб не мог быть настолько большим, чтобы его хватило для причащения всех участников евхаристического собрания в большой христианской базилике2. То же самое касается и чаши.
В более поздних источниках можно найти свидетельства, которые продолжают акцентировать на символике единого хлеба и единой чаши, в то время как на практике уже давно использовали несколько чаш и хлебов. Впервые такая практика засвидетельствована со времен поздней античности. Уже в V веке, в сирийском «Завещании Господа нашего Иисуса Христа» говорится: «В субботу пусть [епископ] предлагает три хлеба как символ Троицы, но в воскресенье — четыре хлеба как подобие Евангелия». А начиная с VI века упоминание нескольких хлебов или дискосов, а также нескольких чаш, неоднократно встречается в византийских источниках. Не позднее 626 года прп. Максим Исповедник, разъясняя затруднительные вопросы, писал о том, что церковный обычай предписывает приносить на литургии нечетное количество хлебов и чаш. Подобные свидетельства, отмечает о. Р. Тафт, можно собрать из всех уголков византийской империи. Также важно указать, что самый ранний из сохранившихся византийских формуляров литургии, евхологий VIII века Barberini Gr. 336, также упоминает несколько чаш во время соединения (вложения части Агнца) и вливания теплоты.
Как же располагались несколько чаш и дискосов на престоле? Ответ находится в письме патриарха Константинопольского Михаила III епископу Павлу в Галлиполи от 1174 года. Позже этот ответ включили в текст одного из монастырских типиконов возле Отранто в Апулии, в южной Италии. Патриарх Михаил объяснял, что если за литургией используется только один дискос и одна чаша, то чашу следует ставить справа от дискоса, поскольку кровь Христова на Кресте текла из Его прободенного левого ребра. Если же сосудов несколько, то расположить их следует так:
«Но если, как часто бывает, сосудов много по причине великого числа причастников, дискосы и божественные потиры поставляются на тот же стол протесиса, но крестообразно — то есть дискосы в форме креста, а божественные потиры по углам. И когда их переносят на святой престол [на великом входе], их поставляют там согласно такой же схеме»3.
Приводя это свидетельство, о. Роберт Тафт замечает, что для такой схемы необходимо было иметь по меньшей мере пять дискосов (●) и четыре чаши (▼):
▼ ▼
● ● ●
▼ ▼
●
Освящение нескольких хлебов на одном или нескольких дискосах за Евхаристией в Константинополе засвидетельствовано 12 августа 1276 года в «Синодальном ответе» константинопольского патриарха Иоанна XI Векка. А святой Симеон Солунский (†1429) — архиепископ греческих Фессалоник, где обычаи Великой Церкви Константинополя сохранялись дольше, чем в столице — упоминает несколько чаш, хотя в ином месте отмечает, что многие сосуды, переносимые на великом входе, были пустыми. Это можно расценить как свидетельство упадка традиции: чаши еще переносят, но, поскольку практическая необходимость в таком количестве вина отпала, для Евхаристии их уже не используют.
1 Robert F. Taft. The Communion, Thanksgiving, and Concluding Rites. Roma: Pontifico Instituto Orientale, 2008. (A History of the Liturgy of St. John Chrysostom, Vol. VI). (Orientalia Christiana Analecta, 281). P. 256–257.
2 Здесь и ниже данные приводятся по монографии: Taft R. F. The Precommunion Rites. Roma: Pontifico Instituto Orientale, 2000. (A History of the Liturgy of St. John Chrysostom, Vol. V). (Orientalia Christiana Analecta, 261). P. 360–371.
3 Цит. по: Taft R. F. The Precommunion Rites. P. 367.