Первым побуждением у меня было написать, что до тех пор, пока в РПЦ и УПЦ утреня служится вечером, а литургия [1] – до обеда, обсуждать подобные документы бессмысленно.
Однако на самом деле авторы документа затрагивают сразу три важных проблемы: проблему богослужебного языка, проблему «витийствования словес» и проблему отсутствия у нас специального «приходского» устава.
1. Авторы прямо указывают, что акафисты более понятны верующим, чем основная масса богослужебных текстов, но, увы, причины не раскрывают. Сделаю это за них. Первая причина заключается в непонятности церковнославянского языка не только верующим, но и духовенству. Ни для кого не секрет, что большая часть акафистов написана на русском языке, который лишь слегка и весьма поверхностно покрыт патиной старины. Это практически современный язык как по лексике, так и по грамматике. В этом акафисты, конечно, выигрывают.
2. Однако церковно-славянским текстам характерна не только рафинированность богословской мысли, усложняемая далеким от нас синтаксисом, заимствованным из древнегреческого, но и некоторое количество неудачных переводов, которые отнюдь не делают гимнографию удобовразумительной.
3. Последнее, но главное замечание. Не будучи специалистом в этом вопросе, из курса литургики я, тем не менее, помню, что в Византии сосуществовало несколько уставов, среди них был устав Великой Церкви (т. е. кафедрального собора Константинополя), устав приходского богослужения и разные монастырские уставы. Основное отличие между монастырскими и приходскими уставами заключалось в ориентации на разные группы верующих. Тогда как у монахов посещение богослужения было основным занятием в жизни, богослужения были долгими, большинство текстов на них читалось. У этой группы было и время, и возможность, и желание вслушиваться в глубину богословской мысли, выражаемой в гимнах.
Верующие приходских храмов могли позволить себе посещение храма в воскресенье и в большие праздники. При этом предполагалось, что прихожане активно участвуют в богослужении. Лично мне в наши дни доводилось это наблюдать в Словакии, где перед каждым лежит «Великий сборник» с основными текстами богослужений, в котором все прекрасно ориентируются, и большая часть прихожан прекрасно подхватывает за «кантором» (запевалой) любой глас, причем различаются напевы стихир, ирмосов и тропарей. У нас же верующий остается в роли пассивного созерцателя и слушателя, который под пение хора молится о чем-то своем (и, фактически, отдельно от всех, телесно пребывая в собрании).
Итак, в попытке формализировать чтение акафистов я вижу попытку отчасти (но, во-первых, лишь отчасти; во-вторых, неосознанно) вернуться к практике проводить богослужения по «приходскому уставу». Увы, для нынешнего переходного момента выбраны не самые подходящие тексты, которые, как справедливо замечают авторы документа, должны пройти строгий отбор.
С моей точки зрения, невозможно обходиться полумерами. Необходимо созвать постоянную комиссию литургистов, которая должна разработать несколько вариантов приходского устава, а эти варианты, в свою очередь, должны быть внедрены на нескольких приходах, а то и в нескольких епархиях. И через пару поколений эти усилия должны принести какой-то результат. Однако в современных реалиях я хоть и могу представить себе «новоуставный» приход, но вот «пилотную епархию» – уже не в силах.
1 В дневном богослужебном круге литургия помещена между 6-м и 9-м часами. Однако это время ближневосточное, зависящее от продолжительности светового дня, разделенного на 12 частей. Здесь 6-му часу соответствует наш полдень, а 9-му часу – примерно 15 часов нынешнего времени. Таким образом, литургия ДОЛЖНА по действующему уставу совершаться ПОСЛЕ полудня. А о том, когда должна совершаться утреня, понятно и из названия.
Илья Бей,
магистр богословия,
преподаватель КДА,
м. н. с. ЦИР НПУ им. М. П. Драгоманова,
e-mail: i.g.bey@npu.edu.ua