Литургическое обновление: стихийное или осознанное?

Те, кто клеймит попытки литургического обновления Церкви ярлыками “обновленченство” или “модернизм”, почему-то не обращают внимания на изменения, часто нелепые, которые вошли в практику вопреки уставным рубрикам богослужебных книг. 

Когда сегодня кто-то заводит разговор об обновлении, то почти всегда в нашем постсоветском сознании возникают образы представителей и идеологов раскола, просуществовавшего в СССР с 1922 по 1946 г., например, Александра Введенского или Антонина (Грановского). И хотя это понятие само по себе изначально не несло негативных оттенков, названные персоналии настолько дискредитировали как самих себя, так и все дело церковного возрождения, что теперь слово «обновленец» считается едва ли не ругательным. Оно может употребляться, например, как в отношении человека, который за богослужением желает слушать Священное Писание на родном ему русском языке, так и в отношении священнослужителя, который читает литургические молитвы вслух. Всякое отступление от общепринятой практики в среде консервативно настроенного духовенства тотчас объявляется обновленчеством, модернизмом или реформаторством.

Сегодняшние реалии церковной жизни таковы, что всякое инакомыслие — от литургии до политики — внутри Церкви воспринимается некоторыми лицами как саботаж и измена господствующей идеологии, а потому не имеет права на существование. Многие священнослужители повторяют, что сейчас нет нужды в литургическом обновлении, так как Русская Православная Церковь хранит древние традиции, которые святы, непогрешимы и не могут быть подвергнуты изменению. Следовательно, ни о каком исправлении богослужебных книг, о переводе богослужения на русский язык, о внесении обоснованных изменений в чинопоследование или о чем-либо подобном просто не может быть и речи. Широко распространено мнение, что всё должно остаться так, как есть. Таким образом, богослужебная практика не может быть пересмотрена ни под каким предлогом.

Такие «фундаменталистские» рассуждения вполне понятны в рамках существующей идеологической парадигмы, но, на наш взгляд, они абсолютно ошибочны. Начнем с того, что слова апостола Павла «Ибо, как тело одно, но имеет многие члены, и все члены одного тела, хотя их и много, составляют одно тело, — так и Христос» (1Кор 12:12) и «И вы — тело Христово, а порознь — члены» (1Кор 12:27) не могут быть пустым звуком для христианина. Церковь — это Тело Иисуса Христа, и, как во всяком живом организме, в нем протекают определенные закономерные процессы. Любой живой организм требует, чтобы за ним следили и ухаживали. Если человек заболевает, то он обращается за медицинской помощью, в противном случае бесконтрольно развивающаяся болезнь может привести к осложнениям. Кроме того, любой организм растет и изменяется, как бы мы не сопротивлялись его развитию. Все то же самое относится и к церковному организму.

Приходится констатировать, что в настоящее время под видом незыблемости литургической практики происходит неконтролируемое обновление и изменение, хотим мы того или нет. Когда мы говорим о «неконтролируемом/неосознанном/стихийном обновлении», то имеем в виду конкретные практики, священнодействия или особенности чинопоследований, которые не имеют обоснований в многовековом опыте Церкви, зафиксированном в богослужебных книгах. Эти особенности появились не так давно (по большей части, в советский период) и являются характерными для приходов Русской Православной Церкви Московского Патриархата. Доказательством тому может служить масса явлений современной богослужебной практики, на которых мы можем остановиться подробнее.

Наиболее известным и распространенным явлением «стихийного изменения» церковных традиций стал обычай освящать куличи в Великую Субботу. Появившийся, вероятно, в советские годы, он настолько прочно вошел в церковную практику, что, кажется, ничто не способно вытеснить его. Более того, человек, который попытается это сделать, немедленно будет обвинен в обновленчестве и модернизме. Не думаю, что стоит говорить о том, как происходит освящение пасхальных снедей накануне Праздника праздников. В день, который во всех богослужебных книгах связывается с великим покоем, храмы, особенно в крупных городах, переполняются толпами людей. Шум, суета, предпраздничная кутерьма, генеральная уборка храма — в этой суматохе нет места литургической теме покоя, нет места словам «да молчит всякая плоть человеча». День, который является одним из исключительных дней в году, посвященным молитве и созерцанию, стал всероссийским днем освящения куличей и яиц. Изначально высокий богословский смысл Великой Субботы в результате фатального стечения обстоятельств был совершенно забыт и вытеснен обрядом благословения пасхальной трапезы (также зафиксированном в Триоди, но в день самого праздника Пасхи), который приобрел во многом потребительское значение. Никакие аргументы в пользу такого положения дел просто не могут быть приняты во внимание.

Далее приведем примеры из области несоответствия предписаний литургических книг и реально существующей практики. Так, например, рубрика Служебника недвусмысленно говорит о том, что диакон принимает от священника благословение на чтение Евангелия в алтаре: «Диакон же, кадило отложив на обычное место, приходит ко священнику, и подклонив ему главу свою, держа орарь крайними персты и указуя на святое Евангелие, глаголет: Благослови, владыко, благовестителя святаго Апостола и Евангелиста, (имярек). Священник, знаменуя его, глаголет: Бог, молитвами святаго, славнаго, всехвальнаго Апостола и Евангелиста, (имярек), да даст тебе глагол благовествующему силою многою, во исполнение Евангелия возлюбленнаго Сына Своего, Господа нашего Иисуса Христа. И подает ему святое Евангелие. Диакон же рек: Аминь, и поклонився святому Евангелию, приемлет е, и изшед святыми дверьми, предходящим ему лампадам, приходит и стоит на амвоне, или на учиненном месте. Иерей же, стоя пред святою трапезою и зря к западу, возглашает: Премудрость, прости, услышим святаго Евангелия».

Подобным образом описывает благословение протодиакона, читающего Евангелие, и Чиновник архиерейского священнослужения. Итак, благословение преподается диакону в алтаре, а не велегласно тогда, когда диакон уже стоит на амвоне, как это делается в многих храмах и монастырях. Что это? Невнимательное прочтение текста, подражание кому-то или намеренное изменение литургической практики?

Приведем еще пару наиболее ярких аналогичных примеров. В Служебнике сказано, что Царские врата на литургии должны закрываться после чтения Евангелия: «И отшед диакон даже до святых дверий, отдает святое Евангелие священнику, и затворяются паки святые двери». В нынешней же практике они остаются открытыми во все время произнесения ектении «Рцем вси..» и «Помилуй нас, Боже…», видимо, ради придания особой торжественности процессу чтения записок.

Кроме того, Служебник недвусмысленно предписывает разворачивать антиминс после возгласа ектении об оглашенных: «И простирает антиминс священник». Современная практика такова, что на сугубой ектении полностью разворачивается только илитон, а антиминс открывается с трех сторон (кроме верхней части). При словах «Открыет им Евангелие правды» антиминс разворачивается до конца, а на возгласе «Да и тии с нами славят…» священник губой крестообразно осеняет антиминс. Если осенение губой антиминса отражено хотя бы Чиновнике архиерейского священнослужения, то остальные действия в современных русских литургических книгах не встречаются. Более того, сами священники или никак не комментируют смысл своих действий, или пытаются придумать какое-либо собственное объяснение.

Еще одно расхождение фиксированной нормы и практики находится в действиях, совершаемых священником после причащения мирян. Вот что говорит Служебник: «По причащении же, входит иерей во святый олтарь, и поставляет Святая на святем престоле. Тогда прием диакон святый дискос верху святаго потира и глаголя воскресныя песни сия: Воскресение Христово видевше… Светися, светися… О, Пасха, велия и священнейшая… Отирает святою губою зело добре, со вниманием и благоговением, глаголя словеса сия: Отмый, Господи, грехи поминавшихся зде Кровию Твоею Честною, молитвами святых Твоих. Священник же благословляет люди, возглашая: Спаси, Боже, люди Твоя, и благослови достояние Твое». Исходя из текста, совершенно очевидно, что действия диакона имеют в большей степени технический смысл — очищение дискоса со Святым Телом и подготовка Даров к переносу с престола на жертвенник. И хотя диакон, по Служебнику, произносит особые слова при погружении частиц в чашу, им в тексте придается не то большое значение, которое мы видим в современной практике. Сами же слова «Отмый, Господи…» имеют довольно позднее происхождение, и попали в русские Служебники в результате никоновских книжных справ. Сегодня в храмах нашей Церкви принято, чтобы священник сам погружал частицы и с особой торжественностью произносил «Отмый, Господи…», придавая своим действиям большое богословское значение.

Устоявшиеся примеры искажения литургической традиции стали традиционными до такой степени, что, если зайдет речь о приведении их в соответствие со смыслом и текстом, то консерваторы сразу же заговорят об «обновленчестве».

Еще более интересно наблюдать так называемое «неосознанное обновление» на патриарших богослужениях. Конечно, почти каждый священник на своем приходе является своего рода творцом литургической традиции, но, как правило, эти новшества так и остаются в рамках одного прихода. Когда же речь заходит о совершении архиерейских и, тем более, патриарших богослужений, то они рискуют быть образцовыми для многих.

Еще год назад на патриаршей литургии в храме Христа Спасителя можно было наблюдать диаконов, которые служили и причащались за ранней литургией, а затем присутствовали на поздней, чтобы после нее потребить Дары. На ранней литургии освящалось достаточное количество Тела Христова, которое переносилось потом на позднюю литургию. Так что многие молящиеся за поздней литургией (духовенство и миряне) причащались преждеосвященными Дарами. Конечно, с догматической точки зрения, здесь нет ничего страшного, ведь Тело Христово одно и то же. Кроме того, существует практика, согласно которой, когда заканчиваются частицы, освященные на одной литургии, допустимо воспользоваться частицами Тела Христова, приготовленными ранее для болящих. Однако это скорее исключение из правила, нежели обычай.

В этом году, в пятую годовщину интронизации Святейшего Патриарха, от этой практики, по какой-то причине, отказались. Вместе с тем проявился новый литургический феномен. На богослужение были специально приглашены несколько диаконов, которые должны были все время стоять в галереях за алтарем (где богослужения почти не слышно), и только для причащения эти священнослужители могли войти в алтарь. Функции диаконов понятны — помощь в потреблении пятнадцатилитрового потира. Однако такая практика является абсолютным новшеством, не имеющим ничего общего с традицией.

Кроме того, на патриарших службах (и, вслед за ними, на многих приходах) есть обычай сокращать ектению и молитву об оглашенных вкупе с двумя ектениями и молитвами верных. Однако, именно ектении верных (точнее говоря, остатки великой синапты) и читаемые священником соответствующие молитвы знаменуют собой начало литургии верных. Получается, что важная часть богослужения, бережно сохраняемая на протяжении многих веков, становится утраченной.

В качестве последнего примера можно привести удивительное сокращение патриаршего рождественского всенощного бдения 7 января этого года в том же храме Христа Спасителя. Вместо уставных великого повечерия и утрени хор исполнил избранные песнопения этих служб суточного круга: «С нами Бог», тропарь и кондак Рождества, «Ныне отпущаеши», паки тропарь Рождества, «Хвалите имя Господне», ирмосы рождественского канона и великое славословие. Таким образом, всенощное бдение получилось не просто сокращенное, но, прямо говоря, довольно условное. Можно ли принять за норму такое сокращение? Или это привилегия высшего духовенства изменять чинопоследование motu proprio?

В статье мы привели лишь ничтожно малое количество примеров изменений в богослужебной жизни Русской Церкви. Мы не касались таких ее важнейших сторон, как исповедь и причащение, остановившись лишь на тех моментах, которые часто противоречат здравому смыслу.

Резюмируя все вышесказанное, можно сделать вывод, что, хотим мы этого или нет, литургическое обновление есть. Жизнь и развитие церковного организма нельзя остановить, иначе он будет уже не живым, а мертвым. Однако это обновление происходит стихийно, неосознанно, по произволению отдельных людей. Такой бесконтрольный процесс может привести к забвению подлинной литургической традиции, берущей свое начало в глубине веков и отраженной в богослужебных книгах. Чтобы избежать этой катастрофической ошибки, необходимо осмысление предания на общецерковном уровне и широкое обсуждение поставленных вопросов (которые назрели уже давно). Результатом этого должно стать приведение существующей практики в соответствие с историей и богословским смыслом богослужения, составление и обсуждение соответствующих документов (вполне возможно, даже Межсоборным присутствием). Кроме того, во благо было бы создание ряда «миссионерских» приходов, где осознанное и подконтрольное всей полноте Церкви возрождение проходило бы рецепцию со стороны клириков и народа Божиего. Сейчас эти меры тоже существуют, но являются частными инициативами отдельных священников (зачастую, караемыми). Возможно, что в сложившейся ситуации сложно ждать санкции сверху и решительные действия должны идти снизу, от простого приходского духовенства.

Возможно, такое обновление должно было произойти в начале XX века, но, как говорится, история не знает сослагательного наклонения. Революция 1917 г. не дала осуществить задуманного. Однако остались многочисленные материалы, изучив которые можно было бы возобновить начатое когда-то дело.

Цей запис має 9 коментар(-ів)

  1. По поводу “краткого всенощного” не вижу поводов для возмущения, ибо в ХХС перед этим (вечером) служится полноценное всенощное с повечерием, литией и утреней праздника.

  2. А еще, помню, в первый год понтификата Кирилла протодиакон на великой ектенье возглашал: “О богохранимей стране нашей, господине Президенте, Первом Министре (поклон Медведеву), властех, воинстве и народе ея Господу помолимся”

  3. Гостю:

    На самом деле, везде по-разному. Где-то так служат только в праздники и дни памяти полиелейных святых. А где-то сам факт участия в богослужении настоятеля уже является поводом “повысить” знак службы))) в храме, куда я хожу, даже на будничных службах, если служит настоятель, диалог говорят на амвоне

  4. Анонім

    Интересно, конечно, но одно смущает: вроде бы диалог перед Евангелием возглашается описанным образом только на праздники…

  5. Згадайте патріарше пасхальне богослужіння із ХХС! З полуношниці – самі ірмоси, на хресний хід йде лише духовенство, пасхальний канон “судариня-бариня” на кожній пісні скорочений до ірмоса й двох тропарів, малі єктенії лише по 3, 6 і 9 піснях, кондак без ікоса, “Воскресеніє Христово” і “Воскресе Ісус от гроба” по разу… І це все, здається, за патріарха Кирила – покійний Олексій якось зовсім по-іншому служив, без того “галопу”…

  6. Интересно, что обновление литургической традиции происходит под видом некой декларируемой абстрактной стабильности. Весьма актуальная статья!

  7. Действительно, очень печально, что все дело церковного обновления было дискредитировано отдельными личностями…

  8. Спасибо автору за поставленные вопросы! Действительно, многое из того, что написано в наших книгах, просто откладывается в сторону без особого сожаления и разумения, лишь только под прикрытием традиции.

Залишити відповідь до Max Vladimiroff Скасувати відповідь