Блог

В нынешнее воскресение Церковь вспоминает память Святых Отцов 1-го Вселенского Собора. И если чаще всего в этот день в храме звучат слова о вероучительном тексте, который был принят Отцами собора, то сегодня я бы хотел предложить вам беседу о самой эпохе, в которой этот Собор состоялся.

Собор был созван в приморском городе Никее в 325-м году. А своё название «вселенского» или «экуменического» он получил вследствие того, что на нем был представлен епископат всей «экумены» или «обитаемой земли того времени». Из около 1.800 епископов Востока и Запала в нем приняли участие около 300 архиереев, то есть каждый шестой христианский епископ.

Собор был созван императором Константином и занимал как бы «срединное» место в его христианской биографии. 12 лет до собора был издан знаменитый Миланский эдикт (313), благодаря которому христианство приобрело легальный статус и обширное влияние в Империи. А через 12 лет после собора, в 337 году — Константин, на исходе своей жизни принимает святое крещение.

Мы не оговорились. События развивались действительно именно таким образом. Император вначале сделал христианство государственной религией, и принимал активное участие в жизни христианской Церкви, а уже затем, на пороге смерти, — принял крещение… Причиной этого, как считают историки, было странное обращение императора, который стал считать себя христианином после некоего таинственного видения перед битвой за Вечный Город.

Считается, что Константин увидел на небе знамение: знак креста и слова: «Сим побеждай». Однако, наиболее близкие по времени описания этого события свидетельствуют об нём в более скромных вырежениях. Как полагают некоторые историки, речь идёт о вразумлении, которое Константин получил во сне: сделать новый знак на оружии… Так или иначе, но знак свыше имел место, и он был связан с крестом, после чего император стал считать себя христианином.

Но как верно замечает Шмеман, исходный парадокс византинизма заключён в том, что «в сознании Константина, христианская вера или, вернее, вера во Христа, пришла к нему не через Церковь, а была даровано лично, непосредственно и для победы над врагом, то есть при выполнении им его царского служения».

Константин искал не истины, а победы над врагом. И когда ему было дано вразумление свыше, он воспринял это не как встречу с Живым Богом, а как освящением небом и Христом его императорской власти. Так, по выражению Шмемана, «христианский император оказался христианином вне Церкви», а «империя стала христианской, не пройдя через кризис крещального суда».

Вступив в союз с государством, Церковь определила императора как «внешнего епископа» Церкви, а империю как бы «внешним» церковным телом. Союз с империей содействовал вероучительному и административному «конституированию». Собирающиеся во главе с императором Вселенские Соборы нашли вероучительные формулы для опыта веры, которой жила Церкви. Церковь приобрела стройную и сообразную империи административную структуру. Христианство превратилось в главную культурообразующую силу, которая будет «заквашивать» жизнь людей на протяжении тысячелетий…

Но союз Церкви и империи принёс ей не только благие, но и сомнительные плоды. Императорский трон стал центром притяжения для епископата. Образовался круг приближенных владык, а придворные интриги — стали одним из главных средств церковной политики… Ортодоксия и ересь стали рассматриваться сквозь призму лояльности к государству. Первое — как залог идеологического единства с империей и чуть ли не государственная повинность. А второе — как реальная угроза государственному единству.

Самым печальным, однако оказалось то, что сам император уверовал, что и в христианской Церкви он может сохранить свой статус «Верховного понтифика». «Обустраивайте дела так, чтобы все было самым приятным образом и для Бога, и для меня, вашего сотрудника и слуги» — обращался к участникам Никейского собора император Константин. Но уже через 10 лет Константин напишет Тирскому собору: «Не следует противиться решениям самодержца, принятым касательно истины».

Император не был заурядным правителем. Это была живая икона Бога, наместник Бога на земле. Западная историческая мысль традиционно обвиняла Византию в «цезарепапизме». Но это обвинение нельзя признать до конца справедливым. Ведь византийская теория «симфонии» (или «гармонии» в отношениях государства и Церкви) предполагает, что каждый из субъектов этих отношений имеет свою собственную сферу деятельности.

Теория предполагала разделение ответственности и сотрудничество. На практике, однако, свободу Церкви постоянно приходилось защищать. Император и государственная власть постоянно вмешивались в дела Церкви. Последняя же, в свою очередь, далеко не всегда имела возможность беспрепятственно и безнаказанно высказать своё суждение в отношении сомнительных дел государства. Святые обличали власть за отступления от истин веры и отсутствие любви к ближнему. А та — иногда прислушавались к их голосу, но чаще — преследовала смельчаков заключением и ссылкой.

Никто и никогда в Византии не говорил о том, что сфера ответственности Церкви ограничена, что её дело — сводится лишь к отправлению богослужений и освещению государственной власти. Но как показала история, главным изъяном «константиновской эпохи» стала потеря христианской свободы. Церковь как бы «вросла» в государство и тем самым словно «растворила» себя в империи, перестав обладать полнотой субъектности. Как Церковь государственная, она уже не могла обладать полнотой свободы и ответственности. Её выбор и её ответственность теперь связаны с выбором и ответственностью Империи, государства. Внешнее тело «государство» как бы прирастает к телу Церкви. А в самом церковном сознании укореняется мысль о том, что без государства, без императора и его двора, без величественных храмов и пышных церемоний — религиозная жизнь не только нежелательна, но и неполноценна.

Аскетический дух ослабевает. Если ранее, в эпоху мученичества, жизнь Церкви отображала надмирные реалии Царства Небесного, то теперь, после того как Церковь приобретает статус и власть, — она становится ещё и «иконой империи». Исповедание христианства перестаёт быть личным выбором и дерзновением. Из религии «избранных» — христианство превращается в религию массы, в самоочевидную и безальтернативную религиозную форму, в смысл которой задумываются далеко не все…

2

«Современная Православная Церковь — сказал как-то Шмеман, — с исторической точки зрения — Византийская Церковь, на пятьсот лет пережившая Византийскую Империю». Православие пережило крах Византии и Российской империи, где Церковь также была государственной. Переживёт оно и эпоху национальных государств, которые сейчас постепенно умирают вследствие глобализации…

Но для того, чтобы не только «пережить» империи, но и остаться «закваской» современного мира, — Церковь нуждается в некотором духовном и психологическом освобождении. Мы должны осознать, что «константиновская эпоха» закончена. Осознать, что в новых исторических условиях Церковь должна найти в себе мужество отказаться от утопии «православной цивилизации» и перестать мыслить себя «продолжением» государственного тела.

Распад СССР не привёл к демонтажу коммунистической системы. Референдум 1991 года провозгласил независимость, но само государство осталось прежним, советским. И чтобы освободиться от груза прошлого, Украине пришлось пройти через целый ряд испытаний: «бархатную» революцию 2004 года; майдан 2014; потерю Крыма и нынешнее противостояние на Востоке…

Станет ли современная Украина органичной частью европейского сообщества, сохранив при этом свою духовную самобытность: лежавшую в основе её культуры православную традицию? Или нас ждут новые разделения и новая боль?

В определённом смысле это зависит от того, каким будет выбор украинского Православия. Найдёт ли оно в себе силы освободиться от власти секулярных идеологий? Сможет ли преодолеть нынешнее трагическое разделение и объединиться на канонической основе? Окажется ли способным православное сознание в нашей стране осознать утопичность идеи «господсвующей» и «государственной» Церкви.

Каноны Церкви не предусматривают моментального и механического пересмотра её канонического статуса в связи с изменением государственным границ. Впрочем, исторический опыт Православия свидетельствует, что создание полноценной в политическом и культурном смысле государственности, как правило, приводит к формированию на её территории самодостаточной в каноническом плане церковной структуры.

События последнего времени свидетельствует, что большинство граждан Украины осознают себя частью Европы и желают жить в самостоятельном государстве. На Западе и в Центре Украины эти процессы начались раньше и происходят интенсивнее. Было принято считать, что противником евроинтеграции выступает Юго-Восток. Однако в последние месяцы стало очевидно, что тезис о «советской ментальности» Юго-Востока значительно преувеличен. Как бы этого не хотелось внешним силам, расколоть Украину оказалось практически невозможно, поскольку даже в Донецке и Луганске активную поддержку сепаратистам оказывает меньшинство.

Чем может в это сложное и судьбоносное время помочь своей стране Православная Церковь?

Прежний режим ждал от Церкви вначале публичной поддержки идеи евроинтеграции, а затем, когда он сам от неё поспешно отказался, — поддержки в противостоянии с Майданом. Но поддерживать одну из сторон конфликта в «межусобной брани» было бы этически не оправданно. И Церковь в своих публичных обращениях того времени — делала акцент не на политических а сугубо религиозных ценностях. Обращаясь к бывшей власти и протестующих против её беззаконий, Церковь призывала обе стороны к соблюдению Божиих заповедей, к отказу от насилия.

Казалось бы, «не убий» — это столь очевидная нравственному чувству заповедь, что оспорить её правоту для верующего человека просто невозможно. Но, не взирая на это, Церкви не удалось сдержать бывшего президента от применения силы. Насилие породило такое же насилие в ответ. События стали развиваться по революционному сценарию… Как результат последнего Янукович потерял власть, а Украина — Крым…

Почему же бывший президент и его сторонники не послушались голоса Церкви? О Януковиче часто говорили как о «глубоко верующем человеке». Но почему же тогда он полностью проигнорировал требование Церкви, к которой принадлежал? Как он осмелился отдать приказ стрелять в протестующих, если ему Церковь, которой он доверил спасение своей душе четко предупредила: это грех, причём грех тяжкий, ведущий к духовной гибели человека?

Янукович не прислушался к Церкви, потому, что сосредоточив абсолютную власть в своих руках, он стал ощущать себя кем-то наподобие «православного императора». Он не вслушивался в голос Церкви, потому что был уверен: жизнь Церкви невозможна без государства. Уверен, что единство Церкви и государство нерасторжимо и олицетворяется им самим, что как глава государства он имеет право распоряжаться делами Церкви как собственными… К примеру, пытаться сместить со своего поста старца-Предстоятеля, который имел мужество противостоять президенту. Или игнорировать нравственные требования Церкви соблюдать Божии Заповеди. «Какой дурак это придумал?», — заметил бывший Президент однажды, когда ему попался на глаза документ, где Собор епископов УПЦ осудил «политическое православие». И в этом весь Янукович, который, с одной стороны, подписывался в предвыборной прокламации 2004-го года «смиренным чадом УПЦ», а с другой — мог с откровенным презрением отозваться о соборной позиции всего украинского епископата.

Во всех ключевых текстах Блаженнейшего Митрополита Владимира всегда содержится мысль, которой по особенному дорожит наш Предстоятель: будучи Телом Христовым, Церковь иноприродна государству, а следовательно Церковь не может быть инструментом политического влияния. С этим, казалось бы, никто и не спорил. Тем не менее, это мудрое предостережение Предстоятеля системно игнорировалось как бывшими властями, так и их «агентами влияния» в Церкви — представителями так называемого политического православия.

В чем же дело? Почему люди, считающие себя православными, — игнорируют богословское и нравственное требование канонического Предстоятеля Православной Церкви в Украине?

Предостережение и требование Блаженнейшего не принималось во внимание, поскольку люди, пытающиеся использовать Церковь в своих политических целях, считали, что их политика — особенная, священная… Полагали, что если Церковь не должны заниматься политикой в «узком смысле этого слова», то ей позволительно заниматься ею в исключительном случае. Заниматься ею тогда, когда целью политики декларируется охрана «нравственных устоев», «восстановление Святой Руси» или создание новой, поствизантийской «православной цивилизации».

Как противостоять этой опасности? Как убедить общество в том, что между православием и «Православным ополчением Донбасса» нет ничего общего? Как помочь стране излечить нанесённые недобросовестными политиками и насилием раны?

Прежде всего, Церковь должна окончательно стать собой. Церковное самосознание должно перестать идентифицировать себя с государством и идеологией, освободиться от идеологических влияний…

Мы должны осознать полноту ответственность за судьбу Церкви. Перестать надеяться на доброго «православного царя» и начать самим выстраивать свою жизнь и отношения с обществом. Христианизация культуры; попечение о больных и престарелых; духовное образование мирян и детей… Осознав, что это, прежде всего, её ответственность и её дело, — Церковь может здесь сделать многое и сама, опираясь на помощь частных благотворителей и структуры гражданского общества.

Истины веры вверены Богом не государству, а Церкви. А значит и ответственность за дело евангелизации и духовного просвещения — лежит на нас, людях Церкви. Любовь не ищет на кого переложить ответственность за боль ближнего. Встретившись со страждущим, она стремится сама облегчить его страдания… А, следовательно, слабость и бездейственность нашей любви не может оправдать то, что наше государство «не принимает ценности Православия».

«У нас нет денег на благотворительность», — жалуются мне некоторые священники, — «а местная власть отказывается их выделять». Но опыт современной церковной жизни показывает, что там, где священник пытается сделать невозможное, его труд и дерзновение не остаются без награды от Бога. Главное — это мудро направить свою жизненную энергию. Употребить её не на утопические политические проекты, а на первоочередные дела милосердия и просветительства, на то, чтобы стать добрее и отзывчивее.

Мы не имеет права замкнувшись в ложной самодостаточности, «забыть» о государстве и обществе. Но наше отношение к ним должны быть пересмотрены в свете любви. Мы должны освободиться от роли «просителя» и начать отдавать: отдавать обществу и стране свой патриотизм и любовь, своё мужество и умение терпеть лишения, свою любовь к жизни и свободу от страха смерти…

После распада СССР в обществе образовался идеологический вакуум и новые власти в России и некоторых других странах СНГ решили заполнить его тем, что они называют «православной духовностью». Церкви было сделано неформальное предложение — мы предоставляем вам статус и влияние, а вы благословляете и всячески поддерживаете нашу власть. Предложение казалось заманчивым, а новые власти — вполне приемлемыми для Церкви в качестве партнёра в деле христианизации общества. Однако, опыт взаимоотношений государства и Церкви во время президентства Виктора Януковича свидетельствует — подобный союз не только нравственно сомнителен, но и деструктивен, поскольку в конце концов лишает Церковь свободы.

Вывод очевиден: мы должны воспользоваться историческим шансом и заново выстроить свои отношения с обществом. Должны забыть слова «государственная Церковь» и вспомнить другие: солидарность, милосердие, правда, ответственность, соучастие.

Совершено уже немало ошибок. Авторитет Церкви уже пострадал из-за нашего малодушия и маловерия. Но Господь милосерден, и стоит нам только вверить свою судьбу в Его руки, и наши замыслы станут делами, принеся благой плод.

Откроем же своё сердца Богу и Его воле. Предадим свою жизнь и свои дела в Его руки. А Человеколюбивый Господь да благословит нас мужеством стоять в свободе и самим, без помощи «князей мира сего», совершать дела просвещения и любви.

Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, укрепи Церковь Свою! Укрепи наши немощные силы! Помоги нам найти и следовать Твоей Правде.

Христос посреди нас! И есть, и будет!