Геном человека,
«терапевтическое клонирование» и статус эмбриона (точка зрения православного)
// Церковь и время. М., 2001. № 2
(15). С. 58-76.
Проект века
Сообщения о расшифровке
человеческого генома в прошлом году на некоторое время заняли одно из первых
мест в мировых общественных дискуссиях. Прежде, чем попытаться осмыслить
правовое и этическое значение открытий в этой интереснейшей области, стоит все
же уточнить, что стало реальным поводом для сенсаций.
Международный
исследовательский проект “Геном человека” осуществляется уже более десяти лет.
Лидируют в нем американские институты, однако участвуют в проекте и
западноевропейские ученые, а также научные центры Японии, России и других
стран. Участие России, к сожалению, пропорционально не столько ее научному,
сколько финансовому потенциалу. Главная задача – “картирование”, то есть
установление точной последовательности трех миллиардов нуклеотидов, из которых
состоит двойная спираль молекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК). Именно в
ней заключена вся передаваемая по наследству информация о генетическом типе
человека. Финансирование проекта (его стоимость оценивается приблизительно в три
миллиарда долларов) осуществляется из общественных фондов стран-участниц.
Соответственно предполагалось, что результаты исследования будут общедоступны,
поскольку “геном человека является достоянием человечества”, как сказано во
“Всеобщей декларации о геноме человека и о человеческих правах”, принятой
ЮНЕСКО в 1997 году.
Составление
полной карты человеческого генома первоначально ожидалось к 2005 году.
Однако параллельно той же работой занялись частные корпорации, рассчитывающие
на получение гигантских прибылей в результате патентования новых генетических
технологий излечения рака, диабета, болезней Альцгеймера и Паркинсона, а также
других заболеваний, в развитии которых генетическая составляющая играет важную
роль. Фармацевтическая промышленность вложила в эти исследования колоссальные
средства. Отдачу можно обеспечить только в том случае, если удастся опередить
конкурентов и запатентовать именно свою методику диагностики и лечения
генетически обусловленных недугов. В последние годы лидером состязания стала
американская корпорация “Celera Genomics” со штаб-квартирой в Роквилле
(Мериленд). Здесь разработали собственный метод анализа ДНК. Кроме того,
преимущество этой фирме принесли мощнейшие суперкомпьютеры с оригинальным
программным обеспечением. Это позволило обеспечить бóльшую
точность карты генома и более удобный доступ к генетическим данным.
Акция в Белом
доме
26 июня 2000 года уже
готовящийся к окончанию президентского срока Билл Клинтон пригласил в свою
резиденцию глав нескольких общественных и частных корпораций, соперничающих на
поле генетических исследований. Это событие многократно анонсировалось в прессе
и освещалось необыкновенно широко. При помощи видеомоста к церемонии
подключился и английский премьер-министр Тони Блэр. Ученые заявили миру, что
составление “карты человеческих генов” близится к концу. Впрочем, к настоящему
времени готова только черновая
расшифровка 97% генетического кода человека; точная же последовательность
установлена лишь для 85% “кирпичиков” ДНК, а достаточно детальная информация
выявлена относительно 24% генов. Как “работают” эти единицы генома и за что
отвечают формируемые ими белки, более или менее ясно лишь в 3% случаев; и хотя
предварительно идентифицировано уже около 38 тысяч индивидуальных генов, к
концу исследования их количество, по ожиданиям некоторых ученых, может
увеличиться втрое. Глава “Celera Genomics” Крег Вентер заявил на состоявшейся
презентации, что на выяснение механизма деятельности всего генома уйдет еще
столетие. “Настоящая работа только начинается”, — подтвердил накануне первый
соперник Вентера, директор проекта “Геном человека” в американском Национальном
институте здравоохранения Френсис Коллинз. Однако уже в этом году, сказал
президент Клинтон, предварительные результаты как общественного проекта, так и
частных исследователей будут опубликованы, причем произойдет это одновременно[2].
Российские журналисты
откликнулись на презентацию в Вашингтоне броскими заголовками: “Геном откроет
тайну вечной молодости”, “Человек прозрачный: генетики разложили нас на составляющие”
или “Тайна наследственности разгадана”. Мягко говоря, погорячились.
Американский президент ограничился более скромным заявлением: “Сегодня мы
учимся языку, которым пользовался Бог при сотворении жизни”. Пусть мы усвоили
пока лишь несколько односложных слов — это все же великое достижение. Уходящему
Клинтону оно, возможно, помогло зафиксировать свою историческую роль в сознании
соотечественников и подогреть их национальную гордость– лидерство Соединенных
Штатов в самой многообещающей отрасли науки на сегодняшний день бесспорно.
Английскому премьеру удалось еще раз отметить свою приверженность соблюдению
прав человека и сказать о необходимости свободного доступа к результатам
исследования в интересах всего человеческого рода. А наиболее существенным
результатом бума в мировых масс-медиа стало повышение котировок акций
многочисленных биотехнологических кампаний.
Что думает
Церковь о геноме?
Несмотря на всю политическую
и финансовую подоплеку состоявшейся PR-кампании,
рост общественного внимания к проблемам генетики можно лишь приветствовать.
Ведь последствия научных разработок в этой области будут иметь чрезвычайно
важное значение для всего человечества. и думать об их правовых, этических,
мировоззренческих и религиозных аспектах надо вовремя, то есть сейчас.
Изучение закономерностей
Божия творения — это вполне достойное употребление способностей разума,
дарованного нам Создателем. Еще апостол Павел писал, что “через рассматривание
творений” человек способен познавать вечную силу и Божество Творца (Рим. 1.
20). Отцы Церкви приветствовали изучение живой природы как один из путей к
богопознанию.
Так что протестов по поводу
самого факта расшифровки генома от Церкви ожидать не следует. Более того,
Элладская Православная Церковь в заявлении своего Священного Синода, специально
посвященном данному событию, приветствовала это «величайшее, и, вероятно, самое
важное открытие человеческой науки и технологии», отметив, что Церковь
«прославляет Всеведущего Бога за этот дар и выражает надежду, что более
глубокое знание нашей биологической и генетической природы будет способствовать
и движению к духовному самопознанию, а также познанию Бога»[3].
Действительно, рост человеческих знаний в области механизмов наследственности и
воспроизведения живой природы заслуживает признания и уважения. Лишь люди,
вступившие, вопреки словам мудрого святителя Филарета, в союз с невежеством,
могут враждовать с наукою и увидеть в ее фундаментальных открытиях угрозу для
веры в Божие всемогущество и в Божественное призвание человека.
Впрочем, в некоторых попытках интерпретации этих открытий
настойчиво звучит мотив некоего мировоззренческого легкомыслия, если не прямого
богоборчества. Таковы, например, поспешные заявления репортеров о близящейся
разгадке всех тайн человеческой личности, будто бы сводящихся к определенной
последовательности нуклеиновых кислот, или о том, что “теперь и нравственный
закон можно регулировать – как таблетками регулируют аппетит <…> а хозяин
природы становится прозрачным как конструкция, которую инженер видит насквозь
со всеми винтиками и шпангоутами”[4].
Вспоминаются известные аргументы атеистической пропаганды о хирурге, который
при многочисленных вскрытиях так и не обнаружил в человеке души, или о
Гагарине, что в космос летал, но Бога там не встретил. Однако такой механистический
редукционизм в стиле Бюхнера и Молешотта, действительно унизительный для
человеческого достоинства и разрушительный для духовной целостности человека,
едва ли разделяется ныне хотя бы одним серьезным ученым. Стоит повторить слова
Т. Шекспира из Ньюкастлского института политики, этики и науки о жизни,
сказанные в связи с нынешним приступом общественной эйфории относительно
возможностей генетики: “У нас с шимпанзе генетический материал на 98% общий.
Человек — нечто намного большее, чем совокупность генов”. Том Шекспир
справедливо напомнил, что его великий однофамилец “все еще может сказать нам о
человеческой природе куда больше, чем все генетики, вместе взятые”.
В то же время, открытыми
остаются многочисленные тревожные вопросы об
использовании новых познаний в области генетики. В чьих руках
окажется это могущественное орудие? Кто будет контролировать его применение?
Можем ли мы быть уверены, что оно послужит лишь ко благу человеческого рода в
целом и каждого “маленького человека” в отдельности? Где границы допустимого
вмешательства в человеческое естество? Не приведут ли опыты ученых к
непоправимым последствиям? Не станет ли “генетическая паспортизация” новым
способом дискриминации людей, отклоняющихся от генетической “нормы”? Не
умножится ли в результате внедрения методов генной инженерии и без того
растущий разрыв между богатыми и бедными странами, порождая угрозу кровавых
конфликтов в будущем, а то и в нашем поколении?
Все эти проблемы, конечно же,
не могут оставаться в стороне от внимания Церкви. Элладский Синод в уже
цитированном заявлении с тревогой отметил, что в падшем мире «ценности
оказываются менее прочными, чем интересы», а потому необходимо принять
действенные меры к защите новых открытий в области генетики от использования в
корыстных целях, а также для утверждения власти одних людей над другими. Об
опасности радикального вмешательства в природу человека неоднократно говорил
Патриарх Московский и всея Руси Алексий II. В связи с наступлением рубежа
тысячелетий Священный Синод Русской Православной Церкви призвал к общественному
диалогу о проблемах генной инженерии, “к новой серьезной оценке взаимоотношений
веры и знания, роли духовного, нравственного измерения в научной,
технологической и индустриальной сферах деятельности человека”[5].
С предостережением относительно возможных непредсказуемых последствий
генно-инженерного вмешательства и с требованием гласного общественного контроля
в этой области выступил вскоре после вашингтонской пресс-конференции митрополит
Смоленский и Калининградский Кирилл[6].
Наконец, в “Основах социальной концепции Русской Православной Церкви”, принятых
на Юбилейном Архиерейском Соборе в августе 2000 года, приветствуется
развитие медико-генетических методов диагностики и лечения. “Однако, –
говорится далее в этом документе, – целью генетического вмешательства не должно
быть искусственное “усовершенствование” человеческого рода и вторжение в Божий
план о человеке” (§ XII.5). Церковь оспаривает ложный принцип, согласно
которому научное развитие будто бы не может ограничиваться какими-либо
моральными, философскими или религиозными требованиями, подчеркивая, что
подобная “свобода” неизбежно отдает достижения науки во власть человеческих
страстей и разрушает духовную гармонию жизни. “Поэтому ныне для обеспечения
нормальной человеческой жизни как никогда необходимо возвращение к утраченной
связи научного знания с религиозными духовными и нравственными ценностями” (§ XIV.1), – отметил Собор[7].
Кому принадлежит
“copyright”?
С точки зрения, обозначенной
Архиерейским Собором, следует рассмотреть и вопрос о праве собственности на
генетические открытия. Именно он был в центре внимания на пресс-конференции в
Белом доме; обсуждался он и в ходе консультаций Клинтона и Блэра,
предшествовавших публичному заявлению. Дело в том, что за последние годы
правовые и этические аспекты патентования генетической информации и
биотехнологических методик стали предметом чрезвычайно острых дискуссий.
Ученые, вовлеченные в международный общественный проект по картированию генома,
в большинстве своем убеждены, что нельзя допустить “приватизацию” сведений,
принадлежащих всему человеческому роду. В 1992 году с декларациями такого
содержания выступили Международный совет научных союзов и участники Конференции
стран Севера и Юга по проекту “Геном человека” (Каксамбу, Бразилия). “Было бы
пародией на справедливость, если бы выгоды [от проекта “Геном человека”] не
стали доступны всем людям в каждой стране. <…> Его результаты принадлежат
людям нынешнего и будущего поколений, а не только ученым или спонсирующим их
компаниям либо поддерживающим их странам”, – заявили члены Международной
рабочей группы по правовым аспектам проекта “Геном человека” на встрече в
1993 году (Бильбао, Испания)[8].
Однако финансовые интересы
частных компаний настоятельно требуют патентования последовательностей
нуклеотидов, составляющих человеческие гены. Одна из первых попыток защитить
“интеллектуальную собственность”, создаваемую в области исследований генома,
была предпринята в 1988 году, когда Европейская Комиссия внесла в
Европарламент проект Директивы по юридической защите биотехнологических
изобретений. После долгого обсуждения Европейский Парламент в марте
1995 года отверг этот документ, но уже в декабре того же года Европейская
Комиссия предложила новый вариант, отличающийся от прежнего лишь в
малозначительных деталях.
Наиболее спорной
представляется 5 статья Директивы. Правда, в
§ 1
содержится признание, что “человеческое тело на различных стадиях его
формирования и развития, а также простое открытие одного из его элементов,
включая последовательность или частичную последовательность гена, не может
составлять патентуемого изобретения”. Однако все значение этого утверждения
перечеркивается следующим параграфом, согласно которому “элемент, изолированный
из человеческого тела или иным образом полученный в результате технического
процесса, включая последовательность или частичную последовательность гена,
может составлять патентуемое изобретение, даже если структура этого элемента
идентична натуральной”.
Ясно, что всякое исследование
человеческого или любого другого гена требует предварительного извлечения его
из организма и включает применение определенных технических операций. Таким
образом, компания, которой удалось, например, идентифицировать ген,
ответственный за развитие раковой опухоли (или, напротив, препятствующий такому
развитию), сможет запатентовать свое открытие. Всем последующим пользователям
этой информации придется платить.
С точки зрения богослова, это
не только правовой или экономический вопрос. Ни один человек, ни одна корпорация
не могут объявлять себя “авторами” того, что создано Самим Творцом мироздания.
Претензия на авторское право по отношению к частям человеческого организма и
живой природы вообще выглядит не только нелепо, но и кощунственно. Именно эти
соображения лежат в основе резко критической оценки новой патентной инициативы,
с которой выступила, в частности, рабочая группа по биоэтике Европейской
экуменической комиссии “Церковь и общество” в 1996 году. При этом эксперты
данной группы (включающей богословов, биохимиков, генетиков, медиков и юристов)
подчеркнули, что они ни в коем случае не являются противниками
биотехнологических исследований как таковых и вполне допускают возможность
патентования конкретных технологий, использующих генетическую информацию, – но
только не генов или живых организмов как таковых.
Тем не менее под сильнейшим
давлением со стороны транснациональных фармацевтических и биотехнологических
компаний Директива 98/44/CE о юридической защите биотехнологических изобретений
была одобрена Советом министров Европейского Союза и Европейским Парламентом
(официальная дата издания – 6 июля 1998 года). К 1 августа
2000 года национальное законодательство стран-членов ЕС предполагалось
привести в соответствие с этой директивой.
Решение, однако, было
опротестовано правительствами Нидерландов, Италии и Норвегии (последней – в
качестве члена Европейского экономического сообщества). Эти страны подали
соответствующий иск в Европейский Суд. Против директивы выступили также
некоторые общественные организации, включая “Гринпис” и “Oxfam
Solidarity”
(Бельгия). В совместной декларации Б. Клинтона
и Т. Блэра (март 2000) признана необходимость свободного
доступа к данным о человеческом геноме, что было подтверждено и в “эпохальном”
заявлении 26 июня, хотя в США некоторые последовательности нуклеотидов уже
запатентованы. В июне 2000 года
последовали аналогичные заявления Парламентской ассамблеи Совета Европы,
Комиссии “Церковь и общество” Конференции Европейских Церквей, участников
встречи министров науки стран “Большой восьмерки”, министра юстиции Франции г‑жи Э. Жигу (в ее выступлении перед Национальной Ассамблеей),
французского Национального консультативного комитета по этике и члена
французского парламента Ж.-Ф. Маттеи. Во
Франции вопрос стоит особенно остро, поскольку патентование генов
законодательно запрещено именно в этой стране. Между тем, Европейский Союз
поспешил пригрозить Франции возможными последствиями непослушания общему
решению о введении в действие Директивы 98/44. Думается, что в скором времени
конфликт между коммерческими интересами и этическими ценностями, укорененными в
христианском мировосприятии, достигнет еще большей остроты.
Геном
расшифрован: что дальше?
“Патентный вопрос” – это
только одна из нравственных проблем, уже порожденных технологическим развитием.
Теперь попробуем заглянуть в будущее.
Надо ожидать, что в обозримые
сроки появятся возможности тотального генетического тестирования и выявления
генетической информации о каждом человеке, включая его предрасположенность к
определенным заболеваниям. С одной стороны, это позволит своевременно, еще до
появления первых симптомов, предпринимать необходимые шаги к предотвращению
опасных болезней. Роль “предиктивной медицины” чрезвычайно возрастет. С другой
же стороны, разрыв между возможностями диагностики и терапии – особенно на
первоначальном этапе – лишь увеличится. Одно дело – выявить у новорожденного
ребенка угрозу, скажем, болезни Альцгеймера, которая может постигнуть его в
определенном возрасте. Другое (и намного более сложное) – научиться лечить эту болезнь.
Это значит, что человек будет обречен прожить долгие годы под дамокловым мечом
страшного недуга, который, возможно, в действительности у него так и не
разовьется.
Невозможно
исключить и различные формы дискриминации людей с выявленными генетическими
“аномалиями” – например, при приеме на учебу или работу, при медицинском
страховании и т.п. Если уже сегодня много говорят о генетической
предопределенности как выдающихся дарований, так и наклонности, скажем, к
преступному поведению, то в будущем биологический детерминизм такого рода может
еще более существенным образом повлиять на сформированное христианской
традицией представление о человеке как существе, наделенном от Бога свободной
волей и отвечающем за последствия своего выбора перед Создателем и перед
человеческим обществом.
Но самым устрашающим образом
“тирания нормальности” может проявиться в области продолжения человеческого
рода. Уже сейчас развитие репродуктивных методов оплодотворения
in vitro, “суррогатного материнства”,
пренатальной и преимплантационной диагностики все более способствует
распространению совершенно нового восприятия человеческой жизни. А именно, «она
уже не воспринимается как дар Божий, данный нам для участия в Его жизни и в Его
любви», что с тревогой отметил в одном из своих выступлений перед греческой
молодежью Блаженнейший Архиепископ Афинский и всея Эллады Христодул.
Действительно, ребенок
становится технологическим продуктом целенаправленной
человеческой деятельности. Концепция “репродуктивных прав”, которые многими
относятся к разряду неотъемлемых, фундаментальных прав человека, клонится к
признанию права каждого индивидуума (независимо от пола, семейного положения,
“сексуальной ориентации” и т. д.) иметь столько детей, сколько захочется,
тогда, когда захочется, а в идеале и такого качества, какого
вам хочется. Права самого ребенка при
этом почему-то не принимаются во внимание.
Уже сейчас, когда
генетической диагностике поддаются лишь отдельные заболевания, отказ родителей
от пренатальных тестов (с последующим абортом в случае каких-либо “аномалий”)
воспринимается многими жителями развитых стран как пример поведения
“негуманного” (зачем плодить больных?), а также и “антиобщественного” (зачем
обременять налогоплательщиков неполноценными людьми?). В случае же
оплодотворения “в пробирке” отбор наиболее “перспективных” эмбрионов с
уничтожением остальных или обращением их в пользу науки становится рутинной
процедурой.
Расширение наших знаний о
геноме и последующее развитие генной инженерии, несомненно, предоставит
возможности более массированного применения такого подхода. “Улучшение
генотипа” по желанию заказчиков (возможно, слово “родитель” со временем многие
сочтут устаревшим?) может стать повседневной реальностью. Последствием
неизбежно станет коренной пересмотр наших представлений о человеческой
идентичности, об уникальности и свободе человеческой личности, которая вызвана
к жизни суверенной волей Божией и несет в себе образ Господень, а потому не
может рассматриваться как чья-то собственность или чье-то достижение. А ведь на
таком восприятии человеческого достоинства зиждется вся наша цивилизация, даже
если мы не произносим этих слов вслух и не формулируем наши убеждения в
религиозных терминах.
Заказчиком целой популяции
улучшенного в определенном смысле “генофонда” может, разумеется, оказаться и
правящий режим тоталитарного типа. Пусть такие мечтания пока что принадлежат
скорее к области фантастики. Мы должны быть готовы к появлению соответствующих
технических возможностей.
Все это не означает, что
Церкви следует выступать против медико-генетических методов диагностики и
генной терапии как таковых. Ведь их применение может предотвратить болезни и
облегчить страдания многих людей. Речь идет о другом – о немедицинском
использовании этих методик для выведения лучшей человеческой породы, о новом
издании евгенической идеологии, которая, казалось бы, достаточно
скомпрометирована вождями Третьего рейха. Похоже, мы слишком быстро позабыли,
что это их специалисты сформулировали само понятие “генетического здоровья
нации”…
Мы стоим у черты тяжкого
нравственного бесчувствия, если способны хоть на минуту забыть, что люди не
делятся на первый и второй сорт. Что правом на жизнь, любовь и заботу обладает
каждый человек, а больной – в еще большей мере. Что Сам Бог – “заступник
немощных”, как говорит Священное Писание (Июдифь 9. 11).
Тем, кого не впечатляют
библейские аргументы, стоило бы представить себе, что возможность отбраковывать
“неполноценных” появилась бы у человечества уже в XVIII или XIX веке.
Сколь многих гениев мы бы не досчитались! У нас не было бы Достоевского, потому
что у него “вовремя”, на эмбриональной стадии обнаружили бы наклонность к
эпилепсии. Не было бы Чехова – склонен к чахотке. Не было бы Ван Гога –
вероятна психическая нестабильность. Не было бы также ни Бетховена – врачи бы
определили, что к определенному возрасту мальчик оглохнет, ни Малера,
страдавшего врожденной болезнью сердца… Список можно продолжать и продолжать.
В каком тоскливом царстве здоровой посредственности мы бы жили! И если мы
вздумаем с помощью ученых приняться за отбор потомства по ряду параметров, то
именно такое царство у нас неминуемо возобладает.
Хочется надеяться, что нашим
детям не придется жить в этом “прекрасном новом мире”. Но для этого надо общими
усилиями отстаивать те традиционные духовные ценности, которые сформировали
нашу культуру. Не будем обманываться: в сегодняшнем обезбоженном мире
нравственный иммунодефицит весьма велик. Как в России, так и в США, по данным
социологических опросов, нашлось немало родителей, которые не отказались бы при
помощи генетических манипуляций над половыми клетками подтянуть своим будущим
деткам интеллект и прочие полезные качества. А ведь именно мутации половых
клеток наиболее опасны, поскольку их непредвиденные последствия не оканчиваются
со смертью человека, но передаются всем его потомкам.
“Не стоит открывать ящик
Пандоры, если нет уверенности в том, что его можно будет закрыть. Иначе мы
рискуем разрушить весь мир из-за неверного применения, недопонимания и
искушения биотехнологией”, – сказал несколько лет назад японский специалист в
области генетических консультаций Н. Фуджики[9].
Любые усилия, направленные
против легкомысленного вмешательства в человеческую природу, в определенных
кругах (как правило, ангажированных в финансовом или профессиональном плане)
непременно будут истолкованы как сопротивление обскурантов свободе
исследования. На самом же деле речь идет о зрелом, ответственном отношении к
нашим возможностям, о праве человека не становиться пленником безликого
“прогресса”, о праве сказать “нет”, а не только “да”, об отстаивании
достоинства и свободы человеческой личности. Уверен, что и среди нерелигиозных
людей многие в данном случае готовы разделить ту озабоченность, которая для
нас, христиан, основывается на нашем религиозном мировосприятии.
Стволовые клетки
и «терапевтическое клонирование»
Другой сенсацией в последнем
году второго тысячелетия стало окончательно утвержденное 19 декабря
решение британского парламента о разрешении использования человеческих
эмбрионов для нерепродуктивного клонирования с целью получения стволовых
клеточных культур. Это событие также вызвало широкий резонанс во всем мире,
включая резкие отклики многих христианских Церквей. Под предлогом ожидаемой
пользы для больных и под давлением финансовых интересов ряда влиятельных лоббистских
групп человечество переступило еще один этический барьер.
Как известно, из
первоначально недифференцированных, тождественных по составу и структуре клеток
эмбриона вырастает все многообразие тканей и органов человеческого тела.
Разгадка механизма программирования, определяющего такое развитие, сулит
революционный прорыв в лечении тяжких дегенеративных недугов – таких, например,
как не поддающиеся ныне исцелению болезни Паркинсона, Альцгеймера. Реальностью
могут стать также выращивание идеальных трансплантатов, не вызывающих ни
малейших признаков реакции отторжения; постепенное обновление износившихся
сердечных мышц, излечение диабета, лейкемии…
Правда, пока все эти ожидания
не подкреплены достаточно убедительными научными результатами. Но разве не оправдаются
любые затраты из общественных фондов здравоохранения, если спасение жизни и
облегчение страданий множества больных окажется реальным?
Если бы речь шла лишь о
материальных затратах, ответ мог бы стать только положительным. Проблема в
другом: сырьем для предполагаемых исследований и для развития соответствующих
технологий должны стать человеческие эмбрионы.
Что уже сделано?
Работы подобного рода ведутся
уже несколько лет. Выделение эмбриональных стволовых клеток впервые было
осуществлено двумя исследовательскими группами в США в 1998 году.
Профессор Джон Герхарт из Университета Джона Хопкинса (Балтимора, США)
использовал в качестве исходного материала абортированные плоды. Его коллега из
Медицинского центра Рамбам в Израиле д-р Иосиф Ицкович начал с той же целью
перерабатывать «невостребованные» эмбрионы, оказавшиеся побочным продуктом
репродуктивной технологии оплодотворения in
vitro.
Министерство здравоохранения США объявило о намерении открыть федеральное
финансирование для программы экспериментов со стволовыми клетками в январе
1999 года. Правда, еще в начале 80-х годов администрация президента
Рейгана наложила запрет на использование государственных средств для
экспериментов, предусматривающих разрушение человеческих эмбрионов. Такое же
политическое решение было подтверждено по итогам работы специальной
правительственной комиссии в 1993 году[10].
Однако все это не означает, что эксперименты с эмбрионами нелегальны сами по
себе – их только не разрешается проводить на деньги налогоплательщиков. Частные
компании не связаны подобными ограничениями. Они и будут перерабатывать
зародыши, а государственные структуры займутся исследованиями на полученных в
результате клеточных культурах. Законодателям не к чему придраться, а этические
принципы – слишком субтильное препятствие, когда речь идет об ожидании
колоссальных выгод[11].
Наиболее перспективное
направление в использовании стволовых клеток для целей трансплантации – это,
конечно, получение тканевых культур, идентичных реципиенту по своему
генетическому составу. Для этого необходимо перенести ядро соматической клетки
пациента в яйцеклетку женщины-донора, чтобы путем клонирования предварительно
создать эмбрион, являющийся генетической копией пациента. Такой эмбрион и
станет идеальным источником стволовых клеток, которые были бы запрограммированы
на замещение клеток больного организма, пораженных необратимой дегенерацией.
Этические аспекты этой
техники недавно рассматривались в Великобритании, которая после успехов
Института Рослина в Эдинбурге по клонированию овцы Долли (1997) заняла
первенствующие позиции в развитии соответствующих технологий. В августе
2000 года в Лондоне был опубликован доклад специальной комиссии,
заседавшей под председательством главного врача Объединенного Королевства
Лайема Дональдсона[12].
В «Отчете Дональдсона» одобрены – с учетом ожидаемого блага для тяжелобольных
людей – эксперименты по получению человеческих клонов для извлечения из них
стволовых клеток.
Несмотря на принятую в начале
сентября резолюцию Европарламента, призывающую британских парламентариев
отклонить правительственный законопроект о разрешении клонирования человека «в
терапевтических целях»[13],
власти Великобритании остались при своем мнении о допустимости
нерепродуктивного клонирования. Надо отметить, что первые шаги к этому решению
были сделаны еще в декабре 1998 года, когда члены британских экспертных
советов по эмбриологии человека и человеческой генетике предложили для пользы
медицинской науки отменить запрет на клонирование эмбрионов, если их развитие
будет прервано на ранних стадиях – до 14‑го дня жизни[14].
Немаловажно и то, что Великобритания до сих пор не подписала выработанный
Постоянным комитетом по биоэтике Совета Европы Дополнительный протокол о
запрещении клонирования человеческих существ, к которому, начиная с января 1998 года,
присоединились 28 европейских государств (Россия в их число, к сожалению, также
не входит)[15].
Отклики
христианских Церквей Европы
С протестами против решения
британских властей в числе первых выступили английские католики; аналогичные
заявления вскоре были сделаны в Ватикане[16].
Священный Синод Элладской
Православной Церкви, возглавляемый Блаженнейшим Архиепископом Афинским и всея
Эллады Христодулом, 17 августа 2000 г. опубликовал специальное
заявление, озаглавленное «Клонирование клеток эмбриона»[17].
Этот документ, подготовленный биоэтической комиссией Элладской Церкви
(председатель – архимандрит Николай Хатциниколау), категорически осуждает
проведение экспериментов, предусматривающих разрушение эмбрионов. «Наша
Церковь, – говорится в заявлении, – с любовью и пониманием приветствует всякое
научное достижение, которое способствует здоровью людей и дает больным надежду
на сохранение жизни. Однако она не забывает и о своем долге отстаивать вечные
этические и духовные ценности. <…> Точка зрения, согласно которой
человеческая личность начинает формироваться на 14-й день после зачатия, не
может оправдать британских ученых. Это субъективное и произвольное решение
схоластического рода, не основанное на научных данных. Церковь и христианская
совесть с самого момента зачатия признают человека личностью, наделенной вечной
и бессмертной участью. <…> Улучшение жизни других людей не может
основываться на разрушении миллионов человеческих существ на эмбриональной
стадии развития».
Более сложной оказалась
реакция Пресвитерианской Церкви Шотландии, основательно вовлеченной в изучение
этических проблем современной биологической науки. Генеральная ассамблея этой
Церкви неоднократно за последние годы рассматривала вопрос о статусе
человеческого эмбриона. Выяснилось, что мнения членов Церкви различны. Одни
считают, что эмбрион наделен человеческим достоинством, другие признают, что
зародыш обретает таковое лишь постепенно, в ходе своего формирования. Наконец,
в 1995 году ассамблея, подтвердив святость человеческого эмбриона с момента
зачатия, признала, что хотя исследования на эмбрионах и нежелательны, но при
определенных условиях они все же «могут быть допущены на стадии до образования
первичной полоски»[18].
Однако публикация «отчета Дональдсона» побудила руководителя многолетнего
исследовательского проекта Шотландской Церкви «Наука, религия и технология»
д-ра Д. Брюса выступить (совместно с Советом по социальной ответственности
Церкви Шотландии) с особым заявлением, в котором говорится о необходимости
сохранять «особый статус» человеческого эмбриона и не допускать таких решений,
которые позволяют «рассматривать эмбрион на ранних стадиях как всего лишь
средство к достижению какой-либо цели». Кроме того, здесь высказано
предостережение, что разрешение клонирования «в терапевтических целях» может
облегчить последующее допущение репродуктивного клонирования с целью создания
новых человеческих существ, что признается безусловно недопустимым[19].
Документ Церкви Шотландии
стал основой для дискуссии о «терапевтическом клонировании» и об использовании
эмбриональных стволовых клеток, которая состоялась летом и осенью
2000 года в Рабочей группе по биоэтике и биотехнологии Комиссии «Церковь и
общество» при Конференции Европейских Церквей (КЕЦ). Обсуждение, в котором
принимал участие и представитель Русской Православной Церкви, было непростым,
поскольку представления о статусе эмбриона, существующие среди Церквей-членов
КЕЦ, далеко не тождественны. Тем не менее предварительные итоги работы группы
экспертов (богословов, философов, ученых и врачей) были рассмотрены
Исполнительным комитетом Комиссии «Церковь и общество» и в октябре
2000 года направлены в Европейский этический комитет, являющийся
подразделением Европейской комиссии в Брюсселе.
В этом послании указано, что
«для многих Церквей и многих христиан Европы исследования на эмбрионах,
включающие их намеренное разрушение, совершенно неприемлемы. <…> Многие
христиане убеждены, что если Бог сотворил жизнь, пусть даже находящуюся на
эмбриональной стадии, людям не дано право разрушать ее». Однако и те, кто ради
достижения значительной пользы для лиц, страдающих тяжкими болезнями, считает
возможным допустить проведение экспериментов на эмбрионах при определенных
условиях, полагают, что опасности, связанные с разрешением «терапевтического
клонирования», являются чересчур весомыми, а потому решения британских властей
поспешны и не продуманы в должной мере. «Предполагаемые эксперименты превращают
эмбрионы в источник запасных частей. <…> Позволить такое их использование
– значит следовать чисто утилитарной логике. Именно это, в конечном счете, и
предлагается в отчете Дональдсона. <…> Даже животные, по английским
законам, заслуживают более уважительного отношения, чем эмбрионы человека.
<…> Гражданское общество в Европе явно нуждается в широких публичных дебатах
по данному вопросу. <…> Не слишком ли далеко мы зашли? Нашему обществу
нужно время для обсуждения и принятия окончательных решений».
Позиция Русской
Православной Церкви
Специальных определений по
вопросу об эмбриональных стволовых клетках и о клонировании в нерепродуктивных
целях наша Церковь пока не выносила. Однако по существу ее позиция с полной
ясностью выводится из уже упоминавшихся «Основ социальной концепции Русской
Православной Церкви». Прежде всего, в «Основах» засвидетельствована вера Церкви
в то, что «зарождение человеческого существа является даром Божиим, поэтому с
момента зачатия всякое посягательство на жизнь будущей человеческой личности
преступно»[20]. Эмбрион
здесь осторожно именуется будущей
личностью, в отличие от вышеприведенного заявления Синода Элладской
Православной Церкви, а также многочисленных документов Римско-католического
магистериума, где утверждается уже присущий эмбриону личностный статус.
Действительно, такое утверждение представляется отнюдь не бесспорным – особенно
если учесть, что и среди святых отцов Церкви не было единогласия по вопросу о
«времени одушевления» человеческого зародыша. В частности, некоторые отцы –
преподобный Макарий Великий (или автор приписываемых ему авторитетных в Церкви
творений), блаж. Иероним и Феодорит Кирский, Иоанн Болгарский и
св. Кирилл Туровский – считали, что одушевление зародыша происходит не
тотчас же по зачатии, но лишь спустя некоторое время, подобно тому, как при
сотворении первого человека Бог прежде создал тело Адама, а затем уже “вдунул в
лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою” (Быт. 2. 7). Та же мысль
отражена в «Православном исповедании» Петра Могилы: «Душа дается от Бога в то
время, когда тело образуется и соделается способным к восприятию оной»[21].
Однако Церковь никогда не сомневалась, что «зародыш во утробе есть живое
существо, о коем печется Господь», как писал апологет
II века Афинагор. Поэтому святитель Василий Великий
указывал, что греховность уничтожения плода не зависит от срока беременности. В
этом отношении, писал он, «у нас нет различения плода образовавшегося и еще
необразованного»[22]. Значит, на
любой стадии развития человеческое существо, находящееся в процессе
становления, достойно защиты, а не использования
в интересах других людей; его хрупкая жизнь является неприкосновенной, как и
жизнь уже сформировавшегося человека, вне зависимости от достигнутого последним
уровня умственной, эмоциональной и физической зрелости.
Кроме того, к предполагаемым
методикам получения и использования эмбриональных стволовых клеток вполне
применимо включенное в «Основы» суждение о так называемой фетальной терапии.
Здесь вновь говорится, что Церковь считает недопустимым уничтожение зачатой
человеческой жизни; христианская совесть не может найти оправдания такому
поступку и в том случае, если в результате кто-то другой, возможно, будет
получать пользу для здоровья. «Неизбежно способствуя еще более широкому
распространению и коммерциализации абортов, такая практика (даже если ее
эффективность, в настоящее время гипотетическая, была бы научно доказана)
являет пример вопиющей безнравственности и носит преступный характер»[23].
Вместе с тем, в разделе,
посвященном вопросу о клонировании человека, указано, что подобная процедура
допустима в отношении «изолированных клеток и тканей организма», поскольку «не
является посягательством на достоинство личности»[24].
Подобную альтернативу
предлагают многие исследователи и за пределами Православной Церкви. В самом
деле, источником полипотентных (то есть способных развиваться по различным
типам) стволовых клеток могут быть не только уничтожаемые эмбрионы (созданные
искусственно или зачатые естественным путем). Подобные клетки без
посягательства на чью-либо жизнь выделяют из пуповины, крови, костного мозга и
других тканей человека. Другое дело, что преодоление реакции отторжения в таком
случае является намного более трудной задачей. Однако по прогнозам многих
ученых, в пределах десятилетия можно ожидать разрешения этой
медико-биологической проблемы.
По-видимому,
именно на этом направлении и следовало бы сосредоточить основные
интеллектуальные и финансовые ресурсы. Хочется надеяться, что человечество все
же не пойдет по страшному пути пожирания своих детей ради продления жизни и
здоровья состоятельных стариков и старушек, – подобно Сатурну, запечатленному
на фреске Гойи. Мы вновь стоим перед выбором…
[1] Работа подготовлена при поддержке РФФИ
(проект № 00-06-80013).
[2] Приведенные сведения заимствованы из
сообщений International Herald Tribune, The Times, The Washington Post, The New
York Times и The Wall Street Journal Europe за 26-27 июня 2000 г.
[3] См.:
[4] С. Лесков. – Известия, 27 июня
2000 г.
[5] Концептуальные основы
церковно-государственного и церковно-общественного взаимодействия в связи с
празднованием 2000-летия Рождества Христова. (Утверждены Священным Синодом
Русской Православной Церкви 19 июня 1999 года.)
[6] Митрополит Кирилл. — Комсомольская
правда, 12 июля 2000 г.
[7] См.: Информационный бюллетень Отдела
внешних церковных связей Московского Патриархата. 2000. № 8 (специальный
выпуск). С.77-78, 88-89.
[8] Важнейшие международные документы по
этому вопросу см. в сборнике: Этико-правовые аспекты проекта “Геном человека”
/Ред. В.И. Иванов, Б.Г. Юдин. М.: Российский национальный комитет по биоэтике
РАН, 1998.
[9] Там же. С.175.
[10] См.:
[11] См.:
[12] UK Ministry of Health. Stem Cells
Research: Medical Progress with Responsibility. Report of the Chief Medical
Officer’s Expert Group. London: HMSO, 2000.
[13] См.: Европарламент против клонирования
//Известия. 9 сентября 2000.
[14] См.: Cloning Issues in Reproduction,
Science and Medicine. London: Human Genetics Advisory Commission, 1998.
[15] См.: Conseil de l’Europe. Comite
directeur pour la bioethique. CDBI/docs publics/inf/99/états
sign réserves
(99.5). Strasbourg, 24.01.2000.
[16] См.: Эмбрион – тоже человек //Известия.
7 сентября 2000;
Following the European Resolution, England should back down //ZENIT News
Agency. Sept. 8th, 2000.
[17] См.:
[18] См.: Pre-Conceived Ideas. Report of the
Board of Social Responsibility to the 1996 General Assembly of the Church of
Scotland. Edinburgh: St. Andrew Press, 1996;
[19] Therapeutic Uses of Cloning and
Embryonic Stem Cells.
[20] § XII.2 //Там же.
С. 73.
[21] См.: Свящ. С. Шалкинский. О
времени одушевления зачатых младенцев //Миссионерский сборник. Рязань. 1909.
№ 4. С.240-249; Догматические послания православных иерархов
XVII-XIX веков о православной вере. Свято-Троицкая Сергиева Лавра, 1995.
С.30 (Ответ 28).
[22] Василия Великого правила 2 и 8,
включенные в Книгу правил Православной Церкви и подтвержденные 91 каноном
VI Вселенского Собора.
[23] Основы социальной концепции…
§ XII.7
//Информационный бюллетень… С. 81.
[24] Там же. § XII.6
//Информационный бюллетень… С. 79-80.