Во многих дискуссиях о применении библейских текстов справедливо утверждается, что сначала надо понять, что же автор хотел сказать своим читателям или слушателям. И для этого необходим серьёзный историко-филологический анализ текста – экзегеза. С результатами этого анализа можно ознакомиться по многочисленным научным комментариям. Но можем ли мы ограничиться лишь одной экзегезой? Для христианской жизни мало знать, что тексты значили в I веке, важно понять, что они могут сказать сейчас современному христианину? Тексты нужно не только перевести на другой язык, но и перенести в другую культуру, другую историческую среду, другую ситуацию. Текст нуждается в интерпретации или толковании для XXI века. Если экзегеза – задача описательная, то толкование – оценочная. Как отмечает прот. Теодор Стилианопулос, вряд ли кто считает, что совет пить не только воду, но и вино (1 Тим 5:23) или рассказ о творении мира за шесть дней являются вечными истинами. Он пишет, что «было бы сущим мракобесием утверждать, что мир сотворен буквально за шесть дней или что небесная твердь отделяет воздух от надзвездных вод, только потому, что в Библии вселенная описана таким образом. В подобных вопросах лучше руководствоваться научными данными» (Стилианопулос Т. Новый Завет: Православная перспектива, 85). А чем руководствоваться при обсуждении массы других вопросов? Например, вопросов о биоэтике, насилии в защиту справедливости, человеческой сексуальности и т.д.
Стоит помнить, что библейские авторы оставались людьми своего времени, и это накладывало на них определённые ограничения (в ответ на возражение, что библейские авторы были богодуховенными, стоит сказать, что, согласно ап. Павлу, все христиане «получили Духа» (Гал 3:3), однако это не является гарантией безошибочности по всем вопросам). Хайнц Шюрман пишет: «Так, в случае частных оценок и предписаний требования библейских писателей могут быть обусловлены ценностными суждениями эпохи и недостаточным разбором ситуации окружающего мира и образа жизни или конкретного положения вещей, поэтому в изменившихся исторических условиях одно и то же действие порой следует расценивать и судить иначе. В таких случаях можно вести речь о “постоянном” обязательном характере по аналогии или в приблизительном, адаптивном, интенциональном смысле. Экзегет не может определять в одиночку, в каком виде и как обязывающий характер предписаний сохраняется в частных сферах, поскольку суждение о положении дел и ситуации выводится только из диалога с другими дисциплинами, богословскими и небогословскими» (Шюрман Х. Вопрос об обязательности новозаветных оценок и предписаний в Бальтазар Г.У. фон, Ратцингер Й. Шюрман X. Принципы христианской этики, 28). Вообще, обсуждение стоит начинать не с экзегетических вопросов, а с более фундаментальных: о природе Откровения, о соотношении в библейских текстах вечного и временного, божественного и человеческого, о ядре и периферии в новозаветной вести и Библии вообще, о самих принципах толкования библейских текстов в XXI веке. Конечно, прежде чем тексты толковать, их надо серьёзно проанализировать, понять их изначальный смысл. А уже при толковании нужно учитывать и первоначальный смысл текстов, и церковную традицию, и современные научные данные, и жизненный опыт, и открытость Духу Святому. Можно вспомнить, как первые христиане сомневались, принимать ли им язычников в народ Божий, не требуя от них обрезания и исполнения прочих «дел Закона». Повествование книги Деяний (главы 10-15) показывает, что у апостолов была открытость Духу, хотя прямо из Писания не следовало, что можно отказаться от обрезания.
Надо сказать прямо: в реальности Церковь не живёт строго по текстам Писания. Стоит отметить одно интересное явление в дискуссиях о текстах Библии и их применении в жизни. Когда оппонентом (например, протестантом) указывается на отступление от буквы Писания, то в ответ он часто обвиняется в «примитивном буквализме», «игнорировании исторического контекста», «фарисействе» и тому подобном, у нас же при этом «исполнение не по букве, а по Духу», «здравый смысл», «Церковь – живой организм». С другой стороны, когда от буквы Писания отступает наш оппонент, то он «игнорирует ясное свидетельство Библии», а мы при этом «верны библейской традиции» и «фундаментальным христианским принципам».
Можно указать как курьёзные примеры, например, запрет называть кого-либо на земле отцом или неодобрение ап. Павлом длинных волос у мужчин, так и более серьёзные, например, смягчение требований Нагорной проповеди. Так, пацифистская традиция раннего христианства, сформировавшаяся под влиянием Мф 5:38-42, начинает меняться после императора Константина и поворачивается чуть ли на 180 градусов (Луц У. Нагорная проповедь (Мф 5-7). Богословско-экзегетический комментарий, 243-249). Теперь грехом считается скорее отказ от службы в армии. Но если о пятой антитезе сейчас хотя бы спорят, то о запрете на клятвы в Мф 5:33-37, встречающемся также в Иак 5:12, практически не вспоминают. Присяга давно уже стала нормой как светской, так и церковной жизни. И православные иногда даже не понимают христианина, отказавшего принимать, например, военную присягу. Поможет ли здесь обращение к церковной традиции? В традиции мы найдём самые разнообразные мнения. Так, традиция содержит как ригористическую интерпретацию антитезы о ненасилии, так и «смягчающую». С клятвами аналогичная ситуация: как вполне буквальное понимание данного запрета, так и «христианские» клятвы, «корректировку» Мф 5:33-37 с помощью других мест Нового Завета и многое другое (там же, 221-225).
Рассмотрим пример ещё более серьёзный: развод. В Мк 10:11-12 и Лк 16:18 развод запрещён Иисусом категорически, в Мф 5:32, 19:9 развод разрешается только из-за прелюбодеяния. Апостол Павел знает о такой традиции (1 Кор 7:10-12), однако его советы более снисходительны и реалистичны: «если же разлучится, пусть остается безбрачной или примирится с мужем» (7:11). Если же неверующий супруг желает развестись, то не стоит всеми правдами и неправдами пытаться сохранить брак (7:15). В данной ситуации Павел говорит о разводе вполне спокойно. То есть Павел не посчитал слова Господа безоговорочным предписанием, данным на все времена и обстоятельства. Уже в рамках христианства I века мы видим изменение взглядов. В дальнейшем, отношение к разводу и повторному браку стало ещё мягче. И сегодня мы не видим православных активистов, устраивающих акции протеста рядом с загсами, где совершаются и разводы, и заключается какой угодно по счёту брак. Архим. Ианнуарий (Ивлиев) говорит: «Вообще говоря, для Церкви распоряжения Иисуса Христа и Апостола Павла носят обязывающий характер. Но столь же обязательно и милосердие, к которому призывает Иисус Христос. Как убедительно соединить то и другое в многообразном и сложном мире, вопрос живой церковной практики. Как уже было указано, воля живого Бога – не подобна мертвящим буквам Закона, высеченным на каменных скрижалях, но обнаруживает себя динамично, различным образом в самых разных жизненных ситуациях» (из доклада «Брак в Новом Завете»). Но нельзя ли то же сказать и по многим другими вопросам? Если традиция могла меняться в IV или XII веке, то почему она не может измениться в XXI веке? Так как всё-таки сочетать верность Писанию и открытость новому?