Встреча апостола Павла с воскресшим Христом на дороге в Дамаск является одной из самых известных историй Нового Завета. Следует ли рассматривать эту встречу как «обращение» в христианство? Отказался ли Павел от своего иудейского наследия? Можем ли мы вслед за Иоахимом Иеремиасом сказать, что дамасский опыт является ключом к богословию апостола Павла? Обратимся за возможными ответами к текстам самого Павла.
Что говорят источники?
Радикальный переворот в душе Павла произошёл либо по дороге в Дамаск (согласно Деяниям), либо в самом Дамаске (согласно Посланию к Галатам). В отличие от ярких рассказов книги Деяний (9:3-19, 22:6-11, 26:12-18), сам Павел говорит об этом довольно сдержанно: только то, что «Бог открыл во мне Сына Своего» (Гал 1:16). В другом своём письме он утверждает, что видел Воскресшего Господа (1Кор 9:1), хотя согласно Деяниям, Павла лишь озаряет яркий свет. Как объяснить некоторые расхождения между информацией посланий Павла и книгой Деяний? Да и три рассказа в самих Деяниях несколько отличаются друг от друга.
Стоит помнить, что Деяния (впрочем, как и в Евангелия) являются не репортажем с места событий, не журналистским отчётом, а творческим трудом Луки как историка, литератора и богослова. Рассказы книги Деяний призваны передать, в том числе, богословский смысл происшедших событий. Например, упоминая о ярком свете, автор, возможно, хочет сказать, что начали исполняться ожидания Ветхого Завета: «И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамление. И разумные будут сиять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде – как звезды, вовеки, навсегда» (Дан 12:2-3). Или, быть может, Лука надеется, что внимательный читатель или слушатель вспомнит, что свет является характерной чертой богоявления (Пс 77:14). Да и сам Павел мог рассказывать об этом событии по-разному. Например, рассказывая в 22 главе о своём опыте слушателям-евреям, он подчёркивает благочестие Анании в соответствии с Законом и его добрую репутацию среди евреев. В 26 же главе речь Павла перед прокуратором Фестом и царём Агриппой носит апологетический характер, и упоминания об Анании нет вообще. Впрочем, как отмечал Витгенштейн, словами невозможно передать даже аромат кофе. Что уж говорить о встрече с Воскресшим! В любом случае, как отмечает Левинская, «главным для автора было показать, каким глубоким потрясением стала теофания для апостола, а в этом, самом для него главном, все три описания друг другу не противоречат» (Левинская И. А. Деяния апостолов. Главы 9-28: Историко-филологический комментарий, с. 76). Остановимся на некоторых аспектах этого поворотного пункта в жизни Павла.
Новое знание о Распятом
Будучи фарисеем, он верил в грядущее воскресение всех людей или хотя бы праведников. Встреча с Воскресшим показала Павлу, что его эсхатологические ожидания начали исполняться – воскресение началось, настали последние времена, «встретили концы веков» (1Кор 10:11)! — комментарий Ричарда Хейза: Здесь Павлов апокалиптизм также затушевывается переводами, которые превращают множественное число ta tele ton aionon («концы веков») в единственное («конец веков»). Это делает, например, «Исправленная стандартная версия». Более того, глагол katenteken означает «встретились», а не «пришел» (Хейз Р. Этика Нового Завета, с. 26).
Ещё до Дамаска Павел знал, что тот, кого христиане считают Мессией, был «повешен на древе», тем самым был положен конец Его странной деятельности. Воскресением же Бог сказал Иисусу «да», а распявшим Его – «нет». Иисус и есть ожидаемый Мессия, однако идея мессианства нуждается в переосмыслении. Воскресение означает оправдание Иисуса, признание Его миссии. А если так, то и распятие было не проклятием, не случайностью, но входило в таинственный Божий план по спасению мира. И теперь Павел смотрит на распятие Иисуса через призму воскресения. Оказывается, этот Распятый является «жертвой очищения» (Рим 3:25, перевод архим. Ианнуария Ивлиева). Он «предан за грехи наши и воскрес для оправдания нашего» (Рим 4:25). Однако смерть ещё торжествует, люди страдают, да и сам Мессия не явлен всем во славе. И взгляд Павла устремлён в будущее – к преображению всего мира, к всеобщему воскресению и «искуплению тела нашего» (Рим 8:23). А сейчас надо жить как дети Божьи, с надеждой, основание которой в воскресении Иисуса Христа.
Призвание к апостольству
Явление воскресшего Иисуса и поручение проповедовать Евангелие поставило Павла на один уровень с прочими апостолами. Вся разница между ними лишь в том, что опыт встречи с Воскресшим Павел пережил несколько позже других. Он не знал Иисуса при Его земной жизни, не был посланником какой-либо общины, каких-либо авторитетных людей, и со стороны его апостольство действительно могло казаться сомнительным.
Представим, что сейчас бы явился новый проповедник, который демонстративно отрицает связь с епископами, с «официальной» церковью, с преданием – как бы мы отреагировали? Но своё апостольство он с жаром защищает: «Не Апостол ли я? Не видел ли я Иисуса Христа, Господа нашего?» (1 Кор 9:1). Более того, возвещать Евангелие – обязанность, возложенная на Павла Богом, от которой он не может отказаться (1 Кор 9:16). Конечно, в дальнейшем он познакомился с уже существовавшим преданием об Иисусе, однако ядро Павловой вести и основание его надежды и призвания – в личном опыте встречи с воскресшим Иисусом: «Евангелие, которое я благовествовал, не есть человеческое; ибо я и не от человека его принял и не был ему обучен, но получил чрез откровение Иисуса Христа» (Гал 1:11-12).
Закон и «еретики»
Если Павел гнал христианское движение из-за его еретичности, из-за странного отношения к Закону Моисееву, то явление Христа, который явно на стороне этих «еретиков», должно было показать Павлу, что такой способ вхождения в Народ Божий вполне допустим. А если это так, то некоторые аспекты понимания Закона нуждаются в переосмыслении. Впоследствии Павел будет искать богословские аргументы для принятия язычников в семью Авраама без обрезания и соблюдения некоторых других предписаний. Кроме того, если определённое понимание Закона привело к гонению на христианство – как оказалось, движению, которому благоволит сам Творец, – значит с этим пониманием Закона что-то не так. Замысел Божий о спасении мира оказался загадочнее, чем ожидал фарисей из Тарса.
У нас нет причин считать, что Павел разочаровался из-за невозможности исполнить Закон. Мы не видим у Павла никакой покаянной борьбы или богоискательства. Поэтому мы не можем сказать, что встреча с Христом даровала ему возможность скинуть бремя неисполнимого Закона, освободиться от тяжести греха и почувствовать любовь Божью. Это не обращение из «плохого» тяжёлого иудаизма в «хорошее» лёгкое христианство. Будучи фарисеем, он был «по правде Законной – безупречный» (Флп 3:6). Но пытаясь быть верным Богу через соблюдение Закона, Павел оказался гонителем Церкви. Думая, что он во славу Божью преследует последователей лжемессии, на самом деле Павел стал противиться делу Божьему. Кроме того, евреям были известны истории о преследователях, которые в конце концов потерпели крах (например, такую историю описал Филон Александрийский в своей книге Против Флакка). За своё поведение Павлу стоило ожидать справедливой кары. Но что же сделал Бог? Призвал Павла быть своим служителем! Поэтому встреча с Христом всё же является опытом «благодати», который не мог не повлиять на богословие апостола язычников.
Исполнение ожиданий
Итак, дамасский опыт не заставил Павла отречься от веры своих отцов. Он не раскаивается в своём исполнении Закона Моисеева. Более того, Павел продолжает опираться на некоторые иудейские традиции. Конечно, он пишет «что было для меня преимуществом, то я счёл ради Христа ущербом» (Флп 3:7). Но речь о том, что все привилегии обладания Законом оказались слишком тусклыми на фоне нового знания о замысле Божьем, осуществляющемся через Христа.
Павел не отверг Ветхий Завет, а понял, что ветхозаветные ожидания начали исполняться. Началось воскресение – «Христос восстал из мёртвых, начаток усопших» (1Кор 15:20). Язычники «обратились к Богу от идолов, чтобы служить Богу живому и истинному» (1Фес 1:9). Эти язычники, не соблюдавшие Закон, получили Духа (Гал 3:2), изменили свои жизни и были омыты, освящены и оправданы (1Кор 6:11). Бог разрушает преграды, разделявшие обрезанных и необрезанных, и собирает всех за одним столом. Дамасское откровение послужило мощным начальным толчком к осмыслению Божьего замысла, который впоследствии Павел будет разъяснять другим. «Потому что Бог, сказавший: свет да воссияет из тьмы, – есть Тот, Кто воссиял в сердцах наших к нашему просвещению познанием славы Божией в лице Иисуса Христа» (2 Кор 4:6).