Остров Залита, на котором до последнего времени жил известный старец о. Николай Гурьянов, — не просто точка на карте России, расположенная на самом краю Русского Света. Это таинственный Остров надежды, мечта о котором пронизывала всю русскую мифологию – от средневекового града Китежа до старообрядческого Беловодья. Поэтому смерть о. Николая Гурьянова, последовавшая в субботу, 24 августа, на 94-м году его жизни, — событие в высшей степени таинственное и значительное.
Современное русское старчество – явление сложное, вызывающее множество споров. С одной стороны, старцы пользуются самым трепетным почитанием у «чистых сердцем» — правда, преимущественно новообращенных – православных. С другой стороны, «старцепоклонников» обличают в стремлении снять с себя ответственность за самостоятельные решения, отказаться от Богоданного дара свободы из-за неумения правильно им воспользоваться по причине отсутствия духовного рассуждения и необходимого для каждого православного христианина навыка различения правды и лжи. Наконец, многие из новоявленных «старцев», далеко не всегда соответствующие этому званию даже по возрасту, откровенно спекулируют создающимся вокруг них культом, полностью дискредитируя само понятие «старчества». Несколько лет назад Священный Синод РПЦ был вынужден даже издать специальное определение с обличениями «младостарчества» — причудливого соединения самолюбивой гордыни одних с инфантильной безответственностью других.
В церковной традиции старчество всегда воспринималось как явление по преимуществу монашеское, даже пустынническое. Через ежедневное «откровение помыслов» старцу его ученики постепенно уподоблялись ему, спрямляя, опираясь на его опыт и мудрость, искривления своего духовного пути. Люди же мирские, как правило, исповедовались «белым» священникам, которые были, естественно, ближе знакомы с их повседневными нуждами и проблемами.
Своего рода «новым словом» в традиции старчества стало старчество оптинское, которое впервые попыталось приложить «методику» старческого душепопечительства к людям, живущим вне монастыря. Соборное сознание Церкви дало свою оценку оптинским старцам, прославив их в лике святых, что, впрочем, совершенно не говорит о безусловной применимости их опыта к условиям нашего времени.
Впрочем, облик современного старчества во многом не соответствует даже оптинскому. Большинство упомянутых выше «младостарцев» не только не борются со своим собственным экзальтированным культом, но и насаждают его, получая от этого вполне конкретные дивиденды. Некоторым просто «интересно» ломать судьбы других людей – из уст в уста в православной среде передаются душещипательные истории о том, как покончила жизнь самоубийством женщина, «по благословению» «старца» вступившая в брак с незнакомым «боголюбцем», или как иной старец внезапно повенчал благочестивых молодых людей, порознь приехавших к нему за благословением на монашество (редко когда подобные эксперименты приносят какой-то добрый плод).
В начале 1990-х гг. в среде мистиков-радикалов, обычно ассоциируемой с «эзотерической православной» газетой «Жизнь вечная», возникло своеобразное, доселе неизвестное Церкви, учение о старцах. Речь идет о так называемом «учении о троевластии», в основу которого положено ветхозаветное разделение «священных служений» — царского, священнического и пророческого. Несмотря на общеизвестные слова апостола Павла о том, что все христиане являются «царским священством» и не должны «прекращать пророчества» (то есть обличения мира, во зле лежащего, и проповеди Евангелия Царства), «троевластники» настаивают на продолжении ветхозаветных служений в эпоху Нового Завета. Таким образом, ветхозаветному царскому служению соответствует, как бы мы сейчас сказали, государственная служба, священническому – служение в сане в Церкви, а вот пророческому – «старческое», причем последнее стоит выше первых двух. И священнослужители, вплоть до Патриарха, согласно этой теории, должны получать высшую санкцию на свою власть и благословение от старцев, являющихся «непосредственными проводниками Святаго Духа».
Насколько известно, почивший протоиерей Николай Гурьянов был далек от подобных теорий, чего не скажешь о некоторых других «старцах», особенно «младо-». Как рассказывают очевидцы, о. Николай не одобрял создания вокруг него культа, строго наказывая наиболее ретивых своих «почитательниц». Однако постепенно, по мере усиления старческих немощей, контроль над 90-летним протоиереем стал переходить в руки его окружения. Со ссылкой на о. Николая сторонники разных церковных «партий» громили своих оппонентов. Но о. Николай был выше этой возни вокруг собственного имени, и его старческие немощи стали надежной броней против них. Прожив долгую жизнь, он оставил о себе светлую память, так и не став «знаменем» той или иной церковной группировки. Он не был ни правым, ни левым, ни консерватором, ни либералом – он стремился жить по Правде. Поэтому и тянулись люди со всей России услышать его душевное незатейливое слово, на самый край Русского Света, на Остров надежды – остров Залита…