Бывший глава Архиепископии приходов русской традиции в Западной Европе Константинопольского Патриархата архиепископ Команский Гавриил (де Вильдер) отошел ко Господу 26 октября после продолжительной болезни. После ухода на покой по состоянию здоровья 16 января этого года владыка жил в голландском городе Маастрихте. Публикуем воспоминания о владыке Гаврииле Владимира Мельника, который был лично знаком с почившим владыкой и неоднократно встречался с ним.
На фото: архиепископ Гавриил и автор статьи.
Я рад, что знаком с владыкой Команским Гавриилом (де Вильдером), бельгийцем по происхождению, и многолетним предстоятелем Архиепископии русских приходов Константинопольского Патриархата. Владыка отошёл ко Христу несколько дней назад, и, конечно же, разлука с замечательным человеком всегда печальна, но вместе с тем есть радость от того, что я c ним встретился, и даже довелось пройти какой-то отрезок пути вместе. Я говорю в настоящем не сколько потому что сложно осознать факт смерти человека, с которым ещё недавно сидел на террасе и пил кофе, столько потому что всякий раз общение с ним было настолько живо, и настолько сильно чувствовалось его восприятие Христа и радости жизни вместе с Ним, что сейчас не менее ясно звучат слова Христовы «Бог не есть Бог мертвых, но живых, ибо у Него все живы» (Лк. 20:38).
При воспоминании владыки Гавриила эти слова Спасителя обретают новое значение. В каком-то смысле владыка явил пример того, что значит быть живым перед Богом. Три характерные черты, с которыми у меня ассоциируется владыка, как раз и раскрывают смысл этого слова.
Во-первых, владыка любил жизнь в том смысле, что он искренне радовался каждому дню, радовался общению с людьми и радовался миру, воспринимая день, как дар, и пытаясь максимально этот день насытить событиями, что-то сделать, не прожить его «мимо». Люди, которые знали владыку, наверняка могут вспомнить, как ему было сложно просидеть день, прожить его без какого-то занятия. Он с удовольствием посещал приходы, любил путешествовать, мог взять машину и запросто отправиться куда-то. И владыка, конечно же, переживал, когда врачи запретили ему водить, и он лишился былой свободы перемещения и наполнения собственного дня.
У него всегда был живой интерес ко всему, что происходит, именно поэтому у него было множество живых впечатлений от каких-то событий и не менее живые воспоминания. А уж воспоминаний было очень много. И то, как он, будучи подростком, помогал своему отцу в похоронном агентстве, и как в семье восприняли реформы II Ватиканского собора, об опыте работы учителем истории и религии в школе, о собственном пути в Православие, во многом непростом, со множеством преград, и о встречах с интересными людьми. Поэтому с владыкой никогда не было скучно, всегда было интересно, и время пролетало незаметно. Его интерес проявлялся даже к каким-то мелочам. Например, всякий раз, когда владыка приходил ко мне в гости, и я предлагал ему подождать в гостиной, пока я заканчиваю готовить, он неизменно приходил на кухню и с интересом рассматривал и расспрашивал, что и как я делаю. Это, конечно же, забавные эпизоды, но они иллюстрируют живой интерес вл. Гавриила. Он постоянно пытался узнавать что-то новое, не остановиться в своём развитии, всегда пытаться понять причину. И это качество владыки связано с другой его чертой – неосуждением.
Неосуждение – такое редкое, увы, явление в нашей действительности, тем более церковной, всецело было присуще владыке Гавриилу. Он всегда желал понять, а не осудить. О чём бы мы ни говорили – а обсуждать мы могли совершенно разные темы, новости или исторические события, явления, или говорить о конкретных людях, часто могли обсуждать что-то провокационное – впереди всегда было желание понять, почему так, а не иначе. Никогда не было «гвоздей-аксиом» и готовых ответов вроде «это так, потому что это так» – т.е. всего того, что любимо многими людьми в околоцерковной среде. Быть может, именно поэтому с владыкой всегда было легко. С ним не было запрещённых тем, и запросто можно было говорить или спорить о чём угодно 🙂 И, думаю, что во многом благодаря этому, общение с владыкой многих привело ко Христу и к Православию.
Неосуждение порой проявлялось и в комических случаях. Когда в 1982(?) году о.Гвидо (так звали вл.Гавриила до принятия монашества) – бельгиец, не говорящий ни слова по-русски, был направлен настоятелем в русскоязычный приход в Льеже, состоящий из русских иммигрантов, он вкладывал все свои силы на улучшение жизни общины. Например, взяв лопату и грабли, привёл запущенный церковный сад в порядок. «А вам не помогали?» – удивлённо спрашивал я. – «Отчего же, помогали, – улыбаясь, отвечал Владыка, – люди смотрели, давали советы и оценивали, хорошо ли я справляюсь с работой». Или, решив издавать приходской листок, который, конечно же, должен был быть по-русски, поскольку община русскоязычная, отец Гвидо добросовестно взялся за изучение русского языка, купил русскоязычную печатную машинку и стал набирать русскоязычные тексты (какие-то тексты находил, а приходскую информацию переводил со словарём). Набирал примерно так же, как любой из нас набирал бы тексты на японском языке: определить, что за буква на бумаге, найти нужный символ на клавиатуре, нажать, следующую, и т.д. При таком подходе на одну страницу запросто уходила ночь (днём о.Гвидо преподавал в школе). И вот, когда первый приходской листок с текстами и полезной информацией был издан и вывешен, приходские активисты и активистки покрутили носом: это не русский язык, там множество ошибок. «Но я ведь совсем не говорю по-русски, и я очень старался», – оправдывался о.Гвидо. «Хмм, это самая малость, которую вы могли и обязаны были для нас сделать!» – отвечали искатели непременно русской духовности. И, несмотря на эту или множество подобных ситуаций, о.Гвидо без осуждения продолжал своё служение, радуясь тому, что может сделать что-то полезное там, куда его призвал Христос.
Наконец, третья черта – искренность и внутренняя честность – те бесценные качества, которыми, как мне кажется, должен обладать каждый уважающий себя человек и тем более (!) христианин. Владыка Гавриил умел оставаться самим собой со всеми. По нему невозможно было определить, общается ли он в данный момент, например, со Вселенским Патриархом или высокопоставленным государственным чиновником, простым мирянином или случайным прохожим. Всегда было уважение и искренний интерес к собеседнику с ровностью, не зависящей ни от должностей, ни от возраста собеседника. И мне даже сложно представить какое-либо актёрство, «игру в архиерейство» или напыщенность. И, конечно же, не было игры в «поповское всезнайство». Владыка запросто мог признаться «я не знаю» или «у меня нет ответа».
В каком-то смысле владыка представлял собой полную противоположность той церковной подмене, которую описал о.Александр Шмеман: «Удивительное дело, но почти все те, кого я знал как искателей духовности, были всегда узкими, нетерпимыми и скучными, безрадостными людьми, при этом всех всегда обвиняющими в недуховности. И всегда в центре их были они сами, не Христос» (прот. Александр Шмеман, Дневники, 19 февраля 1974).
* * *
Совсем недавно в обсуждении очередной церковной новости прочитал комментарий о том, как было бы здорово, если бы наши церковные новости выглядели примерно так: «В жизни приходской общины сегодня праздник! Нас посетил архиерей! После торжественного богослужения за чаем обсудили самое важное в жизни нашего прихода и церкви, а после навестили больную прихожанку, на пути к ее дому каждый задал накопившиеся к владыке за несколько месяцев вопросы. Особенно интересен его ответ Алексею-сторожу, которого волнует, что его дети не желают посещать воскресную школу, потому что их друзья увлечены футболом. Владыка объяснил, что…». То, что в нашей действительности воспринимается, к сожалению, как фантастика или исключительный случай, было привычной реальностью для рю Дарю (название улицы в Париже, где расположен кафедральный собор Александра Невского. – Ред.) и для всех, кто знал владыку Гавриила. Были и совместные чаепития, и обеды за одним столом, и посещения больных прихожан, и помощь тем, кто нуждается, были, конечно же, и самые разнообразные вопросы прихожан в церкви или «на пути» или по просьбе поговорить с кем-то из родных или знакомых, были и отмены встреч с «сильными мира сего» ради простых людей, потому что они нуждались. Многие студенты богословского института Сан Серж (Православный богословский институт Сергия Радонежского в Париже. – Ред.) также могут вспомнить, как часто владыка помогал им, в том числе материально.
Помню, как летом, уже плохо себя чувствуя, владыка пересёк всю страну для того, чтобы крестить ребёнка – очень просили. Но поскольку семья была малообеспеченная, то ни организовать машину, ни даже оплатить билет она не могла, и владыка, который уже не мог водить, пошёл на вокзал, взял билет и отправился в путь. Когда я спросил: неужели нельзя было перенаправить к кому-то другому? Владыка ответил: «Что поделать, они очень просили, чтобы крестил я». Вот такое восприятие служения людям.
«Они молчали; потому что дорогою рассуждали между собою, кто больше. И, сев, призвал двенадцать и сказал им: кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою» (Мк. 9:34-35). Мне кажется, что этот Евангельский эпизод очень хорошо описывает понимание владыкой Гавриилом христианского служения: пока многие «они» рассуждали и рассуждают о первенстве и привилегиях, он просто служил в мире там, где был нужен, во всех ситуациях, в которых его призывал Христос.
Не стану сейчас подробно вспоминать о судебных кампаниях, развязанных против Архиепископии, и о его переживаниях из-за подобного подхода «собратьев», что во многом подточило здоровье владыки.
* * *
Я вовсе желаю писать словесную икону владыке Гавриилу. Наверное, он не был святым, но он был живым и подлинным человеком и христианином, искренне и всем сердцем стремящимся ко Христу. Таким я его знаю. Иногда спрашивают, похожи ли были архиепископ Гавриил (де Вильдер) и митрополит Антоний (Блум). Признаться, не люблю сравнивать людей между собой, и с митр. Антонием, к сожалению, я не был знаком лично. Конечно же, они разные, но (помимо нелюбви к концертной музыке 🙂 ) их обоих объединяет внутренняя подлинность, при которой нет места маскам, актёрству, изображению чего-либо, и, конечно же – это самое главное – стремление ко Христу, ставшему для каждого из них центром жизни.
Когда мы прощались, владыка протянул мне крест: «Этот крест мне подарили в день моей архиерейской хиротонии, он очень дорог для меня, он всегда напоминал мне об Истине и о смысле служения. Теперь этот крест – твой, Владимир, освещай мир, насколько это возможно, и сколько у тебя хватает сил». Это и есть то понимание служения, которым владыка старался следовать в своей жизни, и то, что может стать примером для очень многих.
Я искренне рад, что знаком с владыкой Гавриилом – чудесным другом, добрым пастырем, интересным и замечательным человеком – радостным и с потрясающим чувством юмора. И сколь много эпизодов и ситуаций, в которых чувствовалось присутствие Христа.
– Христос посреди нас!
– И есть и будет!
Вечная память тебе, Владыка!
Фото из архива автора.