Блог

Русская Архиепископия (Экзархат) Вселенского патриархата в Западной Европе известна православным в России в первую очередь по славным именам прошлого: митрополит Евлогий (Георгиевский), его основатель, о.Георгий Флоровский, о. Киприан (Керн), о.Александр Шмеман, о.Иоанн Мейендорф, мать Мария (Скобцова). И по названиям – русский собор в Париже на улице Дарю, Свято-Сергиевский Богословский институт. Кто-то знает и некоторые из нынешних имен – игуменья Ольга (Слезкина), настоятельница Покровского монастыря в Бюссии, старейшая русская игуменья в наше время (она родилась еще в России в 1915 г.), о. Борис Бобринский, о. Николай Озолин… Богословы середины XX века, принадлежавшие к Русскому Экзархату, давно уже стали достоянием всей Православной Церкви. Нередко в России изумляются, узнавая, что Русский Экзархат Вселенского патриархата в Западной Европе существует и сегодня.

Кафедральный собор Александра Невского на улице Дарю в Париже.

В архиепископии сегодня около 120 приходов и общин в разных странах Западной Европы: Франции, Великобритании, Бельгии, Голландии, Скандинавии, Германии, Италии. Около 150 священнослужителей. Примерно половина приходов совершает богослужение по-славянски, другая половина – на местных языках. Однако все придерживаются русской литургической традиции. Русская церковь воспринимается как церковь-мать, так же, как в Американской или Финской церквах – независимых и давно живущих уже своей вроде бы «нерусской» жизнью, однако генетически восходящих в первую очередь к русскому Православию. Богослужение на местных языках – результат не столько ассимиляции русских эмигрантов, сколько прихода в Православие французов, англичан, голландцев и др. Первым нерусским архиереем Русской Архиепископии был владыка Георгий (Вагнер) – 1981-1993 – немец из Западного Берлина, замечательный литургист и историк Церкви, ректор Свято-Сергиевского Богословского института. Кафедральным собором архиепископии является, как и прежде, храм Александра Невского на rue Daru в Париже, высшим богословским учебным заведением – Свято-Сергиевский институт.

Кому-то Русский Экзархат известен и по конфликтной ситуации с Московским патриархатом, которая сохраняется и по сей день. В 20-30е года церковная ситуация в Советской России была совершенно неочевидной: поминовение митр. Сергия, например, не является обязательным условием для канонизации новомучеников, пострадавших в те годы,ведь как таковая структура Московского патриархата сформировалась в годы Второй Мировой войны. Это сказалось и на всем русском церковном зарубежье: в новых национальных государствах православные церкви постепенно становились независимыми – автономными или автокефальными – в Финляндии, Польше, Эстонии, Чехословакии. Легализацию своего нового статуса в тех условиях они искали не только в Москве, но и у первенствующего православного патриархата – Константинопольского. Большая часть русских епископов-эмигрантов объединилась в Зарубежный Синод во главе со старейшим русским архиереем – митр. Антонием (Храповицким). Русская митрополия в Западной Европе возглавлялась как раз митр. Евлогием (Георгиевским), старавшимся как можно дольше сохранить единство с митр. Сергием (Старогородским) в России. Это продолжалось до начала 30х годов, когда митр, Сергий потребовал от каждого из «евлогианских» священнослужителей подтверждения своей лояльности Советской власти. Всем, и самому митр. Сергию, было понятно, что это невозможно, и последовавшие за отказом прещения со стороны Москвы митр. Евлогий действительными не считал. Митр. Евлогий не считал возможным осуждать митр. Сергия или прерывать с ним общение, но и следовать его указаниям в той ситуации было невозможно.

За решением этой сложной для своей епархии ситуации митр. Евлогий обратился ко Вселенскому патриарху. Так, с 1931 года русская митрополияв Западной Европе стала Экзархатом Вселенского патриарха, с полным сохранением своей внутренней автономии. Это решение виделось в те годы как временное, помогавшее сохранить свободу и единство со всем Православным миром. Но это временное стало постоянным, и не столько из-за богословских теорий о первенстве Константинополя в диаспоре, сколько из-за сохранения полной свободы вместе с полнотой евхаристического общения со всеми православными церквями. Было это важно и в контексте открытости епархии к новым условиям жизни на Западе. Преемник митр. Евлогия, митр. Владимир (Тихоницкий) так говорил об этом на епархиальном съезде 1949 г., вспоминая о решении большинства духовенства остаться во Вселенском патриархате после кончины митр. Евлогия:

«Вот уже прошло три года с тех пор, когда мы приняли все вместе решение о нашем церковном пути и, смею сказать, Господь Бог благословил нас в нашем решении. Церковная жизнь наша не угасла, но развилась за эти годы. Наш путь был и остался все тем же – служить правде Православия. Не по нашей воле мы покинули нашу Родину, о коей всегда тоскует наша душа, но, очутившись вне Родины, мы осознали, хотя и не сразу, хотя порой с большими трудностями – вселенский смысл Православия. Его нельзя замкнуть в рамках одной какой-либо национальности, оно ныне предлагается всем народам. И как ни тяжко нам быть вне нашей Родины, но, если нам дано жить вне ее, мы не можем перестать быть исповедниками святого нашего Православия… Нам предстоит немалый путь, но не будем смущаться им, мы призваны к великому и благословенному делу. Да увенчает же Господь наш соборный труд нужными для святой Церкви решениями и постановлениями и да будет с нами благодать Всесвятого Духа». (Митрополит Владимир (Тихоницкий). «Слова и поучения», Вятка, 2005. Сс.603-604).

По прошествии десятилетий вопрос о присоединении епархии к Московскому патриархату или Русской Зарубежной церкви сразу приводит к вопросу «зачем»? Чем смена поминовения одного патриарха на другого улучшит жизнь епархии? Так, Финская церковь в принципе могла бы вновь стать часть Русской,а сама Русская церковь вновь превратиться в самую большую митрополию Вселенского патриархата, но для этого должны быть очень веские причины, настоящая церковная необходимость, а не только желание «восстановить историческую справедливость».

Проблема Экзархата в том, что Русская церковь его никогда не отпускала во Вселенский патриархат. В 30е года такого отпуска никто и не ждал, но потом и Американская митрополия, и церкви в Восточной Европе, а затем и Русская Зарубежная Церковь эту конфликтную ситуацию смогли разрешить: с Московским патриархатом они так или иначе договорились, и Москва признала их статус. Экзархат этого не сдал, или же Москва здесь не проявила достаточной мягкости, но этот вопрос не решен, а потому сохраняется желание Московского патриархата «вернуть себе» некогда утраченную епархию. Вопрос является скорее административным, его нерешенность не мешает молитвенному и евхаристическому общению, но сохраняется конфликтность самой ситуации.

Превращение Русского Экзархата в поместную православную церковь в Западной Европе (та же экклезиология была у русской митрополии в Америке) в настоящее время не кажется возможным ни для Москвы, ни для Константинополя, ни для перспектив православного диалога с Католической церковью в Европе. Остается надеяться, что новый архиепископ Русского Экзархата, выборы которого должны состояться осенью этого года, сможет найти пути решения этой ситуации. Ее можно игнорировать, но такое положение дел чревато новыми потерями.

Важно, что среди членов Экзархата есть свои святые, канонизированные Вселенским патриархатом, и еще не внесенные в святцы Московского патриархата. Это новомученики: мать Мария (Скобцова), погибшая в нацистском лагере, и о. Дмитрий Клепинин, также оказавшийся в лагере по одному с ней делу и погибший, Георгий Скобцов и Илья Фундаминский. Здесь и святой праведный Алексий Южинский – исповедник и пастырь, любимый своим народом, мощи которого почивают нетленными в Покровском монастыре в Бюсси. Возможно, что будет прославлен и митр. Владимир (Тихоницкий), преемник митр. Евлогия, пастырь, аскет и молитвенник. О нем о. Александр Шмеман писал так: «По-настоящему же митр. Владимир раскрывался во время богослужения. И я уверен, что те, кому дано было хоть раз сослужить с ним у престола,забыть этого уже не смогут. Слово «служить» как-то не походит тут, если под ним разуметь выполнение предписанных, миллион раз повторенных обрядов и жестов. Все это он, конечно, в точности выполнял, но так, что их «стереотипность» просто не замечалась. Оставалось одно впечатление – неземной легкости, беспрерывного полета, духовного сияния; глядя на его лицо, обращенное вверх и озаренное внутренним светом, казалось, что он беседует с кем-то очень близким… Так,если в митрополите Евлогии Церковь раскрывалась как семья, как «паства», то в митрополите Владимире она вся была отнесена к своему источнику и цели, к «невечернему дню» Царствия Божия» (Александр Шмеман, прот. Собрание статей. М., 2009. Сс. 833-834).

Литургия в соборе Александра Невского в Париже.

В нынешнее время Экзархат находится в преддверии выборов нового предстоятеля после ухода на покой по состоянию здоровья архиеп. Гавриила (де Вильдера). В архиепископии предстоятель избирается собором духовенства, монашествующих и мирян. Выборность архиереев была подтверждена Московским собором 1917 г. Так это и остается в Русском Экзархате. Затем избранный архиепископ утверждается Вселенским патриархом в качестве своего экзарха.

На выборах, которые должны состояться 1 ноября, есть три кандидата: архимандриты Симеон (Коссек), Григорий (Папатомас) и Иов (Геча).

Отец Симеон – француз по происхождению, некогда католик, ставший православным еще будучи мирянином. В 1990 году им был основан православный монастырь преп. Силуана Афонского. Монастырь долгое время находился в составе Корсунской епархии Московского патриархата, а в 2000е перешел в Русский Экзархат. Причиной была франкоязычность монастыря, что более близко Экзархату, чем почти полностью русскоязычной Корсунской епархии.

Вторым по старшенству лет является о.Григорий (Папатомас) – ученый греческий архимандрит, клирик Элладской церкви, в течении многих лет являющийся профессором Свято-Сергиевского Института в Париже.

Самый молодой из кандидатов – о. Иов (Геча). Он родился в 1974 году во французской Канаде в семье с украинскими корнями. (Украинцем из Канады является и нынешний первоиерарх Русской Зарубежной Церкви митр. Илларион). Так, для о. Иова в равной мере родными языками являются украинский, русский, французский и английский языки. И в Северной Америке, и в Европе о.Иов принадлежал к Константинопольскому патриархату. Монашеский постриг принял в монастыре о.Плакиды (Десея) – подворье афонского монастыря Симонопетра. Его докторская диссертация о Киевском митр. Киприане была защищена в Свято-Сергиевском Богословском институте в Париже, деканом которого он затем являлся в течение нескольких лет. В настоящее время о. Иов является настоятелем одного из приходов Экзархата под Парижем и профессором в центре Вселенского патриархата в Шамбези (Швейцария), а также Католического Института в Париже. Ученый монах, литургист, преподаватель, пастырь.

В настоящее время, до выборов, местоблюстителем архиепископской кафедры в Париже является греческий митрополит Франции Эммануил: в июле этого года он был в Москве и Киеве как глава Константинопольской делегации на праздновании 1025-летия крещения Руси. Сохранение единства архиепископии, а также ее устава было обещанием митр. Эммануила при его назначении местоблюстителем.

Так, и в настоящее время Русский Экзархат сохраняет свою верность русской литургической традиции, являясь при этом многоязычной епархией, открытой как русским, живущим в Западной Европе, так и западноевропейцам, ищущим Православия. Вероятно, эта двойная направленность – к русским, с одной стороны, и к Западной Европе с другой – останется характерной чертой епархии. Примирение с Московским патриархатом и определение своего статуса в составе патриархата Вселенского станет важной задачей нового архиепископа. Станет ли архиепископия основой поместной православной церкви в Западной Европе? Наверное, но не в большей мере, чем остальные православные епархии региона, хотя она и является старейшей.

Заветом остается то слово, которым митр. Евлогий завершил книгу воспоминаний «Путь моей жизни»: «Вне церковной свободы нет ни живой церковной жизни, ни доброго пастырства. Я хотел бы, чтобы мои слова о Христовой Свободе запали в сердца моих духовных детей и чтобы они блюли и защищали ее от посягательств, с какой бы стороны угроза ни надвигалась, памятуя крепко, что духовная Свобода — великая святыня Святой Церкви».