Блог

Статья пятидесятилетней давности из «Вестника РСХД» №56 имеет и сегодня поразительно актуальное значение.

Завет митрополитов Евлогия и Владимира

В 1931 году митрополит Евлогий, бывший тогда в подчинении у Московского Патриаршего Заместителя, митрополита Сергия, оказался в критическом положении. От митрополита Сергия ему пришло прямое запрещение, причиной которому было участие митрополита Евлогия в общехристианском протесте против гонений со стороны советской власти на Церковь в России. Кроме того, в это особенно трагичное для Русской Церкви время невозможны были и нормальные сношения с Москвой. Тогда-то, в 1931 году, митрополит Евлогий решил обратиться к Вселенскому Патриарху Фотию II и искать у него канонической опоры. Без колебаний Вселенский Патриарх назначил митрополита Евлогия своим экзархом для русских приходов в Западной Европе.

Следует также напомнить, что митрополит Владимир, тогда еще в сане архиепископа, пребывал в Ницце и подчинялся митрополиту Евлогию. Из Москвы архиепископу Владимиру пришло назначение вступить в управление Западно-Европейским Митрополичьим Округом на место запрещенного митрополита Евлогия. Архиепископ Владимир предпочел последовать стопам митрополита Евлогия и быть его викарием в Ницце. В подчинении у Москвы осталась тогда небольшая группа прихожан на rue Petel. Правильность нашего подчинения Вселенскому Престолу не была тогда еще всем ясна; разрыв с Москвой больше переживался и оправдывался лишь грустной необходимостью.

* * *

Церковное устроение вообще зиждется на канонах Православной Церкви. Но каноны освящаются церковным сознанием, знанием истории Православной Церкви и ее учения.

С самых первых веков христианская Церковь объединялась в отдельные поместные епископии. На заре второго века у св. Игнатия Богоносца, в его письмах, направленных в разные поместные Церкви, мы уже имеем картину, как в каждом городе христианская община собиралась вокруг своего епископа, окруженного пресвитерами и диаконами. «Все последуйте епископу, — пишет св. Игнатий Смирнской церкви, — как Иисус Христос — Отцу, а пресвитерству, — как апостолам, диаконов же почитайте, как Заповедь Божию. Без епископа никто не делай ничего, относящегося к Церкви. Только та евхаристия должна почитаться истинною, которая совершается епископом или тем, кому он сам предоставил это. Где будет епископ, там должен быть и народ, так же как где Иисус Христос, там и кафолическая (то есть соборная) Церковь. Не позволительно без епископа ни крестить, ни совершать вечерю любви; напротив, что одобрит он, то и Богу приятно, чтобы всякое дело было твердо и несомненно»¹.

Церковь в своих канонах не раз подтверждала поместный характер епископской власти. Юрисдикция епископа строжайшим образом ограничивалась той областью, епископом которой он был наречен. Эту норму церковной организации выражает совокупность всех канонов. «Каноническая деятельность вселенских и поместных соборов, — пишет о. Александр Шмеман, — неизменно направляла к ограждению поместности каждой епископии», к тому, «чтобы никогда “не смешивать Церквей” (II Вселенский собор, 2)… чтобы находящиеся в одном месте христиане, спаянные благодатной властью одного епископа, составляли органическое единство, в этом месте являли и воплощали кафолическую и вселенскую сущность Церкви»².

Сущность же соборной Церкви есть единение всех во едино тело Христово Духом Святым; осуществляется соборность в единении епископа с народом и народа с епископом во единое стадо с единым пастырем.

С течением времени среди отдельных поместных Церквей стали выделяться первенствующие Церкви, вокруг которых стали объединяться остальные. Родились митрополии, архиепископии, патриархаты, автокефальные поместные Церкви. Но никогда даже патриархи не были «епископами над епископами». Патриархи оставались епископами городов — Рима, Константинополя, Антиохии, Александрии… — и лишь как епископы сих древнейших или столичных кафедр обладали неким приматом, первенством среди равных им соседних епископов³. К их патриаршему титулу присовокупляется и по сей день неизменно наименование города, в котором утверждается их кафедра, и лишь затем наименование их патриаршей области. Когда в России митрополит Московский получил патриаршество, он стал именоваться Патриархом Московским и всея Руси. Лишь Римский епископ, и то только в силу постановления Ватиканского собора (1870 г.), получил епископские права в любой ему подвластной епархии, что уже явно является нарушением древнего учения о единстве епископа в каждой поместной Церкви.

Конечно, в процессе объединения поместных кафедр вокруг первенствующих последние в силу чисто исторических причин, в силу явного административного удобства централизованной власти неизбежно стремились занять не только первенствующее положение среди равных, но и прямо начальствующее. Но восточная Православная Церковь никогда не выдвинула догмата, подобного ватиканскому.

Так же, как епископы имеют власть в границах определенных, географически установленных епископий, так и патриархи и другие главы автокефальных Церквей и митрополий ограничены строго установленными областями, за пределы которых их первенство не может простираться. Исключения бывали, но как исключения: существовали миссии, посольские и домовые церкви и т.д.

С самых древних времен среди патриархов Римский, как патриарх столицы (а не в силу слов, сказанных Христом Петру), пользовался привилегией первенства в ряду остальных патриархов. Но уже на Втором Вселенском соборе (381 г.) епископ Константинополя получает второе место после Рима, а после Четвертого — и первенствующее. Константинополь как столица «экумене», то есть Империи, как новый Рим, приобретает первенство. Его епископ получает титул Патриарха Вселенского не потому, что округ его простирается на Вселенную, а потому, что он есть патриарх в столице.

И поныне среди православных патриархов, среди глав автокефальных Церквей Константинопольский Патриарх занимает первое место. Даже после падения Константинополя, когда уже нет единой Вселенской Империи, патриарх бывшей столицы продолжает быть первым среди равных ему патриархов. Так, например, «при даровании Московскому митрополиту патриаршего титула томос, подписанный Патриархом Иеремией Константинопольским, Иоакимом Антиохийским, Софронием Иерусалимским и 81 митрополитом, гласит: “и да имеет он (Московский Патриарх) главой и началом апостольский престол Константинова града, как и прочие патриархи”»⁴.

Набросав в самых простых ее чертах картину общей структуры Православной Церкви, спросим себя, по совести: каково же церковное положение наших заграничных русских приходов? В силу разных причин, подчас и небывалых доселе потрясений на территории стран Западной Европы живут православные самых разных национальностей — греки, русские, сербы, арабы, румыны, украинцы… Но, увы, они не составляют единства между собою. Тут уже явное несоответствие с основным принципом всякой поместной Церкви, которая, по понятиям древних христиан, включала представителей всех национальностей. Основная трудность нашего положения та, что на Западе мы живем собственно на территории Римской Патриархии. Не будь у нас с ней раскола, на Западе существовала бы поместная Церковь, в которую мы бы и включались, составляя внутри нее отдельные приходы и единицы по признаку языковому.

Еще до волны русских эмигрантов на Западе оказались большие греческие колонии. Но греки не подчиняются Афинскому Архиепископу, стоящему во главе Церкви в Греции; юрисдикция последнего не может простираться за границы его области. Греческие приходы подчиняются Вселенскому Патриарху, и это совсем не потому, что он грек по национальности, а потому, что ему как Первоиерарху Православной Церкви приличествует иметь заботу о церковных единицах, проживающих вне пределов установленных поместных Церквей. Для греческих приходов Патриарх Константинопольский имеет экзарха, проживающего в Лондоне и имеющего викария в Париже, епископа Мелетия. Вспомним также, что новокрещенная Русская Церковь при Владимире Святом стала получать иерархов из Византии, а не от других патриархов.

В свою очередь, когда митрополиту Евлогию оставаться в подчинении у Москвы стало невозможно, он обратился к суду, поддержке и защите в Константинополь, к первоиерарху Православной Церкви.

Нас обвиняют, что мы — «греки», но мы должны понять, как пишет о. Александр Шмеман, «что мы ушли не к грекам, как часто приходится слышать, а к непререкаемо первому по старшинству Патриарху единой Православной Церкви, и не по какому-то капризу, а потом, что такова объективная норма церковности. Выброшенные из пределов своей поместной Церкви на территорию, на которой нет поместной Православной Церкви, мы думаем, что в ожидании общецерковного устроения в этих новых для Православия странах именно Вселенскому Патриарху надлежит обеспечивать нашу включенность во вселенский церковный организм. И от него мы никогда не слышали, как от наших русских собратьев, что стали греками, а, напротив, всегда видели внимание и любовь к нашим русским заботам и к нашим русским особенностям»⁵. И митрополит Евлогий, и митрополит Владимир пользовались со стороны Первоиерарха особым доверием и истинно братской любовью и уважением, подчеркнутыми знаками внимания и высокими отличиями. Кроме того, наши митрополиты Евлогий и Владимир, имея звание экзархов Вселенского Патриарха, пользовались полной внутренней автономией и лишь для рукоположения новых епископов обращались за утверждением и благословением в Константинополь.

Сразу после войны, когда митрополиту Евлогию показалось, что сношения с Москвой могут быть возобновлены, он захотел снова присоединиться к Московской Патриархии и сделал в этом направлении некоторые шаги, не порывая, правда, с Константинополем. Духовенство, ему подчиненное, во главе с архиепископом Владимиром старалось всеми силами отвратить своего Владыку от этого пути. На похороны митрополита Евлогия из Москвы прибыли два иерарха и предъявили требование архиепископу Владимиру подчиниться Москве. Смиренный, но твердый владыка Владимир принял их ходатайство «к сведению, но не к исполнению». Очень быстро, по стопам своего предшественника, архиепископ Владимир стал экзархом Патриарха Вселенского в сане митрополита.

Как мы уже сказали выше, при митрополите Евлогии лишь очень малое стадо в Париже продолжало подчиняться Москве. По самому существу канонов, права Московского Патриарха ограничены его областью, и вряд ли канонически оправдано присутствие церковных единиц, признающих Москву, на территории Западной Европы. За последние годы настоятель прихода Трех Святителей (rue Petel) получает епископское достоинство, затем становится экзархом Московского Патриарха, ныне получает и сан митрополита и имеет у себя в подчинении викариев. Этими актами ясно намечается претензия и Московской Патриархии на эмигрантские приходы за рубежом. Мы должны ясно понять и крепко держаться того положения, что именно Вселенскому, а не иному, Патриарху, как первоиерарху, принадлежит забота о нашем церковном устройстве, в соответствии с духом канонов Православной Церкви. Патриарх Московский имеет определенную ему область, за рубежом которой ему нет канонической необходимости воздвигать экзархат.

Наши взоры должны также устремляться в будущее. В Западной Европе растет новое поколение православных. Мы верим, что эти православные будут соединены воедино, что будет в Париже единое стадо и единый пастырь.