О предстоящем Соборе Римской Церкви (Втором Ватиканском)

Ватиканский собор 1869–1870 годов был последним «Вселенским собором», по исчислению Римской Церкви. Формально Ватиканский собор не был закрыт, занятия Собора были только временно прерваны под давлением внешних обстоятельств, угрожавших, как тогда казалось, свободе соборных работ и даже свободе самой Церкви, — занятия Папской области и самого города Рима войсками национальной Италии. Возможность возобновления соборной сессии при более благоприятных условиях, однако, молчаливо при этом подразумевалась. Поэтому-то Собор и не был официально распущен. В прошлом бывали примеры длительных перерывов в деятельности Соборов. Достаточно припомнить десятилетний перерыв в работах Тридентского собора с 1552 по 1562 год. Время тогда было смутное и тревожное, и трудно было предвидеть, соберется ли Собор опять. Конечно, со времени Ватиканского собора прошло уже почти сто лет. Было бы странно теперь «возобновлять» прерванную сессию Ватиканского собора. По личному составу, во всяком случае, это был бы совсем другой Собор. И не только по личному составу. Однако, в известном смысле, всякий новый Собор будет неизбежно продолжением Ватиканского, будет ли это формально оговорено или нет.

Ватиканский собор разошелся, не выполнив своей программы. По удачному выражению одного современного церковного историка, Ватиканский собор, строго говоря, едва только начался. Только незначительная часть намеченной программы была выполнена. Большая часть материалов, заготовленных для соборного обсуждения, так и осталась нетронутой. Многие документы и вовсе не были розданы членам Собора. И даже из «догматической конституции о Церкви» был рассмотрен и принят только один отдел, довольно неловко выделенный из общего контекста, — о Папском примате и непогрешимости, знаменитый «Ватиканский догмат». В сущности, «Ватиканский догмат» есть только отрывок незаконченного целого, и это очень затрудняет его понимание. Авторитет Верховного Первосвященника Римского получил теперь строгую «догматическую» формулировку. Папский примат и непогрешимость есть теперь не только исторический или канонический факт, но и «член веры» в Римской Церкви. Но самый «догмат о Церкви» остался, и до сих пор остается, не сформулированным точно и раздельно. Некоторые римские богословы даже прямо утверждают, что учение о Церкви все еще находится на самой начальной, «до-богословской» стадии раскрытия и выражения. Церковь еще не определила самое себя. Поспешным и, может быть, преждевременным принятием «Ватиканского догмата» богословское равновесие в римском учении о Церкви было серьезно нарушено.

Предстоящий Собор должен будет неизбежно вернуться к темам Ватикана. Тема о Церкви будет, несомненно, центральной в его программе. Ведь созывается Собор под знаком христианского единства, единства Церкви. И прежде всего Собору предстоит дать аутентическое истолкование «Ватиканского догмата», в самом широком контексте учения о Церкви. В этом контексте, можно думать, и самый «Ватиканский догмат» будет выглядеть и звучать по-новому. «Богословский климат» значительно переменился — и в Римской Церкви, и во всем христианском мире — со времен Пия IX. Можно надеяться, что теперь уже не придется торопиться и спешить, как это казалось необходимым (впрочем, далеко не всем) в годы Ватиканского собора. Ватиканский собор подготовлялся в обстановке богословской растерянности и отсталости, в обстановке политических страхов. Темы остались все те же и те же проблемы. Но теперь они ставятся еще резче и острее, и их внутренняя сложность стала еще более очевидной — в свете нового опыта, исторического и богословского, чем в середине прошлого века. Достаточно напомнить возрождение томизма, «модернизм», современное «Литургическое движение» и напряженную работу во всех областях богословского знания внутри самой Римской Церкви.

Подготовка Собора, очевидно, потребует немало времени. Трудно ожидать, чтобы Собор собрался раньше, чем через три и даже четыре года. Поспешность в подготовке может неблагоприятно отразиться на успешности самого Собора. Характер Собора будет в большой мере зависеть от основательности и всесторонности подготовительных работ. Участники Собора должны будут тщательно подготовиться к своей ответственной задаче. Пока еще неизвестно, как будут поставлены предсоборные работы. Значительная часть работы будет выполнена, вероятно, римскими «конгрегациями», по принадлежности. Но нужно надеяться, что и более широкие круги компетентных богословов будут привлечены к предсоборной работе. Конечно, наладить серьезную богословскую работу в широком, действительно «вселенском» или планетарном размахе в короткое время совершенно невозможно. Римская Церковь переживает в настоящее время период несомненного богословского и литургического расцвета. Но это новое движение, симптом и залог живого творчества, еще далеко не охватило всей Церкви и не проникло еще во всю толщу ее состава. Подготовка к Собору должна быть богословски беспристрастной и «беспартийной», чего, к сожалению, никак нельзя было сказать о подготовке к Ватиканскому собору. Предсоборная работа должна быть поставлена на уровне современной богословской мысли в самой Римской Церкви. Все многообразие и все напряжение современной богословской мысли и духовного опыта, даже за пределами Римской Церкви, должно быть мудро и чутко учтено в подготовительных работах к Собору. При этом может открыться недостаток единомыслия в самой Церкви. Этого разногласия не следует опасаться наперед. Разногласие часто бывает внушено искренней ревностью о вере, как то было и на Ватиканском соборе. Дисциплина не исключает богословской свободы, даже когда она ее ограничивает, и никогда не должна ее подавлять. Имеется в виду свобода в вере, не свобода безверия или неверия, как то было в период «модернизма». В особенности нужно пожелать, чтобы в предсоборной работе достаточно отразились достижения современной библейской и церковно-исторической науки в пределах самой Римской Церкви. Собор не должен «отставать» ни в своей экзегетике, ни в понимании истории Церкви. Свидетельству святых отцов должно быть отведено более значительное место в догматической аргументации, чем это часто бывало со времен схоластики. Проблема Предания должна быть поставлена во всю глубину, и это может потребовать распространительного комментария к декретам Тридентского собора. Для этой работы нужна большая духовная выдержка, смирение, трезвость.

Известная мера публичности может быть только полезна для предсоборной работы. Темы Собора должны подвергнуться свободному обсуждению в богословской печати. Вся Церковь должна быть внутренне «заинтересована» и как бы посвящена в проблематику Собора. Все члены Церкви должны исповедовать веру сознательно и ответственно, конечно, в верности церковному Преданию и в послушании законному пастырскому авторитету. Consensus fidelium только укрепляет веру и Церковь. И самому Собору должна быть обеспечена та внутренняя свобода и спокойствие духа, на недостаток и даже отсутствие которых так горько жаловались, и с более чем достаточным основанием, многие видные и доблестные участники Ватиканского собора. «Ошибками моими поучаюсь…»

На этой предварительной стадии предсоборной работы может найтись место и для «соборования» с «диссидентами» и «схизматиками», в особенности в связи с тем, что «экуменическая тема», несомненно, будет занимать значительную часть соборной программы. Однако такое «соборование» может принести пользу только в том случае, если оно может быть поставлено в атмосфере взаимного доверия и уважения. «Разделенным братьям» не так легко встречаться и обсуждать, «без гнева и страсти», самый факт разделения, его причины и мотивы. Это возможно только на самой высокой ступени смирения, послушания пред Истиной и любви. Иначе обмен мнений может легко выродиться в прение, и даже не прение о вере, а бесплодное словопрение, и это поведет к большему отчуждению и взаимному ожесточению. Аскетика экуменического общения еще совсем не разработана, и даже сама проблема такой аскетики еще далеко не многими осознана. С другой стороны, в идее такого «экуменического соборования» гораздо меньше новизны, чем может показаться. Богословский обмен мнений, на разных уровнях «официальности», уже много лет происходит между римскими и протестантскими богословами и церковными людьми в некоторых странах Европы, в частности в Западной Германии, и достижения этого «соборования» весьма значительны и очевидны. И так же очевидно, что внутренний успех в данном случае зависит именно от взаимного доверия, от духовной серьезности и сознания ответственности пред Господом. С другой стороны, очевидно, что от такого «экуменического соборования» не следует ожидать того, что просто не может случиться. «Равноправие» или «равноценность» всех существующих «исповеданий», то есть фактически «всех ересей», есть болезненная мечта, опасная и совершенно бесплодная. И такое «экуменическое мечтательство» может только повредить «экуменическому делу».

В таком предварительном «предсоборном соборовании» могут, при известных условиях, принять участие и православные богословы, конечно, с ведома и согласия церковных властей и только в качестве «сведущих людей». Для «унионального» собора, во всяком случае, в настоящее время нет ни почвы, ни места. Приглашение епископов «схизматических Церквей» — «схизматических», конечно, с римской точки зрения — на собор Римской Церкви, даже в качестве простых «наблюдателей», может только повредить сближению Запада и Востока. Это только напомнит печальный прецедент Флорентийского собора и поведет к тем же последствиям, и, может быть, даже худшим. Формальной «встрече» Церквей должна предшествовать долгая «молекулярная» подготовка, на разных уровнях церковной жизни и практики. В настоящий момент ни Восток, ни Запад не готовы духовно к такой «формальной» встрече.

Православным надлежит в настоящее время поставить прежде всего для самих себя основной вопрос и обсудить его — для самих себя — во всей его трагической сложности. Что, собственно, произошло в 1054 году, или даже еще раньше, или, может быть, только позже? В чем сущность «схизмы» (будет ли эта схизма называться «византийской» или «римской»)? Что такое есть «Римская Церковь» с точки зрения православной экклезиологии? Сохранила ли «Римская Церковь», и в какой мере, «православие», то есть «правую веру», или безнадежно впала в «ересь»? Нужно начинать именно с вопроса. Достаточно очевидно, что на эти темы нет согласия между православными, и вопрос ставится вполне искренно и откровенно. Римская теория проще и как будто последовательнее. С точки зрения римского канонического права, Православная Церковь есть Церковь, хотя и «схизматическая» и «не вполне истинная»: таинства в ней совершаются, православное священство имеет не только «характер», но даже, в известных пределах, «юрисдикцию». Поэтому и можно, с римской точки зрения, ставить вопрос об «унии», то есть о «воссоединении» разобщенных «частей» единой Церкви, по существу неразделимой. Многие православные богословы готовы принять такую постановку вопроса, не всегда, впрочем, последовательно, и только подчеркивают, что в схизму впала именно Римская Церковь. Однако весьма нередко с православной стороны отрицается, на словах и в действии, какая бы то ни была «церковность» римского католицизма. Если «католики», переходящие в Православие, должны быть крещаемы, этим отрицается «церковность» Рима. «Безблагодатность» всего римского многими принимается за нечто самоочевидное, и все факты «духовной жизни» на Западе безоговорочно относятся за счет дьявольских внушений или душевной болезни и «прелести» — Франциск Ассизский, Жанна д’Арк, Тереза Испанская. И даже Августин, вопреки предостережению святого патриарха Фотия, нередко вычеркивается из православного календаря, правда — с титулом блаженного, ввиду его «ереси». Факт этого острого богословского разногласия среди православных нельзя игнорировать. Ссылаться в данном случае на свободу богословского мнения вряд ли целесообразно. Теория церковной «икономии» в данном случае мало помогает. Скорее она затуманивает и запутывает богословскую проблему. Прежде чем обсуждать вопрос о целесообразности «встречи» с римскими католиками для нужд интернационального мира и сотрудничества, православные богословы и церковные власти в православных церквах должны открыто и искренно поставить вопрос о самой природе «Римской Церкви» или «римской схизмы». И это потребует разработки учения о Церкви во всей его полноте и сложности.

Как бы то ни было, созыв нового «Общего собора», хотя бы только в канонических пределах Римской Церкви, есть, несомненно, новый и значительный экуменический факт, большое и важное экуменическое событие, каковы бы ни оказались его ближайшие и непосредственные последствия. И как таковое оно требует пристального внимания и со стороны православных богословов.

[1959 г.] Гарвард

Опубликовано в журнале «Вестник РХД» №196. Перепечатка с разрешения издателя.

Залишити відповідь