Житийный рассказ о крещении святого князя Владимира настолько прочно вошел в нашу церковную культуру, что сегодня мало кто задумывается над теми непростыми вопросами, которые возникают при внимательном его прочтении.
А между тем обстоятельства Владимирова крещения и по сей день вызывают горячие споры историков. Еще в XIX веке, когда началось специальное научное исследование ранней истории христианства на Руси, стало очевидно, что позднюю, ставшую уже хрестоматийной, версию жития святого Владимира довольно сложно согласовать с данными древних как греческих, так и русских письменных источников.
Не вдаваясь во все детали длящейся уже более полутора веков научной дискуссии, мы все же обратим внимание на некоторые немаловажные для церковного сознания аспекты жития святого князя. Вне всякого сомнения центральным моментом жизненного пути святого Владимира был его принципиальный отказ от язычества и мировоззренческий выбор в пользу христианства. И вот как раз в описании этого выбора, осмыслении его характера и обусловивших его факторов мы встречаем в источниках заметные разногласия. Как следствие, и в научной литературе принятие Русью христианства объясняется различными причинами. При чем разные исследователи по-разному подходят к оценке их значимости.
Что же говорят нам древнейшие письменные источники о мотивах, побудивших киевского князя Владимира Святославича принять крещение?
«Испытание вер»
Классический рассказ о крещении святого Владимира помещен в «Повести временных лет» — летописном своде, составленном в Киеве в начале XII века. Именно здесь под 986 годом помещено пространное повествование о мусульманских, латинских, иудейских и греческих миссионерах, приходивших к Владимиру и понуждавших его принять их веру. Каждого из миссионеров князь внимательно выслушивает и задает им вопросы относительно их религии. Весь этот сюжет представлен как вполне рациональное рассуждение князя о преимуществах той или иной веры. Например, по сообщению летописца, ислам был отвергнут Владимиром лишь потому, что его оттолкнула перспектива обрезания и отказа от употребления в пищу свинины. А по поводу отказа от вина князь изрекает знаменитую фразу, вошедшую в афоризм: «Руси веселье питье, не можем без того быть». Также и проповедь латинян (летописец называет их «немцами», пришедшими от папы Римского) князь отвергает по совершенно рациональным мотивам. Выслушав проповедников, он неожиданно говорит: «Идите опять, яко отцы наши сего не прияли суть» («Уходите, ибо отцы наши этого не приняли»).
В проповеди греческого миссионера святого Владимира более всего поражает икона Страшного суда. Тем не менее, на прямое предложение проповедника немедленно принять крещение, князь отвечает: «Подожду еще мало». Летописец добавляет, что этот ответ князь дал, желая более внимательно «испытать» все веры.
Под 987 годом в «Повести временных лет» помещен другой известный сюжет. Князь Владимир отправляет посольство к волжским болгарам (исповедующим ислам), «немцам» и грекам, поручив послам посмотреть богослужения во всех этих землях. Возвратившись, послы однозначно признали греческое богослужение самым великолепным. Присутствуя на торжественной службе в храме Святой Софии в Константинополе, они не знали, где находятся: на небе или на земле. После этого Владимир задает послам вопрос: «Так где же мы примем крещение?» Они же отвечают достаточно уклончиво: «Где ты пожелаешь». Так что и столь тщательное испытание вер не привело князя к окончательному решению.
«Корсунская легенда»
По версии летописца, князю понадобилось пройти еще через ряд испытаний, прежде чем он все же решил креститься. Под 988 годом в «Повести временных лет» помещен рассказ о походе святого Владимира на Корсунь. Этот летописный сюжет, условно названный «Корсунской легендой», указывает сразу на несколько мотивов, побудивших князя принять крещение. Во-первых, осаждая Корсунь, Владимир дает обет, что если он сможет взять город, то примет крещение. Но вскоре возникает еще один мотив. В результате взятия Корсуня князь вынуждает византийских императоров-соправителей Константина VIII и Василия II выдать за него замуж их сестру Анну. При этом императоры в качестве условия женитьбы выдвигают необходимость принятия Владимиром христианства, на что он дает свое согласие. Но и это еще не все. В последующем повествовании говорится о неожиданной болезни князя, в результате которой он теряет зрение. И лишь после того, как по настоянию царевны Анны, уже, видимо, прибывшей в Корсунь, князь крестится, к нему возвращается зрение.
Таким образом, в «Корсунской легенде» мы встречаем целое нагромождение мотивов, побудивших Владимира войти в купель. При чем летописец явно не заботится о том, чтобы как-то согласовать их как друг с другом, так и с предыдущим рассказом об «испытании вер». В результате Владимирово крещение оказывается обусловленным и предшествующим общением с различными проповедниками, и обетом, данным при осаде Корсуня, и договором с византийскими императорами, и простым желанием исцелиться от слепоты.
Как мы видим, «Повесть временных лет» представляет обращение князя Владимира в христианство как достаточно длительный процесс, сопряженный с самыми различными обстоятельствами. Путь князя к христианству длится как минимум два года, в течение которых он испытывает веры, воюет с греками, затем заключает с ними династический договор, теряет зрение и, наконец, прозревает в крещенской купели. Этот сложный и запутанный летописный рассказ повлек за собой и очевидную путаницу в более позднейших житиях святого Владимира. Потому и сегодня реконструкция событий, связанных с крещением князя Владимира, является серьезной и едва ли разрешимой исторической проблемой.
«Откуда повеяло на тебя благоухание Святого Духа?»
Однако «Повесть временных лет» — это не единственный, а главное — не самый древний из источников, повествующих о Владимировом крещении. До нас дошло как минимум два памятника, которые фиксируют иное предание об обстоятельствах принятия христианства святым князем. Это «Слово о законе и благодати» Киевского митрополита Илариона и «Память и похвала князю русскому Владимиру» монаха Иакова.
«Слово о законе и благодати» исследователи датируют 40-ми годами XI века. Во всяком случае, оно было произнесено не позднее 1050 года, когда скончалась киевская княгиня Ирина, о которой в «Слове» говорится как о живой. Это произведение отстоит от момента крещения святого Владимира не более, чем на шестьдесят лет. Вполне очевидно, что митрополит Иларион мог общаться с очевидцами Крещения Руси и потому, скорее всего, зафиксировал в своем «Слове» местное предание, восходящее непосредственно ко времени жизни святого Владимира.
В «Слове о законе и благодати» Владимиру посвящена отдельная часть, которую исследователи условно называют «Похвалой князю Владимиру». И вот что интересно. Митрополит Иларион, повествуя об обстоятельствах крещения князя, ни слова не говорит о приходе в Киев проповедников, о посольстве в разные страны и о походе на Корсунь. Хотя он и упоминает о том, что князь слышал о христианской вере греков («слышано ему бе всегда о благоверьнии земли Гречьске, христолюбиви же и сильне верою, како единого Бога въ Троици чтуть и кланяются, како въ них деются силы и чюдеса и знамениа, како церкви людии исполнены»). Однако главной причиной крещения митрополит Иларион считает особое внутренне озарение. Вот как об этом сказано в «Слове» (здесь мы приведем русский перевод): «Посетил его (святого Владимира — В. Б.) посещением Своим Всевышний, призрело на него всемилостивое око преблагого Бога. И воссиял в сердце его <свет> ведения, чтобы познать ему суету идольского прельщения и взыскать единого Бога, сотворившего все видимое и невидимое».
При чем это особое внутреннее озарение князя митрополит Иларион считает непостижимой тайной, которую невозможно объяснить рационально. Здесь нельзя не процитировать знаменитые слова святителя Илариона, обращенные к князю Владимиру:
«Как ты уверовал? Как воспламенился ты любовью ко Христу? Как вселилось и в тебя разумение превыше земной мудрости, чтобы возлюбить невидимого и устремиться к небесному? Как взыскал Христа, как предался ему? Поведай нам, рабам твоим, поведай же, учитель наш! Откуда повеяло на тебя благоухание Святого Духа? Откуда <возымел> испить от сладостной чаши памятования о будущей жизни? Откуда <восприял> вкусить и видеть, «как благ Господь»?
Не видел ты Христа, не следовал за ним. Как же стал учеником его? Иные, видев его, не веровали; ты же, не видев, уверовал. Поистине, почило на тебе блаженство, о коем говорилось Господом Иисусом Фоме: «Блаженны не видевшие и уверовавшие». Посему со дерзновением и не усомнившись взываем к тебе: о блаженный! — ибо сам Спаситель так назвал тебя. Блажен ты, ибо уверовал в него и не соблазнился о нем, по неложному слову его: «И блажен, кто не соблазнится о мне»! Ибо знавшие закон и пророков распяли его; ты же, ни закона, ни пророков не читавший, Распятому поклонился!
Как разверзлось сердце твое? Как вошел в тебя страх Божий? Как приобщился ты любви его? Не видел ты апостола, пришедшего в землю твою и своею нищетою и наготою, гладом и жаждою склоняющего к смирению сердце твое. Не видел ты, как именем Христовым бесы изгоняются, болящие исцеляются, немые говорят, жар в холод претворяется, мертвые востают. Не видев всего этого, как же уверовал?
О дивное чудо! Другие цари и властители, видев все это, святыми мужами свершаемое, <не только> не веровали, но и предавали еще тех на мучения и страдания. Ты же, о блаженный, безо всего этого притек ко Христу, лишь благомыслием и острым умом постигнув, что есть единый Бог, творец <всего> видимого и невидимого, небесного и земного, и что он послал в мир, ради спасения <его>, возлюбленного Сына своего. И сие помыслив, вошел в святую купель. И то, что кажется иным юродством, силой Божией тебе вменилось».
Эти слова являются свидетельством чрезвычайной важности. Из текста «Слова о законе и благодати» видно, что оно произносилось за богослужением в присутствии великого князя Ярослава Мудрого и его супруги Ирины. Таким образом, в этом памятнике зафиксировано именно то осмысление событий конца Х века, которое было общепринятым при дворе Ярослава. Но митрополит Иларион прямо говорит о том, что святой Владимир пришел ко Христу не в результате услышанной проповеди или увиденных чудес, совершенных во имя Христово. Он сумел без всего этого«благомыслием и острым умом» прийти к познанию Христа.
Приведенный отрывок из «Слова о законе и благодати» ясно свидетельствует о том, что его автору не было знакомо предание об «испытании вер». Обращение князя Владимира митрополит Иларион изображает не как результат длительного рационального сопоставления различных религиозных систем с последующим выбором одной из них, а как неизвестно откуда пришедшее «веяние Святого Духа». Потому Владимирово крещение он прямо именует дивным чудом. Такое восприятие событий конца Х века явно контрастирует с пространным летописным рассказом, послужившим затем основой для составления различных версий жития святого князя. При этом, напомним, что «Слово о законе и благодати» старше «Повести временных лет» не менее, чем на полстолетия.
«И разгорелось Святым Духом сердце его»
Важно и то, что «Слово о законе и благодати» — это не единственный «альтернативный» по отношению к «Повести временных лет» источник. Вторым источником, на который необходимо обратить внимание, является «Память и похвала князю русскому Владимиру» монаха Иакова. Что касается автора, времени написания и первоначального состава этого произведения, то в науке эти вопросы все еще остаются непроясненными. Однако наиболее распространенной все же является точка зрения, что в основе памятника лежит текст второй половины XI века. По всей вероятности автор «Памяти и похвалы» использовал не дошедший до нас летописный свод, более древний, чем «Повесть временных лет». Потому и представленная монахом Иаковом последовательность событий существенно отличается от «Корсунской легенды». Некоторые сведения, сообщенные в «Памяти и похвале» являются уникальными и не имеют параллелей в более поздних летописных источниках.
Для нас важно отметить, что и в сочинении монаха Иакова мы не встречаем хрестоматийных сюжетов, связанных с «испытанием вер». Здесь приводятся совершенно иные мотивы, побудившие князя принять крещение. Прежде всего, монах Иаков указывает, что святой Владимир «узнал о бабке своей Ольге», которая приняла крещение в Константинополе, «и в жизни ей стал подражать». Однако далее мы встречаем свидетельство, явно сближающее «Память и похвалу» со «Словом о законе и благодати»: «И разгорелось Святым Духом сердце его (князя Владимира — В. Б.), желая святого крещения. Видя желание сердца его, Бог, зная о доброте его, снизошел с небес на князя Владимира милостью своею и щедротами. И Бог Отец, и Сын, и Святой Дух в Троице славимый, «проникающий в сердце и существо» Бог праведный, все предвидящий, просветил сердце князю Русской земли Владимиру, чтобы принял он святое крещение».
Мы видим вновь тот же мотив: крещение стало плодом особого посещения свыше. Бог таинственным образом просвещает сердце киевского князя и тот принимает крещение. «И дар Божий осенил его, и благодать Святого Духа осветила сердце его, и научился по заповеди Божьей поступать, и жить добродетельно по-божьи, и веру соблюдал твердо и непоколебимо».
Также и хронология событий, представленная в «Памяти и похвале» принципиально отличается от хронологии «Повести временных лет». Крещение Владимира монах Иаков относит к 986 году. При чем, по этой версии, крестился князь не в Корсуни, а в Киеве. А поход на Корсунь состоялся лишь на третий год после этого (в 988 году), когда Владимир уже был христианином. Потому поход на Корсунь в «Памяти и похвале» представлен не как предыстория крещения, а, скорее, как его результат. Монах Иаков говорит о том, что, отправляясь на Корсунь, князь Владимир обратился с молитвой к Богу, «и услышал Бог молитву его, и взял он город Корсунь, и сосуды церковные, и иконы, и мощи священномученика Климента и других святых». Также и женитьба на греческой царевне в «Памяти и похвале» никак не связывается ни с историей крещения, ни с походом на Корсунь. Автор говорит о женитьбе князя как об отдельном сюжете.
«Широкая русская натура»
Таким образом, источники, ближайшие ко времени Владимирова крещения доносят до нас согласное свидетельство: отказ князя Владимира от язычества и его приход ко Христу был результатом таинственного «озарения свыше». Ни политические перипетии во взаимоотношениях с Византией, ни изучение различных вер, ни желание породниться с императорами не воспринимались современниками князя Владимира как решающие причины его крещения.
Не удивительно, что и некоторые историки XIX-XX веков разгадку переворота, совершившегося в душе Владимира, искали не во внешних обстоятельствах, а во внутренней логике его жизни. Например, святитель Филарет (Гумилевский), архиепископ Черниговский в своей «Истории Русской Церкви» писал, что обращение князя Владимира ко Христу стало следствием его предшествующей распутной жизни в язычестве: «Ужасное братоубийство, победы, купленные кровью чужих и своих, сластолюбие грубое — не могли не тяготить совести даже язычника… Душа искала света и мира». Именно невозможность найти насыщение в грехе, привела князя к отказу от греха. А другой известный историк — Антон Владимирович Карташев — подчеркивал, что «Владимир был носителем “широкой русской натуры”, которая стала потом типичной для русского темперамента, от одной крайности кидающегося в другую».
Впрочем, вряд ли мы когда-нибудь сможем получить однозначный ответ на вопрос: что же на самом деле произошло в душе святого князя? Этот внутренний переворот навсегда останется тайной. Ведь обращение всякого человека к Богу — это таинственный и непостижимый для внешнего наблюдателя процесс. Однако нельзя не обратить внимание на те важные свидетельства, которые оставили нам ближайшие ко времени Владимирова крещения русские книжники. В них произведениях стремление к исторической точности удивительным образом сочетается с благоговением перед тайной обращения святого князя. Пожалуй, и нам стоит поучиться у древнерусских писателей этому умению непротиворечиво объединять истину историческую и истину духовную.