Личность
Образ мысли и действий Патриарха Кирилла определяется тем, что он является воплощением священнического типа личности. Некоторым такая характеристика личности Патриарха может показаться чем-то узким и несоответствующим требованиям современности. Однако для верующего человека “быть священником” – это высокое призвание. “Священником творения” был призван стать Адам. Христос является царем, пророком и священником для нового творения и нового человечества – для Церкви. Все верующие в христианской Церкви, по словам апостола Павла, есть “царское священство”. Поэтому для верующих священническое мировоззрение – понятное и приемлемое.
Патриарх происходит из потомственной священнической семьи и еще в детстве воспринимал себя в качестве будущего священнослужителя. Воспоминания Патриарха открывают частую в священнических семьях историю органичного вживания в христианство с самого младенчества. Молитва за весь мир, за всех близких и дальних – вот воздух, которым дышал Патриарх еще в детстве, – как в храме, так и дома.
Патриарх вспоминает:
“С детства я хотел стать священником. Начиная с трех-четырех лет, дома я любил “служить”, у меня было маленькое, специально для меня сшитое облачение. Годам к 6-7 я уже мог без ошибки отслужить молебен или литию, мне нравилась церковная служба, и я любил саму атмосферу храма, причем не обязательно во время церковных праздников, очень любил будни, ранние обедни и совершение треб. Посещение храма для меня всегда было радостным событием, и я укорял своих родителей, когда они мне отказывали в этом, полагая, что длинная служба будет утомительной для меня в этом возрасте” (“Человек Церкви”. М., 1999. С. 300).
В XIX веке обычным явлением был кризис целостного мировоззрения у поповичей. Будущий патриарх избежал такого рода кризиса. Выбор им жизненного пути никогда не был выбором между верой и неверием. Молодой Володя Гундяев искал лучших путей служения Церкви и колебался между верностью идеалу священства и теми возможностями, которые дало бы дополнительное светское образование.
Став епископом, будущий патриарх не изменил свой образ мыслей на более узкий, характерный для многих епископов, со всей основательностью заставивших себя смотреть на все глазами монахов. Мировоззрение патриарха определяется не его монашескими обетами, а его священническим призванием. Отсюда – все основные черты его богословия.
Из-за органичности собственного “врастания” в священство Патриарх не знает разрыва между верой и способом жизни. Быть верующим – для Патриарха и означает жить, как христианин. Патриарх не знает разрыва между национальным и религиозным. Быть русским для Патриарха означает быть православным, принадлежать православной культурно-религиозной традиции. Целостность мировоззрения, органичную для себя, Патриарх считает возможным и нужным проповедовать в своем богословии. Его труды также обосновывают возможность и необходимость такого рода целостности мировоззрения, которое он сам называет традиционным.
Богословие Традиции
Центральным понятием для богословия Патриарха Кирилла является понятие Предания или же Традиции (“традиция” по латыни и есть буквально “то, что передается”).
Человек как личность возможен только в обществе. Каждое общество основано на собственных традициях. Общество без традиций невозможно. Общество, отказывающееся от собственных традиций, обречено на кризис и в дальнейшем (если не произойдет возврата к традициям) – на гибель.
Каждая личность – уникальна, и способна внести свой неповторимый вклад в культуру родного общества. Но наличие этого самого общества с его культурой является первичной возможностью для существования и развития человеческой личности.
Правовые нормы сами по себе не обеспечивают жизнеспособности общества и не сохраняют в неприкосновенности права человека. Для функционирования правовые нормы должны опираться не на голую букву закона и не на естественный закон разума. Сами по себе законы не обеспечивают собственного соблюдения. В естественный закон современный человек отказывается верить. Правовой строй действенен в тех обществах, в которых еще сильно влияние традиций. Именно опора на традиционные моральные и религиозно-культурные ценности создает возможность функционирования для правового строя. Поэтому, например, “Европа сохраняет себя как некая духовная и культурная сила в современном мире не только потому, что за последние два столетия она усвоила секулярный гуманизм, но во много потому, что здесь продолжает жить многовековая христианская традиция” (Митрополит Кирилл. “Свобода и ответственность: в поисках гармонии”. М. 2008. С. 73). Этот вывод о фундаментальном значении традиций перекликается с философией Г. Йонаса и теологией папы Бенедикта XVI. Аналогичные тезисы обосновываются и украинскими философами С. Крымским, М. Поповичем, В. Малаховым, А. Баумейстером. Поэтому можно сделать вывод, что некоторый консерватизм утверждений Патриарха не отменяет истинности этих последних. И как бы ни хотелось некоторым мыслителям и политикам, особенно на Западе, основывать правовые нормы (например, права человека) на них самих, такой “фокус” просто невозможен. Барон Мюнхгаузен вытаскивал сам себя из болота в сказке. В реальной жизни человек соблюдает правовые нормы и избегает преступного поведения, потому что опирается на традиционные моральные, культурные, религиозные нормы. Консерватизм Патриарха поэтому является реализмом, который противостоит всякого рода утопиям, распространяемым неолиберальными мыслителями.
Современный экономический кризис со всей очевидностью доказал, что без соблюдения определенных моральных норм обречена даже экономическая система общества. Свободный рынок сам по себе не может регулировать все и вся. Мировая экономика обречена погибнуть, если не будет найден механизм защиты от обманов финансовых спекулянтов. И такой механизм не может быть только законодательным, ибо законы всегда возможно обойти. Мировая финансовая система, по признанию самих финансистов, страдает от отсутствия доверия, от дефицита моральности в отношениях субъетов на рынке.
“Теология традиции” Патриарха Кирилла основывается на самом деле на простейшей аналогии. Человеку кажется, что его тело живет само по себе. Но достаточно пресечь животворную связь с душою, как тело обречено на смерть. Либеральным мыслителям кажется, что правовая, политическая, экономическая, культурная системы общества (“тело” социума) могут функционировать сами по себе. Но если бы воздействие традиционной религиозной морали сравнялось бы с нулем, то наступила бы духовная и физическая смерть общества.
Сегодня в мире около 80% человечества являются религиозными (“Свобода и ответственность: в поисках гармонии”, с. 187). Они не идеальны и не святы. Но традиционные религиозные и моральные ценности являются определяющими для их поведения в той или иной мере. Если бы воздействия этих ценностей на верующих не было, то и человечество уже не существовало бы.
Кроме того, традиционные ценности продолжают оказывать некоторое влияние на 20 % населения Земли, относящих себя к неверующим. И благодаря явлению определенной культурной инерции эти люди, осознающие себя неверующими, не приняли девиз: “Раз Бога нет, то все позволено”. В их душах и совести продолжают жить неосознанная вера и надежда, что Бог все-таки есть. Кстати, эти тезисы Патриарха подтверждаются социологическими исследованиями религиоведов в странах Запада, о чем много писали в последнее десятилетие.
Богословская борьба с неолиберализмом
Патриарх Кирилл как богослов выступает против войны с традиционными ценностями, которую развернули сегодня на Западе последователи неолиберального и постмодерного мировоззрения. Патриарх при этом строго различает модерн (Новое время) и постмодерн (эпоху глобализации и постиндустриального общества) как эпохи в истории человечества, которые сами по себе не плохи, и мировоззрение – “модернизма” и “постмодернизма” – которые враждебны традиционным ценностям, а значит, несут угрозу существованию общества и человечества. Поэтому “существование либеральных институтов в экономике, политике, социальной жизни и межгосударственных отношениях приемлемо, целесообразно и морально оправданно только в том случае, когда одновременно не насаждается принцип философского либерализма применительно к личности и межчеловеческим отношениям” (“Свобода и ответственность: в поисках гармонии”, с. 34).
Мировоззрение модерна насаждало как единственный критерий научный разум. Неолиберальные мыслители (К. Поппер “Открытое общество и его враги”) пытаются доказать, что ничем не ограниченные права человека – это разумный идеал, против которого нечего возразить традиционалистам. Мировоззрение постмодерна насаждает идеал свободы самореализации личностью ее желаний. Неолиберальные мыслители (М. Фуко, Ж. Лакан) воспевают вседозволенность как практически эффективный тип поведения. Патриарх Кирилл критикует оба способа обоснования неолиберализма. Для Патриарха очевидно, что ссылки как на разум, так и на желания страдают общей методологической ошибкой: эгоизмом. Личности, выдвигающие в качестве источника норм своего поведения разум или желания, одинаково эгоистичны. А согласно с верным определением св. Максима Исповедника, “самолюбие есть корень всех грехов”. Человек, замкнувшийся в самом себе и поставивший царем над собой свой разум или желание, погрешил тем самым против своей человечности. Ведь личность не существует сама по себе. Человеческая личность возможна лишь в обществе. Человек настолько человек, насколько он отказался от эгоистической самозамкнутости, насколько он открыт к другим, к ближним и дальним.
Призывая к отказу от индивидуализма как пути к греховному эгоизму, Патриарх не считает идеалом общества коллективизм, царивший в советском обществе. Важен не сам по себе отказ от индивидуализма в пользу принятия других. Важно отказаться от этого индивидуализма в пользу общества, которое несет в себе подлинные традиционные ценности. Таким обществом является Церковь. Государство и народ есть такие общества лишь в той мере, в которой они разделяют традиционные ценности.
Приоритет этики и фундаментальное значение религиозных ценностей
Все традиции выработали религиозный моральный кодекс. Патриарх считает, что есть общие религиозные ценности всего человечества. Их объем в целом совпадает с нормами Декалога. Почитание Бога, учение о непреходящей ценности человеческой жизни, признание реального различия между добром и злом – вот основа, признаваемая практически всеми традиционными религиями. Патриарх предпочитает не настаивать на нормативности для общественной жизни собственно евангельских заповедей. Действительно, правовая жизнь общества коренится скорее в нормах Декалога, чем Нагорной Проповеди. Идеал, возвещенный Христом, есть идеал добра сверхъестественного. Христос учил, как быть “сынами Божьими”. Но прежде чем стать таковыми, надо быть людьми. И этому учит как раз Декалог. Патриарх Кирилл считает не случайным, что аналогичные Декалогу нормы существуют практически во всех религиозных традициях. Люди находят эти нормы непосредственно, “интуитивно” (См. “Свобода и ответственность: в поисках гармонии”, с. 57, прим. 5). Совесть является проявлением этой общечеловеческой интуиции, религиозного чувства или же веры (Митрополит Кирилл. Слова пастыря. О Вере.). Идеал евангельской морали не отменяет этих общих для всех религиозных традиций норм, но радикализирует моральные требования. Поэтому и Евангелие учит нас традиционной религиозной морали (“Свобода и ответственность: в поисках гармонии”, с. 63).
Традиционные религиозные ценности не существуют сами по себе, “в безвоздушном пространстве”. Они существуют постольку, поскольку воплощаются в религиозном образе жизни. Ценности сами по себе значимы, но их существование обеспечивается тем, что есть личности и общества, которые эти ценности воплощают в своей жизни. Одного исповедания правильности ценностей недостаточно. Ценности эти есть ценности реальной религиозной и моральной жизни, которая существует здесь и сейчас.
Естественно, что одним из важнейших требований общей религиозной морали является уважение и почтение к святыням, существующим у различных народов и культур, к различным религиозным образам жизни. Не могут быть общечеловеческими те нормы, которые предусматривают пренебрежительное отношение к святыням. Нельзя признать правомерным требование отказа от того или иного образа религиозной жизни. Традиции сами по себе – святы. Религиозный образ жизни есть способ существования и передачи традиций. Агрессивное противодействие религиозным традициям со стороны “светского общества” является уничтожением того фундамента, благодаря которому эти общества существуют. Ведь “совершенно ясно, что обезбоженная мораль в полной мере являет сегодня свою несостоятельность, неспособность удерживать людей от нравственной деградации, со всеми выкающими из этого последствиями” (“Свобода и ответственность: в поисках гармонии”, с. 65).
Выбор в пользу заповеданного Богом добра
Христианская традиция является не только устным Преданием. Основополагающие нормы ее записаны в Святом Писании. И Писание, и Предание святы. Православные христиане не могут отказаться ни от Писания, ни от Предания. Между тем ряд норм Писания и Предания осуждают те нормы поведения, которые неолиберальные идеологи хотят утвердить как общезначимые. Писание и Предание не предусматривают уважительного отношения к человекоубийствам путем аборта или к однополым отношениям. Православное богословие считает ошибочными и греховными перетолкования Писания у тех христиан, которые оправдывают такого рода грехи. Согласно с буквой и духом Писания есть грехи, которые вопиют к небу и совершители их Царства Божия не наследуют. Библия ясно учит, что общества, в которых эти преступления процветают, погибнут. Задача богословов и православных пастырей проста: предупредить грешников о гневе Божием, и о том, что наказание за эти действия понесут не только они, но и все общество. Но наиболее тяжким преступлением против правды Божией, по мысли Патриарха, является пропаганда осуждаемого религией образа жизни как нормативного. Напоминания о греховности этого образа жизни уже вызывают преследования на Западе, и терпимость по отношению к меньшинствам оборачивается нетерпимостью по отношению к большинству. Патриарх затрагивает тут центральный для современного Запада вопрос: где же граница между предусмотренным демократией правом большинства устанавливать законы и правом меньшинства на уважение своей специфики? Сегодня политкорректность достигла такой точки, что права большинства в пренебрежении, что и порождает “правую опасность”. Патриарх констатирует, что ответственность за рост популярности на Западе правых, анти-эмигрантских и фашистских настроений лежит на неолибералах, которые упустили из виду приоритетность прав большинства.
Либерализм и неолиберализм главной ценностью считают свободу. Патриарх утверждает, что свобода сама по себе есть свобода выбора, а выбор инструментален: в конце концов все человеческие выборы важны настолько, насколько они моральны, а моральный выбор есть выбор между добром и злом. Патриарх считает, что граница между добром и злом не относительна. Добро есть добро само по себе, а не потому, что оно нам нравится. Человек уничтожает самого себя выбором зла. Выбор же добра является сохранением себя, и открывает путь к саморазвитию. Человек на пути морального добра становится человечней, обретает духовное достоинство. Выбор добра сообщает человеку ту свободу, которая уже не инструментальна: свободу от зла, свободу для творческого приумножения добра и любви. Эта свобода ценна. Конечно, Бог сотворил человека со свободой выбора, сохраняет ее и не ведет человека к добру насильно. Свобода выбора – одна из черт человеческой сущности, созданной по образу Божию. И без свободы невозможно существование других Богообразных качеств человека – например, разумности. Но все же более ценной является свобода от зла, свобода творения добра. Эта свобода делает человеческую личность подобной Богу, делает людей “сынами Всевышнего”. Человек сотворен для этой свободы, неинструментальной и не относительной, но вечно и абсолютной. Отсюда ясно, что гуманизм христианства является позитивным, содержательным. А гуманизм либерализма – пустым и формальным. Современное общество на Западе надежно защищает право человека на выбор, но неужели в этой борьбе должно погибнуть фундаментальное для сохранения человечности учение о реальном различии между добром и злом? Ведь между ними в конце концов приходится выбирать человеку. Патриарх не призывает организовывать общество таким образом, чтобы навязывать личности выбор добра. Патриарх только критикует такое устройство общества, при котором навязывает выбор зла, отрицается реальность различия между добром и злом, выбор добра порицается как якобы отрицающий свободу выбора.
Необходимость христианизации
Патриарх далек от того, чтобы идеализировать Россию или восточно-православную цивилизацию. По мысли Патриарха, православные ценности нуждаются в гораздо более глубоком воплощении, чем это наблюдается сегодня в России и других странах православной традиции. Патриарх Кирилл солидаризуется с мнением богослова Михаила Чельцова, согласно с которым необходима христианизация жизни народов. При этом главное, чтобы христианство “проявилось в жизни во всей присущей ему силе, раскрыло бы в единстве бытия веру и жизнь и дало бы христианскую государственность, общественность, экономику, культуру, науку – словом, христианизировало бы жизнь во всех ее проявлениях” (“Свобода и ответственность: в поисках гармонии”, с. 45).
Христианизировать должна в первую очередь сама Церковь. Слишком часто в храмах вместо христианского духа встречается дух торговли требами, вместо соревнования в проповеди Евангелия, о котором писал Апостол Павел, идет борьба за власть.
Христианизироваться должны верующие. Слишком часто личный и национальный эгоизм преобладает над христианской любовью в душах людей. Верующие от низов до верхов современного общества выбирают хлеб земной вместо хлеба небесного, власть на земле вместо Царства Божьего, гордость вместо смирения – и тем самым искушаются теми тремя способами, которыми дьявол пытался искусить Христа в пустыне.
Христианизироваться должны общество и государство, ибо и эта “плоть” без “духа” традиционным религиозных ценностей “мертва”.
Эта всеобщая христианизация есть идеал всестороннего освящения жизни России и человечества. Такой идеал характерен для богословия патриарха именно потому, что он мыслит как священник, как пастырь, как человек, благодарящий Бога за все, и молящийся у Его престола за весь мир.
Юрий Черноморец, Георгий Будкевич
Религия в Украине
После смерти патриарха Пимена (Извекова) в 1990-м году Кирилл Гундяев изрек в приватной беседе: «Надо было избирать не Алексия, а Питирима – не нужно было бы МОНОГРАММЫ МЕНЯТЬ» (буква «П»)