Блог

Отец Николай Макар – доктор канонического права, проректор Киевской Духовной Академии и Семинарии. Лингвистическая эрудиция о. Николая всегда была предметом уважения и восхищения студентов (однажды на занятии в Академии мы насчитали около двадцати языков, которыми он владеет более или менее совершенно). Мы беседовали с о. Николаем в его тихом, строгом кабинете. Наш разговор касался главных проблем современной Церкви – духовного просвещения и возрождения приходской жизни.

– Вы, о. Николай, учились и в отечественных духовных школах, и за рубежом, на личном опыте испытали западную систему образования. Как Вы оцениваете современное положение в нашем духовном образовании?

– Успехи очень значительны – если сравнивать с недавним прошлым. Только останавливаться на этом нельзя: сейчас открылись возможности для значительного продвижения в деле духовного просвещения. Система образования, а тем более духовного, – не может быть застывшей. Это подтверждает и история дореволюционных духовных школ, в частности Киевской Духовной Академии, которые постоянно совершенствовали свои системы образования. Сегодня духовные школы находятся в поиске наиболее приемлемых форм обучения. Они нуждаются в реформировании, но, разумеется, очень взвешенном, постепенном и осторожном.

– О реформе образования сегодня говорят и пишут многие. Например, владыка Иларион (Алфеев) посвятил этому вопросу целую книгу. С чего, по Вашему мнению, должны начаться реформы?

– Я вижу очень много самых разнообразных перспектив. Но, прежде всего – реформы должны быть органичны, они должны быть естественным развитием духовного наследия наших школ. Мне очень близка мысль владыки Илариона о необходимости возрождать традиции духовных школ Православного Востока. Равно как и отечественных духовных школ Москвы, Петербурга, Киева, Казани, воспитания учащихся в духе Православия, в святоотеческом духе. То, что этот вопрос широко обсуждается, просто замечательно. Что же касается первых шагов в реформе образования, то, как мне кажется, это углубленное изучение святоотеческого богословия и библеистики, а также изучение древних и новых европейских языков.

– А из западной системы образования можем ли мы почерпнуть что-либо доброе?

– Думаю, что многое. Прежде всего, ее динамичность. Затем развитую систему начального духовного образования, которому мы пока не уделяем должного внимания. И растерянную нами традицию научной добросовестности, основательности, аккуратности. Но, изучая богатые западные традиции, надо брать лишь то, что нам подходит.

– Критерием должно быть соответствие святоотеческому духу. Так мы избежим слепого копирования западных образцов, ориентированных на еретические исповедания и иную ментальность. Иначе мы повторим печальный опыт «западного пленения» в богословском образовании.

– А что Вы считаете наиболее ценным в нашем отечественном опыте?

– Необходимо внимательно изучать собственную историю, прежде всего, и развивать самые разнообразные направления духовного образования, начиная с православных гимназий, системы духовных училищ. Эта сфера у нас практически не развита, особенно гимназии. Также надо пересмотреть возможную область применения знаний выпускников.

– Я думаю, это непосредственно связанно с тем, какова специализация выпускника. Скажем, если он избрал предметом своего изучению восточное византийское богословие, то логичнее всего учиться на богословских факультутах Афинского или Фессалоникийского универститетов, в Свято-Сергиевском институте в Париже, Свято-Владимирской семинарии в США, богословских факультетах Бухареста и Сибиу (Румыния), где наши студенты могут получить не только фундаментальную богословскую и филологическую подготовку, но и не будут переживать того психологического дискомфорта, который обычно испытывает православный, оказавшийся в чуждой конфессиональной среде. При всем этом нельзя забывать, что длительное пребывание в инославной среде не всякому по плечу. Так что к вопросу обучения за границей нужно подходить очень осторожно и избирательно. И без благословения решаться на такое нельзя.

Если же студент желает основательно изучить западную богословскую и культурную традицию, то он может продолжить свое обучение в таких учебных заведениях, как Оксфордский и Кембриджский университеты в Англии, Сорбонна во Франции, Принстонский и Гарвардский университеты в США. Здесь имеются внеконфессиональные богословские факультеты, а также великолепные библиотечные фонды. Студенту, обучающемуся в этих учебных заведениях, предоставляются большие возможности для приобретения научной квалификации высокого уровня. Однако, к студентам здесь предъявляются серьезные требования, особенно к их умению заниматься самостоятельной научной работой. Кроме того, студент обязан в совершенстве владеть языком, на котором преподаются предметы.

– Широкая система образования, о которой Вы говорите, может реально начаться с возрождения приходских школ – как для детей, так и для взрослых. Что Вы думаете о приходской школе?

– Воскресные школы должны из стихийного явления перерастать в организованную структуру. Здесь, опять-таки, необходимо собрать и обработать весь накопленный нами за последние годы опыт работы и предлагать его другим приходам.

– Сейчас много говорится о том, что Церковь должна быть открыта навстречу миру, нести в мир свое слово, быть в мире живым присутствием Христа…

– Конечно, это первейшее задание Церкви как в лице пастырей, так и всех верных на все времена. Даже при советской власти, когда все этому препятствовало, Церковь продолжала свидетельствовать о Христе самим своим существованием. Нам сегодня необходимо уделять больше времени и сил благовествованию, проповеди Евангелия, и использовать для этого весь потенциал нашей приходской жизни. В настоящее время он еще практически не востребован. Общин, где хорошо поставлено миссионерское дело, у нас пока слишком мало. Здесь еще сказываются последствия пленения Церкви в эпоху государственного атеизма. Многие общины как бы «замкнуты» в себе, не находят адекватных в современном мире форм благовествования. А ведь в апостольское время маленькие общины первых христиан были действительно солью земли!

– Можно ли согласиться с тем, что в общине должен быть воплощен принцип соборности Церкви? И в связи с этим настоятель и члены общины не должны строить свои отношения по принципу «начальник – подчиненные», но жить, как единый организм?

– Вы затронули одну из самых больных тем нашей жизни. Деспотическое управление приходом, которое мы часто наблюдаем сегодня, не только нецерковно по природе, оно антицерковно. Служение пастыря в Церкви должно быть служением любви, а это часто забывается. Ведь возродить общинный дух в наших приходах может только любовь.

– Построение сплоченной общины возможно только вместе с возрождением евхаристической жизни. В средоточии нашей жизни должен быть Сам Христос. Если этого нет, то мы – не православная община. Евхаристия – это видимый способ присутствия Христа в нашей жизни, об этом необходимо помнить всегда.

– Из святоотеческой литературы и трудов лучших современных богословов мы знаем, что еженедельное причащение есть норма христианской жизни. И в то же время на приходах это утверждение порой воспринимается как едва ли не ересь.

– Да, вводить более частое причащение, возвращаться к норме бывает нелегко. Это вопрос отдельного разговора. Естественно, что община, которая собирается в воскресный день на Евхаристию, участвует в ней, то есть причащается. Но в пастырской практике мы не можем по одному шаблону подходить ко всем, и вместе с тем в отношении причащения должны стремиться к примеру Древней Церкви. Пока, к сожалению, мы еще очень далеки от этого примера. И прежде чем воспринять то, что было нормой в то время, нам самим необходимо по духу, по вере стать такими, как древние христиане. А пока: «кто может вместить, да вместит».

– Я хочу затронуть еще один очень тонкий вопрос – о богослужебном языке. Не секрет, что церковнославянский труден для большинства людей, впервые приходящих в храм, особенно это справедливо в отношении тех, кто до этого посещал различные протестантские собрания и привык к молитвам на родном языке. А православному человеку, который давно в Церкви, наоборот, хочется сохранить богатство и выразительность церковнославянского языка. Как нам соблюсти здоровую пропорцию в этом?

– Мы обычно противопоставляем эти вопросы, а этого делать нельзя. Мы не можем отказаться ни от нашего богатого наследия, которое выражено в том числе в церковнославянском языке наших богослужебных текстов, ни от проповеди и миссионерства среди своего народа. Действительно, обращаясь к миру, лучше сказать несколько слов на понятном языке, чем тысячу на непонятном, как сказал апостол Павел. Наше богатое наследие будет работать на нас только в том случае, если будет понятно верующим. Люди должны воспринимать то, что происходит в храме, а нам следует предлагать то, что им доступно. Но эти вопросы требуют очень осторожного подхода. Необходимо поновлять славянские тексты, заменять непонятные славянские слова и выражения другими, тоже славянскими, но понятными.

– Может ли приход проявлять в этом собственную инициативу, не дожидаясь указания свыше? Насколько уместен здесь творческий подход?

– Я не думаю, что церковное начальство станет противостоять здоровым начинаниям на приходах. Я считаю, что в самое ближайшее время должны появляться разные переводы, практики, методы просвещения. Наша Церковь ожидает инициативы приходов в вопросах катехизации и миссионерства. Об этом много говорилось на Архиерейском соборе летом 2000 г. Общины и епархиальная власть не должны в этом противостоять друг другу, но сотрудничать. Так что приход должен вести работу и сообщать о своем опыте, своих находках епархиальному начальству, не замыкаясь в себе.

Мы должны понять, что в нашей жизни должна быть и инициатива, и послушание, но их не следует противопоставлять друг другу. Епископ никогда не скажет пастырю: «Не работай». Последний должен работать всегда, но епископ должен знать о его практике. Я думаю, придет такое время, когда епископ будет прямо требовать отчет о катехизаторской деятельности от настоятелей. Сейчас перед нами огромное поле для миссионерства. И если мы не видим здесь никаких проблем, значит, мы просто не работаем. Когда начнется работа, естественно, будут и ошибки, и просчеты, но это не значит, что за любой промах священника следует только ругать. Кто работает, не может не ошибаться. Другое дело, что ошибки следует замечать и вовремя исправлять, это задача церковного начальства.

– Просвещение невозможно без книг. Но сейчас, к сожалению, в книгоиздательстве царит почти полный хаос, и в результате мы видим на прилавках множество псевдоправославной литературы. Как Вам кажется, возможно ли введение цензуры на церковное книгоиздание?

– Я думаю, что учреждение института церковной цензуры – это самый естественный путь предотвращения подобных явлений. Я знаю, как в XIX веке развивался этот институт, сколько он принес пользы. Без этого просто невозможно. Сейчас многие книги печатают «по благословению такого-то епископа», а епископ их даже не просматривал, ибо он физически не успевает все это просмотреть, и просто доверяет издателю. Надеюсь, что Церковь в ближайшее время займется этим вопросом вплотную, ибо издание некачественных, неправославных книг только вредит делу просвещения.

Просвещение – первейшая задача Церкви. Надежда на просвещение – величайшая. На многих приходах есть сейчас воскресные школы, в некоторых из них хорошо структурирована система преподавания, но об этом не знают другие! Мы мало общаемся. А надо встречаться, публиковать об этом опыте духовного просвещения статьи в газетах, собирать, изучать и перенимать опыт. И Бог благословит усердно трудящихся на ниве Его.