Блог

Епископ Серафим (в миру Алексей Дмитриевич Белоножко) родился 5 сентября 1973 года на Урале, в Свердловске. Единственный сын в семье военного инженера и медсестры. В закрытом военном городке Свердовск-45 (ныне Лесной) в районе Нижней Туры прожил с родителями до 8 класса. “Это был очень благоустроенный поселок, – вспоминает владыка Серафим, – со школами, даже музыкальными, с хорошим снабжением, но огражденный двумя полосами колючей проволоки и вспаханной полосой, и даже дети с 8-летнего возраста обязаны были иметь пропуск с фотографией”.

Затем отца перевели служить в Бобруйск. И Алеша пошел в 8 класс 27-й школы. (Примечательно, но как раз напротив этой школы, на ул. Пушкина, 208, сейчас находится архиерейский домик, в котором после ремонта будет жить епископ Бобруйский и Быховский. Постройка 1911 года передана православной церкви горисполкомом).

После 8 класса Алексей поступил в бобруйское медучилище. Собирался в мединститут, хотел быть врачом, но… Отучившись в училище 2 курса, поехал в духовную семинарию в Жировичах и поступил туда. “Когда забирал документы из медучилища, все, конечно, были очень удивлены, – вспоминает владыка. – Но это был уже 1990 год, новое время, и никакого давления и “наездов” на меня не было”.

“Когда поступать в семинарию поехал, я родителям не сказал…”

– Владыка Серафим, но разве это так просто – из медучилища уйти в семинарию?

– Я до этого где-то год ходил в церковь на улице Шмидта, отец Алексей Коноплев (сейчас секретарь Бобруйской епархии, благочинный церквей Бобруйского городского округа, настоятель Свято-Николо-Софийского храма – прим. ред.) еще учился тогда в семинарии, а настоятелем был отец Петр Прялкин.

– Как ваши родители отнеслись к вашему решению?

– С удивлением, конечно. Что-то другое они ждали, видно, но ругать – не ругали, а постепенно стали привыкать. А когда поступать в семинарию поехал, я родителям не сказал…

– Как поступают в семинарию?

– Например, пишут изложение – странный экзамен… Хотя он многое показывает: память, правописание… У меня была тема “Обращение Савла”. Еще сдают тест по пению, чтение на церковнославянском, ряд молитв и три собеседования. Третье – самое ответственное, ведь во главе приемной комиссии был митрополит. А между экзаменами все проходили послушания – какие-нибудь работы в здании семинарии, которое тогда постоянно перестраивалось… Закончился ремонт только год назад, и сейчас семинария очень красивая. Укомплектована современной мебелью, компьютерами, библиотекой… Так вот, захожу я в этот зал, где комиссия сидит. Митрополит посмотрел на меня и первое, что сказал: “Почему у тебя руки в краске?” А мы там как раз красили. Потом попросил: “Расскажи о себе”. А что человеку в 16 лет рассказывать о себе? Первое и последнее мое предложение было: “Я из Бобруйска…”. Все засмеялись, и на этом мое собеседование закончилось.

Семинарист Алексей Белоножко настолько хорошо себя показал, что ему было позволено с 1 курса перейти сразу на 3-й, сдав экзамены экстерном. А когда по окончании, в 1994-м году, на курс предложили две стипендии на продолжение учебы в Греции, одна из них досталась, конечно же, Белоножко. Он поехал на Фессалоники, где 1 год изучал греческий язык на философском факультете, затем 4 года учился на богословском факультете государственного университета им. Аристотеля.

После Греции Алексею предложили еще одну стажировку – годовую, в Германии, на богословском факультете Тюбингенского университета. Попутно изучил и немецкий язык. (К слову, владыка Серафим владеет и английским – в 2002 году он обучался в Бирмингемском университете Великобритании). Написал научную работу, которую потом защитил в Минской духовной академии. Кандидат богословия. Преподавал в семинарии, академии, институте теологии Белгосуниверситета, где сейчас является 1-м проректором.

– Это, конечно, нелегко – работать “на два фронта”. К тому же я все еще преподаю в институте теологии – три “пары” в неделю. Прощаясь в Минске с митрополитом, говорю: “Ну, я поехал домой”. “И где твой дом?” – спрашивает митрополит. Официально прописан в Минске, но главное для епископа место, конечно – место его служения.

– К родителям в Бобруйске часто заезжаете?

– Посещаю, но не часто. Потому что приезжаешь на два дня и все надо вместить… Маме моей 68 лет, папа постарше…

Здесь я живу временно на квартире. Будущий дом мой – на ул. Пушкина – сейчас капитально реконструируется по проекту архитектора Владимира Галущенко. Потому как раньше там была какая-то организация – маленькие комнатушки, даже касса своя.

“Правящего епископа полномочия очень большие.Я принял постриг еще в Жировичах”

– Как вы стали епископом? Это ваш выбор?

– В православии есть три степени священства: дьякон, священник и епископ. Высшая степень и высшая должность – епископ. Сам я ее, конечно, не мог получить, не мог к ней стремиться. Это произошло по инициативе митрополита Филарета. Кандидатура выдвигается на белорусский Синод, потом на Синод в Москве. Все решается коллегиально. Это сложная процедура.

– А правда, что кандидату необходимо выдержать многочасовую беседу с патриархом? Какой вопрос был для вас самым сложным?

– Беседа с патриархом проходит накануне, и каждый член Синода имеет право задать тебе вопросы. Когда я зашел, меня посадили во главу стола возле Святейшего патриарха, и я увидел, что он очень благосклонно и хорошо настроен. Он вообще человек высокого качества – очень обаятельный, карие глаза светятся искринкой, харизматический, как сейчас говорят. Трудно сказать, какой из вопросов был сложным… Но один запомнился: “Скажите, а сколько километров от Минска до Бобруйска?”, спросили меня с подтекстом, не сложно ли будет ездить… “150 километров”, – ответил я, и сидевшие российские епископы переглянулись, для них, у кого епархии простираются на тысячи километров, 150 км – это вообще не расстояние… Некоторых смущал мой возраст. Хотя, по уставу, с 30 лет можно назначать епископом, и некоторые митрополиты – Филарет, Кирилл – тоже стали епископами в 30 “с небольшим”. Опасения были и потому, что я назначался на должность правящего епископа, а не викарного. То есть, должен сам принимать решения и полномочия очень большие. Думали: не наломает ли дров такой молодой…

– А внутренние сомнения у вас были? Все-таки эта должность подозревает монашество, отказ от семьи…

– Я принял постриг еще в Жировичах. Конечно, тогда не думал, что стану епископом. За годы учебы в семинарии и в Греции я много размышлял… В Греции мы жили рядом со знаменитым полуостровом Афоном, где монастыри существуют с 10-11 веков. В этой атмосфере богословия как-то постепенно, само собой, все и получилось, направило меня на этот путь…

– Была ли у вас возможность отказаться от этой ноши?

– Конечно. Наши самые видные богословы – Василий Великий, Иоанн Златоуст – отказывались и бежали в пустыню, и писали потом в своих трудах, что их отказ вызван недостоинством к такому великому служению… Мы сегодня более прагматичные (улыбается) и понимаем: если не мы, то кто? Мы верим, что существует промысел Божий, и мы являемся его частью – Бог направляет нас.

– Но насколько человек свободен, или все предрешено?

– У человека самый ценный дар от Бога – дар свободы и выбора. Хотя Бог знает до конца все алгоритмы этого выбора. К слову, когда мы сегодня ехали в машине, то говорили о том, как Бог отвечает на все молитвы человека. И митрополит Антоний сказал: если мы просим себе попутного ветра, то мы не должны забывать, что этот ветер для кого-то будет встречным… Но человек все-таки свободен в выборе.

– Епископ дает обет не иметь семьи, детей, собственности… Это тяжело, с точки зрения обычного человека, не понятно… До какой же степени надо веровать!

– Может, пока молодые, мы не задумываемся над этим… С головой уходим в работу и думаем, что никогда не пожалеем о своем выборе. У епископа нет своих детей, но, как у нас говорят, на самом деле у него гораздо больше детей – сотни и тысячи.

“Приходится много времени посвящать административным делам”

– На недавней встрече президента с Синодом Белорусской православной церкви много интересных вещей было сказано. В частности, митрополит предложил создать общественно-нравственный совет. Для чего? Какую роль он призван играть?

– Я не вдумывался в эту идею, была просто высказана мысль, по примеру России… Но митрополит справедливо говорил о том, что у нас сейчас уж слишком много рекламы оккультных услуг, шарлатанства и очень много проблем нравственного плана. Может, и стоит создать такой совет, который не был бы “священной инквизицией”, а имел консультативные полномочия.

– Вы тоже выступили с инициативой…

– У нас сильная инициатива (улыбается)! Я не планировал выступать, но, как оказалось, каждому епископу предложили высказаться, и я рассказал о нашем проекте: оборудовать детскими спортивно-игровыми площадками максимальное количество приходов нашей епархии. Конечно, и в связи с Годом здоровья, объявленным в стране. Глава государства это одобрил.

– Денег не пообещал?

– Денег никто не просил, хотя современные спортивные площадки очень дорогие, их производят в России, а продают в Минске. Президент дал распоряжение: чтобы в Беларуси производили такие площадки. Он сказал: если у нас делают сложное спортивное оборудование, то почему мы не можем сделать простые площадки? Я уже получил обещание одного человека, который подарит площадку для нашей православной гимназии. Также обратился к губернатору Рязанской области Георгию Ивановичу Шпаку, чтобы он своему родному городу Осиповичи помог спортивными площадками. Посмотрим, как он отреагирует…

– Интересно, почему у вас возникла именно эта инициатива? Вы к спорту отношение имеете?

– Личного пристрастия к спорту у меня нет. Но когда я учился в Греции, Германии, я видел, что там в приходах всегда есть чем заняться молодежи – баскетбольные, волейбольные площадки. В Доме милосердия в Минске тоже есть такая площадка, и там всегда много детей, дети с восторгом туда стремятся… Слышал даже, как ребенок спрашивал: “Мы пойдем в ту церковь, где есть горки?”.

– Владыка, а как сейчас устроена ваша жизнь? Спорта в ней места нет, а чему есть?

– Никакого режима, жизнь непредсказуемая, ничего невозможно распланировать, как немцы, на год вперед… Помню, во время учебы в Германии, пригласишь немецкого студента: “Давайте вечером сходим на кофе”, а он тебе отвечает: “Я должен посмотреть в свой календарь”…

– С такой жизнью спать когда ложитесь?

– Я вообще “сова”, могу не спать долго, а утром уже всегда ждут дела…

– Владыка, те, кто вас знал в юности, помнят вас пытливым человеком, живо интересующимся духовной жизнью. Остается ли сейчас время для духовного поиска?

– Обязательно, иначе мы себя исчерпаем и ничего не сможем дать ни людям, ни себе. Но я в этой должности меньше года, поэтому приходится много времени посвящать административным делам, вещам внешним, нежели внутренним. Те же детские площадки, но это для того, чтобы наша церковь жила и была более направлена на людей, молодежь, детей, на просвещение. Это самая важная задача церкви. И от того, насколько хорошо удается внешнее, зависит и внутреннее состояние. В ушедшем году было много радостного – и православный класс открыли, и Свято-Никольский собор освятили, и столетие Свято-Георгиевского храма отметили, и новый храм, на Ульяновской, заложили, Сретенский… На подходе новый важный проект – бобруйская крепость, а точнее, собор Святого Александра Невского, который был на ее территории и который надо восстановить. Это реально, церковь небольшая. И на макете она уже стоит. Сейчас я подготовил письмо госсекретарю Союзного государства Павлу Бородину с просьбой оказать содействие, поскольку этот храм – и российский тоже. К тексту приложил копию указа Путина о праздновании 200-летия победы России в войне 1812 года. Хорошо бы включить данный объект в план мероприятий по празднованию…

“Церковь и государство имеют свои задачи, но они часто совпадают”

– Владыка, это интервью выйдет как раз накануне Прощеного воскресенья – особого дня для церкви. Но не кажется ли вам, что сейчас выработался (и церковь немало тому способствовала) некий шаблон покаяния: согрешил – сходил на исповедь – покаялся – получил отпущение. Упрощено понятие покаяния и искупления грехов.

– Да, покаяние имеет значение, только если исходит из сердца. В переводе с греческого “покаяние” – буквально “изменение ума”, мышления человека, полная его внутренняя перемена. Но люди часто не хотят признавать свои ошибки. Наоборот, склонны хорошо видеть чужие… Человек – существо духовно-телесное. То, что у него внутри, как правило, то и снаружи.

– По вашему внутреннему ощущению, добра в мире становится больше или меньше? Не секрет, что у многих людей имеют место апокалипсические настроения, вспомним хотя бы “пензенских затворцев”, ожидающих “конца света”…

– Если сравнить, сколько сегодня совершается преступлений и сколько их было, к примеру, в 1913 году, с которым мы все любим сравнивать, сколько тогда и сейчас было искусственных прерываний беременностей (сегодня и Беларусь, и Россия – на первых местах), сколько было разводов… Вывод напрашивается сам собой. Но я – человек с позитивным взглядом на жизнь, и окружен больше людьми хорошими. И мне кажется, что добрых, отзывчивых людей у нас больше, чем плохих.

– А природа человеческая меняется к лучшему?

– Каждый из нас рождается склонным к добру и любви. Всякий человек хочет любви и заботы и сам готов дать эти чувства другим людям. И каждый рождается с верой в Бога. Есть небольшой процент категоричных, непрошибаемых атеистов, но абсолютное большинство людей, по моему мнению, имеет в душе эти врожденные зерна веры и любви.

– Невооруженным взглядом видно, что в последнее время происходит слияние, сращение государства и церкви. Вот и президент недавно назвал православие главной идеологией белорусского государства. Что вы об этом думаете?

– У нас церковь, как во многих европейских странах, отделена от государства, и это хорошо. Но в Польше, США, Германии и других странах официально государство, например, платит за содержание службы капелланов – как католических, так и православных священников в армии. Почему бы такому сотрудничеству не быть и у нас? Церковь и государство имеют свои задачи, но они часто совпадают, например, как в случае сохранения культурного наследия Бобруйской крепости… Вот так я понимаю модель наших отношений. Церковь также важна для государства: чем активнее она будет работать, тем меньше будет негативных явлений в обществе.

– По-вашему, существует ли опасность мусульманской экспансии в Беларусь? На примере таких европейских стран, как Франция, Германия, мы это уже видим.

– Вы о так называемом “исламском факторе”? Мусульмане в Беларуси немногочисленны, в основном это татары, которые издавна живут у нас и никогда не проявляли никакого экстремизма.

– Недавно был осужден заместитель главного редактора газеты “Згода” на 3 года строгого режима – за публикацию вслед за многими европейскими изданиями карикатур на пророка Мухаммеда. В защиту выступил даже муфтий Беларуси… Почему бы православной церкви не сделать то же?

– Наш митрополит всегда ходатайствует перед государственными органами и даже президентом, когда видит, что действительно необходимо более мягкое наказание…

“Все мы Богом защищены”

– У вас есть любимые учителя среди богословов? К кому вы до сих пор обращаетесь с упоением…

– Одного такого, без кого, как говорят, не ложусь спать, нет, наверное. Есть такие, кому можно было бы сказать “спасибо” – известный литургист, историк церкви отец Александр Шмеман, отец Иоанн Минендорф [Видимо, ошибка в тексте, очевидно, что в паре со о. А. Шмеманом может идти только о. Иоанн Мейендорф, а не Минендорф], митрополит Антоний Блюм…

– А из светских?

– В свое время нравились произведения Алексея Толстого. Люблю рассказы Чехова и Гоголь очень нравится.

– Вы знаете много иностранных языков, а белорусский?

– Надо сказать правду, мы им не пользуемся. Но он имеет право на существование. Четыре евангелия переведены на белорусский язык. А это очень сложный процесс, работают целые комиссии. Например, как перевести слова апостола Павла из Нового Завета, которые читаются на венчании: “жена да боится своего мужа”? В греческом оригинале, действительно, слово “боится” с корнем “страх”. Но каждое слово имеет множество смысловых оттенков, в данном случае есть оттенок уважения. В современном немецком переводе стоит так: жена уважает, чтит своего мужа. В Минске есть Петропавловский собор, где по субботам проводят и службу, и таинства на белорусском языке, по желанию людей.

– Владыка, некоторые люди сталкиваются с различными проявлениями темных сил, например, с полтергейстом. Вы с подобным встречались в своей жизни, от чего это зависит?

– Лично я не сталкивался, но мои знакомые – да. Есть такой старец Паисий, умерший в 1994 году, он говорил в таких случаях: не давайте права дьяволу. Люди сами чаще всего своим поведением позволяют злу на них воздействовать. Между тем, все мы Богом защищены от всего темного, и оно в сравнении с Богом – ничто. Если мы понимаем, верим в это, никто на нас не повлияет.

Из статьи “Ангел церкви” в студенческом журнале Минских духовных академии и семинарии “Ступени”:

“Ангел церкви – так, по мнению некоторых толкователей Апокалипсиса, апостол и евангелист Иоанн Богослов именует епископа Церкви Христовой…”.

Из статьи “Ангел церкви” в студенческом журнале Минских духовных академии и семинарии “Ступени”:

“Следует сказать, что молодой и энергичный преподаватель был (да и сейчас остается) очень интересной личностью, но для многих оставался загадкой… Что ожидал и вынашивал в своем сердце будущий владыка Серафим, стало ясно, когда 10 сентября 2003 года в Свято-Успенском соборе Жировичского монастыря Митрополитом Минским и Слуцким Филаретом, Патриаршим Экзархом всея Беларуси неожиданно для всех любимый многими преподаватель Алексей Дмитриевич Белоножко был пострижен в мантию с именем Серафим в честь преподобного Серафима Саровского… После пострига Митрополит Филарет сказал: “Брат Серафим! Давно хотел ты принять монашеский постриг, и вот твоя заветная мечта сбылась”.

Кстати…

Епископ Бобруйский и Быховский Серафим – 12-й белорусский архиерей и первый выпускник Минской духовной семинарии, принявший архипастырский жезл.

НАША АНКЕТА

Кто вы по знаку Зодиака?

– Да, людей очень волнуют звезды, всем хочется знать свое будущее. У меня есть друг, отец Александр Шимбалев, он преподает астрономию в Белорусском государственном педагогическом университете. Я ему очень доверяю в этих вопросах. Он говорит, что все астропрогнозы, что публикуются в газетах, абсолютно не имеют никакого значения, никакого влияния на жизнь человека. Нужно больше доверять Богу.

Чем любите заниматься в свободное время?

– Встречаюсь с друзьями – в Бобруйске, Минске, Жировичах.

Ваш любимый цвет?

– Смотря, для чего это цвет. Например, я хочу, чтобы в архиерейском домике, где сейчас ремонт, гостиная была зеленой, цвета природы.

Ваше любимое блюдо?

– Любое, если оно приготовлено и предложено с любовью. Бывает, готовлю сам, но я сейчас весь окружен поварами: и водитель – бывший повар, и секретарь (отец Алексей)…

(“Я в армии тоже поваром был”, – слышится голос отца Дмитрия и дружный смех).

Ну а из любимых блюд назовем, например, пельмени.

Что предпочитаете выпить?

– Чай с лимоном. Но слово “выпить” предполагает, наверное, другой ответ. Скажем, – любой напиток, если он качественный.

Ваше любимое животное?

– Разные, но дома в Минске у меня живет попугай. Правда, не знаю, сколько еще смогу с ним быть, ведь ему надо, чтобы кто-то с ним все время был рядом, а я часто уезжаю. Он говорит много, иногда такое “выдаст”… Например, когда я ухожу, он всегда говорит “пока”, никогда не пропустит!

Какую музыку любите?

– Мне нравится народная – и белорусская, и народов Европы в современной обработке.

Фильмы, которые вам запомнились?

– Все последние фильмы Никиты Михалкова я с интересом смотрел. Нравятся фильмы Эльдара Рязанова.

Ваша любимая книга?

– Особая книга – это Библия, которая может читаться всю жизнь и каждый раз по-новому…

Место, где вам хотелось бы побывать?

– Их много. Хотелось бы вернуться, например, на остров Кипр, где у меня много друзей, однокурсников, где я был уже раза четыре в молодежном лагере еще студентом…

Наталья СЫСОЙ.

Фото Дмитрия МЯКИНА

Вечерний Бобруйск

via Белорусские христианские новости

Царква