Карэн Агамиров: У нас в гостях настоятель Храма святых Космы и Дамиана в Столешниковом переулке города Москвы, президент Российского Библейского общества отец Александр Борисов.
Вопросы ему задают журналисты Эдуардо Гедеш, португальская газета “Де Нотисиас”, и Мария Свешникова, интернет-издание “Страна.ру”.
Как обычно, вначале краткая биография нашего гостя. Борисов Александр Ильич родился в Москве в 1939 году. Его путь в храм Божий был несколько необычен. Он получил вначале светское образование, окончил биологический факультет педагогического института. Работал в Институте общей генетики Академии наук СССР и в Институте биологии развития Академии наук СССР. Научная специальность – генетика. Кандидат биологических наук. В 1972 году Борисов оставил научную работу и поступил в четвертый класс Московской духовной семинарии. По окончании, в 1973 году, был рукоположен в сан дьякона. Затем был направлен на служение в церковь Знамения Божьей матери, около метро “Речной вокзал”. В 1989 году рукоположен в сан священника. А в 1991 году указом Патриарха Алексия Второго был назначен настоятелем вновь открывшегося Храма святых Космы и Дамиана в Столешниковом переулке города Москвы, где и продолжает служение по настоящее время. Александр Борисов перевел несколько книг с английского языка религиозного содержания, среди них – Раймон Муди “Жизнь после смерти” (1976 год), Джон Пауэл “Как устоять в любви. Почему я боюсь любить” (1980 год). Борисов – автор брошюры “Начало пути христианина” и двух сборников проповедей “Любишь ли ты Меня?”, “Добро и зло в нашей жизни”. Он женат, имеет двоих дочерей. Труды Александра Борисова были отмечены благочинным отцом Олегом Клемышовым, когда он передал юбиляру поздравления от святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия Второго и вручил ему медаль Святого благоверного князя Даниила Московского, которой Патриарх наградил отца Александра. Активная проповедь Евангелия, установка на открытое христианство, четкая гражданская позиция сделали фигуру отца Александра Борисова достаточно заметной в московских светских и религиозных кругах.
Отец Александр, есть ли неточности, дополнения к биографии вашей?
Отец Александр Борисов: Дополнения могут быть, но думаю, что на них не стоит сейчас останавливаться.
Карэн Агамиров: Ну, в процессе разговора мы, наверное, выйдем на какие-то дополнения. Давайте начнем наш разговор. Пасха – 1 мая.
Отец Александр Борисов: Пасха и Рождество – два самых наших главных и замечательных праздника. И как всегда, когда мы задумываемся о главном их назначении и содержании, стоит обратиться к тексту богослужебному, который называется церковным словом “тропарь”, и в нем мы всегда находим ответ, что мы празднуем, что произошло. Я думаю, что тропарь Пасхи известен всем: Христос воскресе из мертвых, смертью смерть поправ и сущим во гробех живот даровав (даровал жизнь тем, кто уже умер). И здесь действительно наша главная радость, что мы не просто веруем в жизнь души, человеческой личности после физической смерти его тела, а мы веруем в то, что за этим последует воскресение мертвых и жизнь будущего века. И вот Иисус первым преодолевает эту грань, отделяющую век нынешний от века будущего, и эта будущая жизнь начинается уже в нем. И он нас призывает в эту жизнь, которая начинается для каждого из нас уже здесь, в этой жизни.
И самое поразительное – это то, что для этой потрясающей новой космической жизни, какого-то совершенно другого поворота существования мы нужны Творцу мира. Христианство – это религия Бога человечества. Бог заключает с нами, людьми, договор, союз, что называется старинным словом “завет”. Заключает сначала с одним народом – “Ветхий завет” – для спасения народа человеческого из египетского рабства (Пасха ветхозаветная). И затем через несколько веков заключает этот союз – “Завет новый” – со всеми людьми на Тайной вечере, за несколько часов перед своими крестными страданиями и смертью. И в этом завете Господь нам прощает свои жертвы, то, что мы сделали неправедного в этой жизни, то дурное, что мы сделали с даром жизни, который дан каждому человеку, каждому живому существу.
И именно в лице человека природа встречается с Богом, она понимает Творца, природа дает ответ Творцу – либо да, либо нет: либо идет именно по пути, который открывает ей Господь, либо сопротивляется Богу, ищет какие-то свои пути. Вот эта борьба, это прорастание человечества в природе, в создании, в космосе божественной правды и света – в этом суть христианства. И начинается оно именно с воскресения Сына Божьего. Вот это удивительная личность, радикально отличающаяся от всех человеческих личностей, от всех основателей религии именно тем, что Церковь формулирует как полноту человечества и полноту божества. При этом в жизнь Иисус приходит так же незаметно, как Бог присутствует в нашей жизни в целом. Нам кажется, что природа существует сама по себе, что Бог – это какая-то идея, может быть, очень красивая, но ее нигде не видно, если смотреть поверхностно. И вот так пришел Господь Иисус – пришел как мы. Как скажет потом, много веков спустя замечательный поэт:
“Он отказался без противоборства,
Как от вещей, полученных взаймы,
От силы и от чудотворства
И стал как смертные, как мы”.
И вот став таким же смертным, пройдя весь наш человеческий путь, Создатель мира как бы берет ответственность на себя за ту свободу, которую он дает человеку. Он не просто нас с этой свободой пускает в мир: вот вы получили дар, и что вы с ним сделали – теперь за это все вы получаете тот ад, который создаете. Он приходит в этот наш человеческий ад, уже здесь, на земле нам устроенный, и побеждает эту смерть, это зло человеческое. Не тем, что он распинает своих палачей, не тем, что в ответ на их возгласы: “Сойди с креста – и мы сейчас в тебя уверуем” (если бы это произошло, это был бы просто ужас, умертвивший их тут же), а он побеждает это зло воскресением, прощая своих палачей, молясь за них и нам прокладывая этот путь.
Господь дарует нам удивительный знак – знак креста. Знак, который популярен даже среди людей, которые, быть может, с трудом объяснят, почему они надели на себя этот знак, но это – знак нового принципа жизни, принципа самопожертвования. Через самопожертвование происходит победа над злом. Вот этот принцип входит в жизнь, входит почти незаметно. Он существует как нечто слабое, как такое маленькое растение. Тем не менее, христианство меняет историю мира, создается новая цивилизация, которая вроде бы бессильна перед лицом стихии мира сего, человеческим злом, человеческими амбициями, властолюбием, всем – и тем не менее, оно оказывается неуничтожимым. И пример нашей страны тому, быть может, лучшая иллюстрация. И даже сейчас, когда христианство вновь оживает в нашей стране, в душах наших людей, когда есть множество проблем, связанных с его становлением, тем не менее, мы видим, что самое светлое, самое замечательное мы черпаем именно из него.
Эдуардо Гедеш: Отец Александр, я несколько раз был у вас в храме во время праздников, и то, что впечатляет сразу иностранца, – это то, что во время Пасхальной литургии народ просто не помещается. Очень много людей. И мой вопрос такой: это отражает какое-то духовное возрождение России? Отражается ли это в жизни людей или для некоторых это в основном праздник только в стенах церкви?
Отец Александр Борисов: Я думаю, что человек, для которого духовные вопросы безразличны, едва ли придет в такое место, в котором, как вы сами сказали, просто трудно находиться из-за большого числа людей. Значит, за этим стоит какое-то очень важное желание быть рядом с этим источником жизни, рядом с этим праздником, соприкоснуться с ним, чтобы получить какой-то очень важный импульс для себя, нести его в свою жизнь, жить с этим импульсом. Потому что, действительно, вера в воскресение Христа дает человеку самое главное основание – для чего мы живем. Потому что если человек знает, для чего, то, как говорил Гегель, возможно любое “как”. Тогда можно переносить трудности, беды, страдание, непонимание, потому что вот перед нами триумф того, кто, казалось бы, был совершенно уничтожен и стерт. Тем не менее, через три дня эта победа начинается, и она продолжается, пока стоит мир.
Мария Свешникова: Вы начали свой рассказ о воскресении Христовом, о Пасхе с того, что прочли тропарь. Вы прочли тропарь на церковно-славянском языке, и я думаю, что если мы сейчас выйдем на улицу и спросим у людей, они все скажут, что они слышали его. Но сказать, что точно означают эти слова, боюсь, мало кто сможет. Я знаю людей, которые приходят в церковь с книжками, которые написаны по-английски, и они понимают этот текст лучше, чем тот, который говорится в храме. Может быть, хотя бы такие знаменательные службы нужно перевести на тот язык, который понятен большинству людей?
Отец Александр Борисов: Я думаю, что вопрос перевода действительно сейчас очень важен, и отчасти он уже, в общем-то, как-то начинает решаться. Во всяком случае, нередко мы уже видим, что читают апостольские чтения, литургии на русском языке, и это правильно. Кто-то читает на церковно-славянском, потом по-русски. Но думаю, что какие-то основополагающие тексты вполне могут звучать на церковно-славянском языке, поскольку они короткие, и если человек заинтересуется, он легко может получить разъяснения значения. Так же как, скажем, “Отче наш” – ведь мы же не скажем: “Прочти молитву “Отец наш”. “Отче наш” – это всем понятно. Между прочим, многие библейские и церковные выражения вошли в нашу жизнь именно на церковно-славянском языке. Когда мы говорим – заповедь “Не убий”, – мы говорим “не убий”, говорим по-церковнославянски. И примеров таких очень много, что говорит о том, что это прочно вошло в нашу культуру, в нашу лексику еще до перевода Библии на русский язык, который закончился в 1876 году.
Карэн Агамиров: Отец Александр, трудно вам сегодня вести проповедь, общаться с прихожанами? Сегодня по сравнению с тем, что было два года, три года назад, пять лет назад, десять лет назад, – в чем особенность сегодняшнего общения с людьми?
Отец Александр Борисов: Я бы не сказал, что какая-то особенная разница есть между тем, что сейчас происходит, и что было в 1995 году. Сейчас, может быть, даже легче, потому что уже храм отреставрирован, всякие такие заботы реставрационные уже отходят на второй план (пока во всяком случае) и больше можно уделять внимания уже созданию общины. Святейший Патриарх Алексий всегда подчеркивает, что нам важно не только создавать храмы и крыши их, а важно создавать внутренний храм каждого человека. Так что за 10 лет изменений каких-то существенных нет, конечно.
Но надо сказать, что по-прежнему приходят все-таки люди, когда что-то случается в их жизни, какая-то трагедия, болезнь, тогда люди обращаются. Реже люди обращаются, скажем, от поиска смысла жизни, от полноты бытия, от какой-то радости. Как говорится, пока гром не грянет, мужик не перекрестится. Но Церковь и Христос радуются каждому человеку, и у каждого человека свои пути. Так что все это, я думаю, замечательно – приход каждого человека. Конечно, всегда есть спектр в смысле посещаемости храма. Одни люди приходят, может быть, раза два в год, другие люди приходят каждую неделю, несколько раз в неделю, и между ними все эти частоты. Но, тем не менее, думаю, что церковь начинает занимать все большее и большее место в нашей жизни.
Я как раз недавно размышлял об этой проблеме – вводить или не вводить закон Божий в школе. Ну, я так упрощенно говорю; понятно, что этот предмет можно назвать по-разному – история Православной церкви или история религии и прочее, но думаю, что это важно все равно. Для становящегося человека важно знать какие-то исторические парадигмы, какие-то события, которые являются основополагающими для нашей цивилизации. И этому очень простой есть пример. Скажем, то, что испокон веков еврейские мальчики начинали образование с изучения Торы, Пятикнижия, – мы видим хорошие результаты, потому что они для своей будущей жизни имели всегда очень хорошие примеры: Авраам – его твердая вера; вот сын его Исаак, который чуть было ни стал жертвой послушания своего отца, Бог спасает его; вот Исаак, который, с одной стороны, человек ловкий и хитрый, но Бога все-таки боится и ищет путей Божьих, для него благословение Божье очень ценно, и прочие события Торы, Пятикнижия. Поэтому я думаю, что для каждого поколения важно знать какие-то основополагающие элементы истории. А это история, конечно, духовная, религиозная. Другое дело – как это преподавать, кто это будет делать. И здесь, я думаю, можно опираться во многом на опыт прошлого, когда, скажем, в дореволюционной России закон Божий был предметом необязательным для людей других исповеданий, но они могли ходить на уроки закона Божьего. И многие так делали, действительно, и этот порыв становился определяющим для их будущей жизни.
Эдуардо Гедеш: Отец Александр, несколько дней назад президент Путин выступил со своей речью перед Федеральным Собранием, и в конце он подчеркнул, что в России не хватает ценностей, моральных ценностей. Я не знаю, о чем конкретно он думал, но, может быть, он имел в виду тоже миссию Церкви. Как вы думаете, может ли Церковь сегодня что-то делать, чтобы общество было более справедливым, более моральным?
Отец Александр Борисов: Спасибо за ваш очень важный вопрос. Я думаю, что президент коснулся очень важной темы, потому что в самом деле проблема нашего общества – это внутренние проблемы каждого человека. Это не столько проблемы того, какой у нас президент, какой у нас парламент, а какие мы сами. Потому что в обществе, которое моральные ценности ставит на второе, третье, десятое место, никакие законы, самые хорошие, работать не будут. Когда люди не имеют какого-то внутреннего уважения к личности человека, к человеческой жизни, к праву человека, к представлению о том, что у каждой личности есть свои границы, которые нельзя переступать, и так далее, чувства ответственности: Есть такая книжка “Духовность как ответственность” – хороший очень заголовок. Думаю, что проблемы наши действительно в этом.
И здесь мы получили очень тяжелое наследие. Потому что когда мы говорим о том, что в советское время люди были лучше, они были более нравственные и так далее, то мы забываем о том, что эта нравственность 30-х, 40-х, 50-х годов – это была инерция предшествующего религиозного все-таки периода жизни России. Были еще живы бабушки, получавшие образование в гимназиях, читавшие Евангелие, вообще принявшие эстафету российской интеллигенции XIX – начала XX века, которая, в сущности, сформировалась на христианских понятиях, на нашей литературе XIX века, замечательной русской литературе, которая насквозь христианская. Особенно мощна она тем, что христианство там не декларирует лобовым образом, а подспудно, именно христианская основа. Слова Белинского о том, что мы все вышли из “Шинели” Гоголя, то есть из сочувствия, сострадания к маленькому человеку, – это самая христианская, быть может, парадигма XIX века.
А сейчас мы имеем инерцию именно советского периода, когда на первое место ставилось материальное благополучие, стремление к нему. Там многими способами стремления к этому в советском обществе ограничивались, сейчас они открылись – и свобода используется не в духовном плане, для которого она тоже открылась, а в плане, главным образом, чисто материальном. Деньги и секс становятся главными ценностями, главными вожделенным целями. И это очень печально, потому что с этим унижением друг друга сталкиваешься все время, каждый день, когда богатый человек ставит свой джип так, что трамвай с людьми не может проехать, и вереница трамваев ждет в очереди, когда этот человек попьет кофе, выйдет, сядет в свой джип и уедет.
Это какая-то квинтэссенция нашего общества, понимаете. Милиция, которая обирает приезжих, останавливает, отнимает у них деньги, просто потому что им дешевле откупиться. Меня недавно армянин остановил, приличный человек, и он понял, видимо, по внешнему виду, что я мог его понять, и говорит: “Вы знаете, у меня сейчас милиция отняла все деньги, и мне хотя бы добраться до своих друзей. Я армянин, мы на рынке делаем шашлыки. Ничего особенного”. Он попросил 46 рублей, чтобы доехать на метро. Я дал ему, конечно. Вот общество, в котором не найдешь концов.
Мария Свешникова: Еще один вопрос, касающийся современной ситуации, как мне кажется, довольно актуальный. Довольно быстро после Пасхи, на Красную горку, разрешено венчаться. И сегодня что только не услышишь по этому поводу. Я слышала, например: “Чтобы не просто так жить, мы повенчаемся, а уже когда совсем решим, то пойдем в ЗАГС и распишемся”. Однако у нас сегодня такое разнообразие конфессий, и в брак вступают люди разных религиозных убеждений. Мне известно точно, что можно венчаться в православном храме католикам и православным. Разрешены ли браки между православными и протестантами, православными и мусульманами, буддистами?
Отец Александр Борисов: Согласно “Настольной книге священнослужителя”, изданной еще в 1913 году, последнее ее издание, этому вопросу там посвящен большой раздел, – и там разъясняется, что для многих случаев в таких браках даже не требуется специальное разрешение архиерея, правящего епископа. То есть мы видим, что в России начала XX века браки между христианами разных исповеданий разрешались довольно часто. Но при этом бралась подписка от лица неправославного, что оно не будет препятствовать воспитанию детей в православии. По-видимому, многие этого не знают священнослужители сейчас, и поэтому препятствуют таким бракам, отсылая их к епископу. Может быть, и правильно, чтобы, если человек не знает, пусть лучше он ответственность передаст правящему архиерею. Но я должен еще сказать, что у нас все-таки венчание совершается в отношении супругов, которые зарегистрированы в ЗАГСе, то есть которые являются супругами с точки зрения юридической. Просто так два человека полюбили друг друга и пришли венчаться – так не бывает. Потому что мы не можем проверить, этот человек был женат, не был женат, может быть, он сейчас женат и так далее. Чтобы этих коллизий не существовало, в нашей Церкви такое правило, что мы венчаем людей, которые уже состоят в зарегистрированном браке. То, что сейчас называют гражданским браком (смешное очень название), когда говорят, что “мы живем в одним человеком в гражданском браке”, имеется в виду то, что юридически называется простым сожительством. Потому что гражданский брак – это брак, который заключен в государственном органе – ЗАГСе (Запись актов гражданского состояния). И вот здесь, конечно, мы встречаемся с такими трудностями, когда люди, которые фактически живут в браке (так тоже это называется), которые даже имеют детей, они хотят обвенчаться прежде, чем зарегистрироваться. Они как бы понимают, что какое-то благословение высшего начала им нужно, а связать себя юридическими узами они еще не готовы. Мы, конечно, таким людям отказываем, полагая, что им не нужно торопиться, нужно принять твердое решение, тогда и спрашивать благословения церкви. Потому что понятно, что таинство не работает автоматически, оно работает тогда, когда люди к этому стремятся, и тогда действительно помогает им сохранить тот путь, который они начали по общему согласию. Мне кажется, что людям неверующим вообще как-то безумно трудно жить друг с другом. Верующим трудно, а для уж совсем неверующих, по-моему, даже это некоторое чудо, потому что нет той высшей ценности, с которой они бы могли соотносить свои недостатки, свои трудности. Что такое брак? Это когда два грешника начинают совместную жизнь. Понятно, что у каждого свои недостатки, пороки и так далее, и здесь требуется огромное искусство, огромная помощь Божия, чтобы, несмотря на это, продолжить совместное существование. А главное, конечно (это в продолжение наших предыдущих вопросов), что здесь тоже разрушающую такую роль играет отсутствие уважения к человеческой жизни, к человеческой личности. И люди, которые вступают в брак, через какое-то время (как правило, 7-8 лет, и 20-25 лет – следующий кризис) расторгают брак, потому что встретили другого человека, он или она его любит и так далее, а здесь нет любви – значит, не надо жить. И люди забывают о том, что при этом страдает следующее поколение, страдают прежде всего дети. Эти травмы, которые наносятся разводом, они потом все возвращаются в виде трудных судеб, в виде трудных характеров, депрессий, заболеваний и так далее. Вообще, мы должны понимать, что мы передаем следующему поколению не только наши гены, мы передаем наши нравственные установки, мы передаем те детские травмы, которые мы наносим им, и потом они через свой характер это передают следующим и следующим. И думаю, что самые актуальные проблемы для нашей жизни сегодня – это уважение к человеческой личности, бережное отношение. Когда проводится конференция “Священный дар жизни” – это замечательное название, но важно, чтобы оно не только так декларативно звучало, как красивая фраза, а чтобы действительно мы задумались, что это наша проблема – есть ли у нас уважение к жизни, начиная от травки, которая растет на газоне под окном, и кончая нашими детьми, которых мы можем калечить своими замечаниями, приставаниями, какой-то несдержанностью, капризами и так далее.
Карэн Агамиров: Вы сами как чувствуете, власть предержащие сегодня имеют уважение к человеческой жизни, к жизни обычных людей?
Отец Александр Борисов: Трудно сказать. Во всяком случае, есть многие действия, которые дают основания в этом сомневаться. Недавняя так называемая монетизация льгот в этом отношении как-то очень сильно подрывает доверие к власти. Но я думаю, что дело ведь не в отдельных личностях, а дело в духовном состоянии страны в целом. Нам предстоит трудная работа, которая потребует, может быть, не одного поколения. Мы должны понимать, что в 30-е, 40-е, 50-е годы были уничтожены миллионы людей, причем людей лучших, то есть тех, кто немножко поднимался над средним уровнем. Именно они, не только партийная верхушка, а крестьянство, рабочие, интеллигенция, духовенство – именно они отсылались в эти сталинские лагеря, там расстреливались и так далее. И вот восстановить все это будет безумно трудно.
Карэн Агамиров: Вы знаете, я еще спросил, потому что они как раз, власть предержащие, идут на Пасху в храм, стоят со свечками. Раньше нельзя было ходить, теперь все ходят. И их подчиненные ходят, это стало даже в какой-то мере данью определенной моде. Как вы к этому относитесь? Показ по телевидению, как все известные фигуры стоят в храме – каждый год это происходит, и люди будут смотреть, наблюдать это по телевидению, обычные люди:
Отец Александр Борисов: Я отношусь к этому очень хорошо. Потому что я искренне надеюсь, что всегда может что-то запасть в сердце человека, когда он пришел в храм, какое-то одно слово. Есть замечательная притча у Христа, что Царство небесное подобно сеятелю, который вышел сеять семя свое, и одно упало на дорогу – налетели птицы, поклевали, другое – на твердую, каменистую почву – быстро проросло, но потом завяло, третье – где сорняки были – взошли сорняки и подавили, а четвертое – на добрую почву – и принесло плод во сто крат. Так что это то же самое – сердца людей. Кто-то, глядишь, что-то и поймет, что-то его зацепит. Во всяком случае, он будет понимать, что вот здесь средоточие человеческой жизни, нашей истории, нашей цивилизации. Это то, что сформировало нашу замечательную культуру, наших замечательных людей, лучших представителей российской истории и культуры. Так что я думаю, что в этом нет ничего плохого.
А говорить: вот они там стоят, а сами то-то и то-то делают: А кто из нас не делает того, что входит в противоречие с нашими лучшими сторонами нашей натуры? Человек – натура противоречивая, и почему мы должны отказывать в этой противоречивости власть предержащим? Они тоже люди.
Карэн Агамиров: Но они-то как раз наделены полномочиями, от которых зависит наша жизнь, жизнь простых людей.
Отец Александр Борисов: Вы знаете, их полномочия тоже ограничены. Все-таки есть определенная какая-то атмосфера, которая создается нами всеми, и перекладывать свои собственные проблемы, свое собственное отсутствие уважения, отсутствие инициативы, отсутствие интереса к духовному, к представлению о человеке, о том, как мы должны жить и для чего мы живем, на то, что у нас президент плохой или парламент плохой, – я думаю, это очень детская реакция. Все-таки этот рубеж проходит через сердце каждого человека, мы все создаем атмосферу нашей жизни. Нам необходима критическая масса порядочных людей, людей, любящих добро, любящих жизнь, имеющих к ней уважение. Если это будет достигнуто, то будет меняться и парламент, и президент, и так далее.
Карэн Агамиров: А через непротивление знаменитое может быть это достигнуто?
Отец Александр Борисов: Что значит – непротивление?
Карэн Агамиров: Терпимость, христианские заповеди.
Отец Александр Борисов: Очень часто такие слова понимаются в карикатурном варианте: где-то там в углу сидит, весь скукожился – вот вам непротивленец. Нет, мы про Христа никак не можем сказать, что он непротивленец. Он очень резко обличал и религиозные авторитеты, и светские власти. “Пойдите скажите этой лисице:”, – говорит он про царя Ирода. С Пилатом он говорит уважительно, но без всякого заискивания. Он говорит: “Больше вины на том, кто отдал меня в твои руки, а не на тебе”. Я думаю, что терпимость и кротость – это кротость перед Богом, перед его высшей властью и понимание того, что судьбу страны и народа определяет все-таки сам народ. Конечно, роль личности огромна, но я думаю, что не было бы и Сталина, и Гитлера, если бы народ не искал такой твердой руки и не поддержал бы сразу – вот она, наконец-то, появилась. Поэтому нам и сейчас нужно так относиться к этому – терпимо, понимать, что дело нашего духовного роста и процветания – это дело всей страны, а не только президента (мы его избрали – давай теперь отдувайся за всех).
Эдуардо Гедеш: Отец Александр, наверное, я, как католик, обязан задать вам этот вопрос, касающийся отношений между церквями. Недавно был избран новый Римский Папа, и меня даже удивила положительная реакция, по крайней мере, со стороны Отдела внешних церковных связей. Как вы оцениваете сейчас отношения между Католической и Православной церковью на официальном уровне и на уровне народа?
Отец Александр Борисов: Вы знаете, это вопрос не совсем ко мне, потому что я совсем не представляю официальный уровень Церкви и не могу говорить за весь народ. Но как священник Русской Православной церкви я думаю, что наше будущее, будущее христиан все-таки в диалоге со взаимным уважением, не в противостоянии. Потому что перед угрозой наступления такого секулярного либерального мира, либеральной культуры, перед угрозой терроризма, который себя именует исламским (хотя на самом деле понятно, что ислам – это, может быть, вывеска, а там ничего религиозного вообще нет, просто обычная человеческая зависть и агрессия), мне кажется, христианство должно все-таки себя являть как единые церкви, как церкви-сестры. Понятно, что есть исторические и культурные различия, трудности, может быть, какие-то существенные, значительные, но часто эти трудности преувеличиваются.
Но понятно также и то, что наша страна в целом вышла все-таки из такого коммунистического менталитета, когда мы представлялись первой страной, победившей социализм: мы самые лучшие, мы самые сильные, мы окружены врагами, наши проблемы из-за наших врагов. Образ врага всегда стимулирует людей к объединению против кого-то, но, как говорилось в тех же советских изданиях в прошлое время, что все это нацелено на то, чтобы отвлечь внимание трудящихся от их насущных задач. Так что я думаю, что нам надо искать не образ внешнего врага, а искать правды, света – и тогда будут лучше видны взаимоотношения с западной частью христианства.
Карэн Агамиров: В России чудо произойдет все-таки, как вы чувствуете, когда-нибудь? Я имею в виду более-менее нормальную жизнь – это чудо, наверное, будет?
Отец Александр Борисов: Да, но думаю, что действительно мысль о том, что понадобится еще несколько поколений, наверное, правильна. Потому что пока все-таки в народе осознание важности духовного перерождения каждого человека невысоко. Даже люди, которые относятся к церкви положительно, приходят в церковь иногда, сейчас, к концу поста, очень много приходило людей, которые год не были в церкви, два, три, десять, иногда впервые в жизни приходят (заметна такая часть), – даже эти люди, пришедшие в церковь, большинство из них не читали Евангелия или читали две-три страницы. Им трудно читать не потому, что оно на церковно-славянском языке, сейчас полно изданий на русском всех форматов, переплетов, сейчас это не проблема. Трудно потому, что это другой менталитет, им трудно перейти этот рубеж светского мировоззрения, от такого материалистического видения вокруг себя и материалистической проблематики своей собственной жизни перейти к духовной значимости жизни их собственной, людей вокруг, вообще мира, целей жизни и так далее, сочетать в себе, соединить вот эту нашу материальную воплощенность и ту нашу духовную часть, которая в каждом из нас есть, образ и подобие.
И трудно понять, что Евангелие – эта маленькая книга есть центральная книга нашей цивилизации, книга, о которой еще Пушкин сказал: “Есть книга, в коей каждое слово прочитано многократно, истолковано, применено к самым различным обстоятельствам нашей жизни, объяснено. И, тем не менее, когда начинаешь ее читать, неизъяснимый мир сходит на душу. Эта книга – Евангелие”. Слова Пушкина – для него Евангелие было книгой, многократно прочитанной. А для наших людей, которые полагают, что они принадлежат к российской культуре, Евангелие пока еще “терра инкогнито” (земля неизвестная).
Карэн Агамиров: Да и вообще, наверное, азы религиозного просвещения еще многие люди не постигли. Например, ведь идут на Пасху на кладбище.
Отец Александр Борисов: Вы знаете, это наследие советского времени, потому что, во-первых, Радуница на несколько дней позже, через 9 дней. Потом в советское время, помню, в 70-е годы, в 80-е особенно, этот возникший на наших глазах процесс, традиция, она поддерживалась властями. Потому что понятно было, что люди хотят что-то такое сделать духовное. В церковь не пойдешь – как-то и опасно, и церквей мало (46 – в Москве, а в других местах вообще за сотни километров), но что-то такое надо сделать, не связанное с этим миром, что-то иное, отличающееся от этого мира. Что отличается? Кладбище, конечно. Какое-то все-таки обращение к вечности, воскресение мертвых и так далее. И со всем этим люди ехали на кладбище, брали с собой горячительные напитки и так далее. Я помню, в Москве снимались автобусы с маршрутов, и с утра пораньше уже едут от Речного вокзала на одно кладбище, другое, – целое событие. И для людей было, действительно, какое-то напоминание о том, что наша жизнь не связана только с этим миром, а что-то такое есть еще. Вот что-то есть – и оно целиком воплощалось вот в это самое шествие на кладбище.
Сейчас Церковь постоянно разъясняет, что, нет, братья и сестры, надо не в Пасху, в Пасху надо жизнь праздновать, а к нашим усопшим надо приходить на вторник Фоминой недели.
Карэн Агамиров: И не отвлекать души усопших. Они с Богом хотят быть, говорят, в этот день, а вы приходите:
Отец Александр Борисов: Нет, я думаю, что с душами усопших от этого ничего плохого не будет, но вот нам самим надо все-таки на своей душе сконцентрироваться, что это для нас произошло, что это наш праздник, а не только покойников. А потом уже идти на кладбище.
Карэн Агамиров: Староста вашего храма – вдова Александра Меня, да?
Отец Александр Борисов: Да, это так.
Карэн Агамиров: Наталья Федоровна. А брат его, ваш одноклассник Павел Вульфович Мень, руководит Фондом Меня, который как раз размещен у вас в храме.
Отец Александр Борисов: Да.
Карэн Агамиров: А насколько актуально сегодня наследие Меня – открытое христианство?
Отец Александр Борисов: Я думаю, чрезвычайно актуально. Отец Александр был человеком, который с детства находился в лоне церкви, буквально с младенчества. Он был крещен в год или полтора, и он был тогда в катакомбной церкви, это было до войны, 1936-37 год. И в последующие годы он был именно в этой, так сказать, подпольной церкви, впитал действительно с молоком матери замечательные наставления, службы, все, все это знал именно с детства. У него не было, как у многих людей, пионерско-комсомольского прошлого, а потом они осознали, что, оказывается, есть православие. И поэтому это человек глубоко церковный был, отец Александр Мень. Но человек, который замечательным образом соединил в себе светскую образованность, талант писателя-проповедника с этой воцерковленностью. И во многом, конечно, он опередил свое время, а таких людей, как правило, не очень-то понимают, поэтому возникает такое неприятие.
Но надо сказать, что правящий архиерей, митрополит Ювеналий, всегда относился к отцу Александру именно с поддержкой, поддерживал и лекции его, и все его начинания. Наш Патриарх Алексий Второй совершенно определенно высказался, что в трудах отца Александра нет ничего такого, что бы противоречило духу Священного писания. А если есть какие-то разногласия, то, как говорится, “должны быть разногласия, дабы открылись искусные”.
И непонимание происходит из-за того, что сейчас начинает обращаться все больше внимания, что для возрождения православия нам важно обращать внимание прежде всего на личность Христа, на само христианство. При всей ценности национальных наших традиций, обычаев, нашей национальной религиозной жизни это все-таки должно быть на втором месте, а личность Христа, само христианство, Евангелие, Священное писание как фиксированная часть предания для нас должны быть главными. Через это мы можем обретать молодежь в церковь, через это мы можем передать эстафету другому поколению. Потому что жизнь все время меняется, и представить себе, что мы можем вернуть себе нашу современную жизнь, церковную, где-то в условия XIX века, конечно, наивно.
Сейчас есть Интернет, все эти средства связи, телекоммуникации и так далее, и, я думаю, через 10 лет будут еще более мощно развиты какие-то вещи, сейчас непредставимые, они станут обычными. И мы должны адаптироваться к этим условиям. Это не значит, что мы должны менять что-то главное. Есть незыблемое, главное – личность Христа, Священное писание. То священное предание, которое нам передано через отеческий опыт, опыт святых, – это главное, это незыблемое. Но нести мы его должны в современный мир, а не в какой-то мир, который мы будем пытаться реставрировать из обломков прошлого.
Карэн Агамиров: Ну что ж, по традиции мы должны подводить итоги разговора с отцом Александром Борисовым. И я думаю, что мы, наверное, поздравим просто с Пасхой, поздравим всех православных христиан с Пасхой.
Отец Александр Борисов: Поздравим всех наших слушателей.
Карэн Агамиров: Да, и пожелаем им здоровья, всего наилучшего. Приход Александра Борисова насчитывает почти 4 тысячи человек сейчас.
Отец Александр Борисов: Ну, это трудно сказать, мы статистику не проводили.
Карэн Агамиров: И здесь проводится большая благотворительная работа. Он опекает две больницы – Республиканскую детскую клиническую больницу и Институт протезирования, несколько детских домов. Три раза в неделю в храме кормят около 300 бездомных.
Отец Александр Борисов: Два раза.
Карэн Агамиров: Каждый день фактически разносят бесплатные обеды престарелым, инвалидам. Работает группа милосердия, оказывается помощь беженцам, многодетным, пенсионерам. Собираются группы по изучению Священного писания, церковному христианскому пению, иконописанию. Прихожане работают также с заключенными, они пишут письма, посылают книги и белье им. Так и должно быть в храме, настоятелем которого является отец Александр Борисов.
Источник: Радио “Свобода”. Публикуется в сокращении.