Беженцы с Ближнего Востока, приняв христианство, имеют больше шансов найти приют в странах Европы. Но часто не это становится решающим условием для обращения многих мусульман, пишут Райнхард Бингенер и Фредерика Бьоге в Frankfurter Allgemeine.
Пять лет назад пастор Готтфрид Мартенс сидел перед кучкой пожилых джентльменов во время своих библейских уроков. Из-за малого числа прихожан совершалась только одна служба в неделю, а в остальное время церковь стояла пустой. Между тем, сегодня церковь Святой Троицы в берлинском районе Штеглиц — пожалуй, самая быстрорастущая община в Германии. К прежним прихожанам добавилось 850 новообращенных, говорящих на фарси. Еще 350 кандидатов посещают четырехмесячные курсы подготовки ко крещению. Почти все они — беженцы, главным образом из Ирана, и меньше — из Афганистана, рожденные и воспитанные мусульманами. Они пробыли в Германии всего несколько месяцев или пару лет, и большинство из них все еще использует жилье для эмигрантов.
В среду около двухсот новокрещеных собрались в простой церкви Штеглица, так что деревянные скамьи оказались заполнены почти полностью. Это преимущественно молодые мужчины и немного женщин. Многие из них в знак преданности носят крестик на шее или на браслете. Пастор Мартенс во время проповеди прохаживается туда-сюда между рядами скамей, а переводчик тут же переводит каждую фразу на персидский. «Некоторым из вас, чтобы принять крещение, пришлось совершить выбор между Богом и своими родителями», — говорит Мартенс. Комментируя Десять заповедей, пастор хочет установить связь с жизнью новокрещеных. Он говорит в шутку «харам» и заявляет, несмотря на важность сновидений в персидской культуре, о спорности явлений Иисуса во сне, когда в этих видениях утверждается нечто несовместимое с Библией. Время от времени он подмигивает: «Это типичный вопрос о явлениях во время подготовки ко Крещению».
Религия протеста против диктатуры исламского режима
Как же случилось, что сотни иранцев и десятки афганцев вдруг обнаружили свою любовь к христианству в одиночестве в районе Берлина? Легко предположить, что некоторые из них обратились в надежде улучшить свои шансы на получение убежища. Но кто говорит с новокрещеными в Штеглице, быстро понимает, что это объяснение недостаточно — и что границу между оппортунистами и пробудившимися не так легко провести. То, что происходит в Штеглице, также поднимает вопросы о церкви в Германии, об отношении христиан к исламу и к библейскому Великому поручению (этим выражением в протестантских церквах называют повеление Иисуса Христа апостолам научить все народы — в заключительном эпизоде Евангелия от Матфея. – Ред.).
Перед неукрашенным офисом пастора Мартенса собралась группа молодых людей, которые хотят поговорить с духовенством. Мартенс с ними поздоровался рукопожатием, объятием или персидским приветствием. Некоторым нужна его подпись, чтобы легально выехать из своего места проживания. Другие желают назначить дату своего крещения. До позднего вечера пастор полностью занят. Последнее время, он говорит, часто спит только по четыре часа. «Придите раз в девять сегодня вечером», говорит Мартенс на смеси немецкого и фарси. Действительно, на это у него есть время.
Большие толпы в его общине Мартенс объясняет событиями за пределами Германии. «Мы имеем дело с весьма примечательным духовным пробуждением в Иране, с распространением христианской веры среди молодого населения в виде домашних церквей». На самом деле, христианство среди городской молодежи действительно широко обсуждается. Это подтвердили нашей газете несколько иранских наблюдателей. Христианство рассматривается как своего рода протест против религиозных диктатур исламистских режимов, против обязательного платка, таможенной полиции и продажных, властолюбивых мулл — иное выражение этого протеста широко распространено среди молодых иранцев в виде атеизма. Христианство рассматривают в сравнении с политическим исламом, в котором многие видят причину отсталости многих стран исламского мира, а христианство видят как более свободное, менее репрессивное вероисповедание.
Ненависть к новообращенным и якобы неверующим
В случае иранцев, которые планируют мигрировать или бегут в Европу, поворот к христианству может быть выражением «упреждающей адаптации к страдающей религии» западного мира, говорит один из иранских собеседников. Достоверной информации о количестве обращенных в Иране не существует, данные о распространении евангельских церквей сильно разнятся. Исследование провести невозможно, потому что новообращенные живут исключительно в подполье, а в случае обнаружения их ждут длительные сроки тюремного заключения и жестокое обращение в тюрьмах. В недавнем докладе правительства США о религиозной свободе описано много таких случаев; в начале 2015 года из-за своей веры в тюрьмах находились 90 христиан.
Пастор Мартенс говорит, что около половины его иранских прихожан уже познакомились в Иране с христианством. «Многие из наших членов церкви имели ранее контакт с армянскими христианами, которые учили в домашних церквях». Этническим армянам и ассирийцам в Иране разрешено исповедовать христианскую веру. Некоторые из их церквей могут посещать туристы: например, армянский собор Ванк (Христа Всеспасителя) в Исфахане, вокруг которого не случайно расположены модные городские кафе. Им одинаково запрещено принятие новообращенных и проведение служб на персидском языке.
Иначе обстоит дело для беженцев из Афганистана, где ненависть к новообращенным и неверующим, кажется, исходит от правительства в гораздо большей степени, чем в социально интегрированном Иране. Единственная церковь в Афганистане — это часовня в итальянском посольстве. В то же время действуют миссии евангельских христиан из Соединенных Штатов и Южной Кореи в проектах по оказанию помощи Афганистану, при этом миссионерство строго запрещено. Многие из афганских членов общины, говорит пастор Мартенс, пришли к христианской вере на борту самолета во время перелета в Грецию, где активно работают американские миссионеры. Большинство обращенных пришли из шиитского меньшинства Хазара, где испытывали дискриминацию со стороны суннитского большинства. Большинство обращенных в Германии афганцев, однако, выросли в соседнем Иране, куда они уже сбежали из своих родителей. Отношение к религии, таким образом, характеризуется там сильной политизацией ислама.
Поиск альтернативной идентичности
Обращению иранцев в христианство помогает, вероятно, тот факт, что в Ветхом Завете упоминается много персов, например, Кир Великий. Он пользуется среди иранцев сегодня большой популярностью, особенно у тех, кто, разочаровавшись в правилах тюрбана или из-за неприязни арабского мира ищет пример для подражания в доисламском периоде. Имя Кир сегодня популярно среди иранских христиан. Пастор Мартенс, конечно, знает обо всем этом и ссылается на соответствующие отрывки из Библии. Например, на книгу Деяний апостолов: «Снова же, среди первых, принявших крещение, были персы». Страсти Христовы легко принимаются шиитами. В церковном совете, где большинство составляют персы, недавно было предложено заменить простой церковный крест на фигуру окровавленного Иисуса. Возможно, обращенные переживают Его страдания с таким же многострадальным благочестием, с которым они ранее оплакивали безнадежную борьбу Хусейна, внука Пророка, в битве при Кербеле.
(…)
В любом случае, для Мартенса ясно, что даже активный прозелитизм в центрах для беженцев желателен: «Должны ли мы серьезно препятствовать людям рассказывать о том, что они для себя открыли? Это совершенно нормальное дело».