Икона и картина

Мы публикуем статью священника Александра Салтыкова, в которой автор, анализируя известное полотно Эль Греко, показывает, в чем состоит различие между иконой и картиной.

Парный портрет — достаточно обособленный вид искусства; он сложен по психологическому взаимодействию равных друг другу лиц. В произведении, о котором пойдет речь,— нечто значительно большее, нежели сопоставление двух личностей. Его автор, знаменитый Доменико Теотокопули, известный как Эль Греко (1541–1614), не раз обращался к образам первоверховных апостолов. Близкое к полотну, хранящемуся в Эрмитаже, повторение находится в Стокгольме. Еще одно парное их изображение — в Барселоне. И дело не в том, что Эль Греко был весьма плодовитый художник. Значимость для него этой темы понятна.

Ведь Эль Греко был выходец из греческой православной среды, а сделался великим католическим художником. Стал одним из столпов новоевропейской культуры, одно название которой действует завораживающе-магически на наше сознание. Как часто нам кажется: там, где богатство и сила, там и истина. Но это и является соблазном. А человек слаб… В XVI веке немало греков искало приюта на Западе, приобщаясь к католицизму.

Контрреформация. Тридентский собор. Орден иезуитов. Гонения на православных в Польше и Литве. Все это — эпоха Эль Греко. Это еще и эпоха Возрождения…

Картина, а не икона перед нами. Колоссальное заблуждение, которое возрожденческий и послевозрожденческий католицизм разделяет с протестантами, будто религиозная картина и икона — одно и то же. Нередко и православные, плохо зная собственное учение, думают так же. Но это совершенно разные вещи. Икона — знак молитвы, символ духовного присутствия святых, образ священной, чистой, благодатной души, светящейся сквозь плоть и эту плоть преображающей. Икона — символ веры в вечную жизнь. Поэтому она столь явно отступает от трехмерности, от реалистичности в материалистическом понимании, но всегда направляет нас к красоте, гармонии, смыслу. Икона всегда напоминает о мире божественной красоты и совершенства, напоминает о том, что в другом, божественном, мире — другие, божественные законы, глубоко отличные от законов нашего, лежащего во зле мира…

Но перед нами не икона, а картина. Ни гениальность, ни мастерство художника, увы, не возмещают ни в коей мере отсутствия духовности, выражаемой в иконе через светоносность, преодоление объемов и чистоту линий. Отличие картины от иконы вовсе не есть просто различие художественного языка. Нет, это отличие православия от католичества, это свидетельство разных духовных основ, двух направлений в христианстве.

Попробуем на минуту забыть имена изображенных на картине Эль Греко и представим, что пред нами просто двое неизвестных. Что можно о них сказать? Двое задумчивых, с оттенком меланхолии, усталых людей с чертами аристократизма в облике. Тот, что в красном, о чем-то рассуждает спокойно и уверенно. Есть какая-то неприступная холодность рационализма в его облике, лишенном простоты: скошенный в сторону взгляд не встречается с глазами зрителя, но жесты решительны. Некая странная противоречивость. Второй, в желтом, слушает с мечтательным видом. Голова сентиментально склонена, взгляд устремлен в неопределенность.

Аристократичность, пожалуй, самая яркая черта двоих на картине. Увы, качество, слишком близкое богатству и силе, редко совмещается с духовностью, но очень часто сопровождается гордыней. Даже прикрываемая религиозным флером, гордыня — еще раз увы! — остается сутью аристократически возвышенной западноевропейской культуры. Здесь уместно вспомнить, в буквальном применении, что писал о Возрождении А. Ф. Лосев: «Деятели… Ренессанса в Италии при всем небывалом проникновении в тайники человеческой души и при всем небывалом тонком изображении телесных и вообще вещественных картин душевных и духовных судеб человека всегда свидетельствовали своими произведениями также и о небывалой недостаточности и слабости человеческого субъекта».

Между тем перед нами вовсе не двое неизвестных. Картина Эль Греко — программное произведение, в котором через изображение двух высших апостолов олицетворяется и утверждается примат Рима, претендующего на владение полнотой христианской истины. Именно полноту истины должны воплощать образы Петра и Павла. Художник, конечно, не может высказать более того, что ему дано в понимании и в интуиции. Как замечательно сказал французский живописец XVIII века Давид, в своих произведениях художники изображают самих себя. Но гений Эль Греко позволяет видеть некое действительное олицетворение католического духа. Он — в высшей степени мистический художник. Многие его картины проникнуты духом экстатической мистики и визионерства, глубоко характерным для католицизма. Вспомним, например, его «Благовещение», «Ассунту», «Коронование Марии», «Апокалипсис». Всюду грубый натурализм эмоций, экстаз, сильнейшие деформации, образующие специфический стиль Эль Греко. И великолепная техника. Удлиненные фигуры всегда плотны, анатомичны, мускулисты. Но это некая текучая плоть, лишенная костей. Специфические приемы поражают зрителя. Отсутствие скелета принимают за некую духовность, однако это всего лишь душевно-эмоциональный, нередко искусственный подъем.

В картине «Апостолы Петр и Павел» художник ограничен темой, тем не менее суть остается той же. Возможно, его апостолы воспроизводят типы ученых и изысканных прелатов того времени, но какое отношение они имеют к духу Евангелия! Эль Греко воспринимал Евангелие через призму католической мистики. Его младший современник, авторитетнейший у католиков Франциск Сальский советовал, например, «представлять себе Спасителя таким, каким Он был на земле. Так, как мы представляем обычно себе наших друзей, говоря о них: «Я ясно представляю себе, что тот или другой думает или делает». Подобные советы — в лучшем случае — глубочайшая наивность и непонимание простого положения, что «представления» бывают чаще всего нечистые и даже очень греховные. Чистое, истинное «представление» может быть уделом лишь особых, немногих избранников. И история искусства это ярко подтверждает. У католических художников в соответствии с их «представлениями» образы всегда приземленные, бытовые. Богочеловека и Его учеников, Бога, Творца мира, принесшего Самого Себя в жертву за тварь,— какая непостижимая, величественная идея! — они представляют и изображают, по советам своих учителей, в соответствии с немощью своего жалкого, чувственного воображения. Не переходит ли наивность в чудовищный обман, в котором человеческое выдается за Богочеловеческое? Не отражается ли в католическом искусстве, как в зеркале, основная концепция католицизма как вероучения, претендующего на земную власть? Представляют Христа по-земному потому, что мысли их — о земном. Но мир этот проходит, как сон, все чувственное разрушается, поистине становится прахом быстрее, чем проходит жизнь каждого из нас.

«Царство Мое не от мира сего; если бы от мира сего было Царство Мое, то служители Мои подвизались бы за Меня» (Ин.18,36). По сему слову Христову служители Его не сражаются за Него внешним оружием. Оружие Церкви — стояние в вере и молитве до смерти, как и Христос не сражался с врагами, а умирал за Своих врагов. Так стояла наша Церковь — и выстояла 70-летнее гонение.

Цей запис має 4 коментар(-ів)

  1. Ирина Владимировна

    Это хорошо, о. Александр. Именно, именно саддукеев изобразил художник.

  2. Павел Отдельнов

    Статья о.Александра напомнила мне рассуждения Павла Флоренского. Он, как священник, смотрит на всё "со своей колокольни". Я понимаю его, как человека, посвятившего жизнь служению. Думаю, что это не агитка, а выстраданное автором статьи мнение. Он к этому пришёл, увидев что-то такое, что мы не видим. Я, к примеру, не могу увидеть, где эмоционально-душевное, а где подлинно духовное. Возможно, это проблема моей духовной слепоты, а не предвзятости взгляда священника.
    К тому же, это только его мнение, которое он не навязывает.

  3. Ольга Шорина

    Примитивно! И абсолютное отсутствие любви к искусству. Программно-плакатная статейка. Агитка. Извините, это первые эмоции, но они самые сильные. Это именно то свежайшее интуитивное отношение, которое само возникло.

    p.s. Интересно, какое образование имеет автор статьи и как оно (образование) пересекается с искусством?

  4. Svetlana

    Спаси Господи отца Александра. Его лекции всегда очень интересные. Это необыкновенный человек.

Залишити відповідь до Ольга Шорина Скасувати відповідь