Блог

“Аксиос, аксиос, аксиос!” – до сих пор возглашают в храме во время таинства рукоположения. Для тех, кто не знает, что это означает, прихожане, знающие историю православия, объяснят, что это значит: “достоин”, – раньше, в древности, эти слова говорил народ в качестве подтверждения высоких нравственных качеств будущего пастыря, о которых знали все верующие еще до его рукоположения. Даже само греческое слово “хиротония”, которым сейчас называют рукоположение, переводится как “голосование”. А если вы будете слишком любопытны, и спросите: а разве кандидата в священники выбирали прихожане или хотя бы знали его до рукоположения? – то вам ответят, что это была одна из традиций нашей Церкви, но теперь этот возглас имеет какое-то очень глубокое “символическое” значение, подобно возгласу “олашенные, изыдите” или “двери, двери”.

Действительно, в православии очень много символического, но в том-то и трагедия, что реалии жизни древней Церкви стали для современных христиан только “символами”, которые часто имеют весьма абстрактную связь с реальностью. То есть, связь эта существует, но не переживается верующими как нечто, имеющее отношение к жизни. Возглашается: “Оглашенные, изыдите!” – но никто не выходит, даже некрещеные; “Оглашенные, главы ваши преклоните!” – и все крещенные смиренно преклоняют головы. Зато все ходят по храму и даже выходят из него сразу после возгласа “Святая – святым”, когда священнослужители причащаются в алтаре, хотя в этот момент как раз выходить и не следует.

То же самое и с выборностью священства. Вот уже более 200 лет пастыря выбирает не народ, для которого священник и возводится на свое служение. Кандидатов в священство выбирает епископат. Другими словами, более высокие начальники назначают меньших начальников. В результате на приход присылается священник, которого никто из прихожан не знает и который тратит много времени на то, чтобы наладить с паствой “хорошие отношения”.

Другая проблема – это то, что священник переживает свое служение не как пастырство, а как управление – отсюда и многочисленные младостарцы. Их влияние в церкви настолько увеличилось, что на Архиерейском Соборе 1998 г. о них было принято отдельное определение. Да и теперь неуважение к епископату и смуту по поводу ИНН продолжают поднимать именно безымянные “старцы” и “старицы”, не поддающиеся влиянию священонначалия. Об этом и слова Патриарха на ежегодном епархиальном собрания города Москвы (25.03.03): “…в земной Церкви, которая является отражением Царства Небесного, должны быть как бы семейные отношения. Подлинное церковное каноническое послушание – это послушание любви сына к отцу и отца к сыну, а не послушание раба, трепещущего перед деспотизмом владыки, и не самовластье барина перед униженным слугой. Священнику в Таинстве Рукоположения дается великая власть отеческой любви, а не личного эгоистического произвола. Народ наш всегда это чувствовал и сознавал, и потому ласково называл священника батюшкой, отцом. Но, к сожалению, некоторые священнослужители, настоятели не заслуживают этого наименования, потому что ведут себя на приходе как мини-папы, мини-цезари и грубо, властно требуют беспрекословного подчинения своей, часто неразумной, воле, своему эгоизму. Так властолюбие одних создает раболепство других, и наоборот – лесть и фарисейство одних развивает чванство и мнимое величие других”.

Почему так? Рискну предположить, что причина – в нарушении принципа соборности в управлении Церковью – начиная от прихода и заканчивая Патриархией. Священство привыкло решать все самостоятельно, без ведома паствы. Приходские собрания очень редки на приходах и допускаются к ним только избранные. На епархиальные – тем более. А поместные соборы в РПЦ проводились два раза – в 1917-18 гг. и в 1970 г. (во времена до Петра I они проводились в среднем раз в 15-20 лет, а то и чаще).

Чем избранный лучше назначенного? Он изначально имеет большее доверие – ведь его знали до рукоположения. Он никогда не будет приходским тираном – ведь те, кто его выбрал, не позволят ему путать пастырство с командованием и благословения – с приказами.

Сделаем важную оговорку. В реалиях ХХI века выборность духовенства может привести и к плохим последствиям – к примеру, к слишком большой зависимости священника от мнений и капризов паствы. Однако, это может случиться в случае отсутствия других проявлений общинной жизни, в случае, если паства не готова к этому. Брать что-то из древности и пытаться насадить сейчас без учета изменившихся условий жизни, психологии людей и т. д. очень опасно и трудно предсказуемо. Об этом и предупреждение патриарха: “Серьезную озабоченность вызывает применение некоторыми священнослужителями различных нововведений, противоречащих установившейся православной церковной традиции. Проявляя непомерную ревность, такие пастыри часто стремятся организовывать приходскую жизнь по образцу первохристианской общины, что смущает совесть верующих и нередко приводит к разделению в приходе или к его нарочитому обособлению. Хранение церковной традиции должно строго согласовываться с исторической данностью, ибо искусственная реставрация отживших форм приходской жизни способна серьезно исказить духовный строй общины и внести смуту”.

История выборности

О первых веках существования Церкви известный историк В.В. Болотов пишет: “Но, различая себя от клира, как низших от высшего, миряне имели право широкого участия в делах церковных, лучшею гарантиею которого было самое положение вещей: зависимость клира от народа в самом содержании и отсутствие внешней силы, которая могла бы заместить собою недостаток нравственного влияния клира и доверия народа” (Церковный строй в первые три века Христианства).

Более подробно об истории этого вопроса пишут И.К. Смолич: История Русской Церкви. 1700-1917гг., и Антон Карташев в “Истории Русской Церкви”. Оба ученых говорят, что выборность духовенства на территории Российской империи существовала до конца XVIII века и была окончательно отменена только Екатериной II.

Проблема не нова

Замалчивать проблемы – это значит оставить их нерешенными. Сегодня (как и во все времена) в Церкви есть разные священники – и праведные, и не очень. По меткому выражению отца Андрея Кураева, “количество подлецов в рясах всегда евангельское – один на 12”. Есть сейчас и подвижники, есть и “мини-папы” как называет их Патриарх Алексий. На многих приходах состав “двадцатки” меняется до тех пор, пока не образуется сообщество, во всем послушное прихоти настоятеля. Соборность утеряна, многие это признают, но большинство не верит в возможность ее восстановления.

Напомним, однако, что такая возможность заложена теоретически. В действующем Уставе РПЦ, принятом в 2000 г., сказано, что кадровые и финансовые вопросы планирует Приходское Собрание, которое и обладает высшей властью в приходе (а не настоятель, как обычно полагают сейчас). Однако нарушение этого принципа встречается и сейчас довольно часто. Встречалось оно и в дореволюционной России: “Путем тщательного и повсеместного исследования обнаружилось, что весь способ ведения церковного хозяйства – чрез посредство причта и церковного старосты, под высшим наблюдением духовного начальства – ведет к сознательной утайке церковных сумм (к “терпимому святотатству”, по выражению Д.Ф. Самарина), с риском их похищения и к помещению в отчетах заведомо неверных сведений начальству о движении самых священных (если так можно выразиться) денег в России, собираемых с народа по грошам на “Божие дело”. […] Существование злоупотреблений в церковном хозяйстве породило одно прискорбное явление, а именно: полное недоверие к направлению денег, опускаемых в церковные кружки, и вызвало обычай, даже у людей состоятельных, опускать при церковном сборе в кружки и на тарелки монеты низшего достоинства. Нечего и говорить, что с возвращением доверия при правильном и гласном движении церковных сборов они не только удвоятся или утроятся, но возрастут в громадных размерах на пользу всех наших церковно-общественных дел и церковно-общественного хозяйства” (А. Папков. “Необходимость обновления православного церковно-общественного строя”. “Русский вестник”, июль 1902 г.).

А если копнуть еще глубже, окажется, что эта проблема совсем старая. Григорий Богослов в свое время описывал “плачевное нравственное состояние сященнослужителей времен арианской смуты. Он жалуется на то, что епископы захватывали власть силой, что своими пороками и своей богословской беспринципностью они подавали отрицательный пример мирянам, что их строгость или снисходительность по отношению к народу диктовалась лишь меркантильными соображениями, а не соображениями пастырской пользы (подробнее см. в книге игумена Илариона (Алфеева) “Жизнь и учение св. Григория Богослова”).

Что возможно теперь

Вопреки всему этому, Церковь продолжает являть святых. Ведь во времена Папкова жил св. Иоанн Кронштадский и Оптинские старцы, а в более древние времена – сотни других святых. Разница же состоит в том, что никогда еще народ в Церкви не был так бесправен, как теперь. Бесправие же порождает две болезни – пассивность одних (которую условно можно назвать “молчанием ягнят”) и наглость других. Одни видят в церкви монархию настоятеля, другие – демократию братств. И то, и другое – разные проявления болезненности современной приходской жизни.

С одной стороны, мы видим, что священники сами все решают за прихожан (речь идет о общеприходских вопросах), а прихожане молча с этим соглашаются. Смирение они понимают как бесправие, а послушание – как сдачу рассудительности за ненадобностью в камеру хранения. Действительно, как тяжело нести ответственность за свои решения и как легко любое действие оправдывать фразой “так батюшка благословил”!

С другой стороны, миряне, желающие принимать участие в управлении Церковью, реализуют это желание в критике епископата, в самочинных канонизациях, противоречащих мнению Церкви. Многие из этих православных сект настолько активны, что если им дать власть на приходах – “возродить древнерусскую соборность”, – они разрушат не один приход и многих разочаруют в Церкви. А если им дать право избирать священников, то такие батюшки станут игрушками в руках приходских кликуш и борцов за чистоту православия. И даже личная нравственная чистота или прозорливость не спасет такого батюшку. Вспомним, что даже св. Иоанн Кроншатдский не мог справиться с сектой обожествлявших его “иоаннитов”.

А сегодняшняя Церковь – это общество неофитов, научившихся креститься и выстаивать службы, но не умеющих вразумительно объяснить, зачем они это делают. Восстанавливать выборность священства сегодня – значит создать новый раскол. Сначала нужно восстановить культуру межприходских отношений. Например, пусть благочинный приедет на приход и представит прихожанам нового настоятеля, расскажет о нем. Тога прихожане будут понимать, что с ними считаются. Важнее всего было бы рассматривать историю выборности и причины ее исчезновения еще в период катехизации. Тогда прихожане не считали бы священство “кастой избранных”, но в то же время не помыкали бы священником как своим местным депутатом. Но пока что Церковь к этому не готова. Может быть, найдутся священники, которые не побоятся в рамках занятий воскресных школ рассмотреть историю выборности духовенства и подумать вместе с прихожанами, нужно ли пытаться восстановить это на их приходе.