Архимандрит Аввакум (Давиденко)
Публикуется с любезного разрешения автора.
«Что есть человек, яко помниши его, или сын человечь, яко посещаеши его? Умалил его малым чим от ангел, славою и честию венчал еси его»
Пс. 8:5
Тема беснования и бесогона обширнейшая и бездоннейшая… почему? Да потому что затрагивает самый тончайший, оголенный, коротящийся и искрящийся нерв нашей психики – жажды свободы, если хотите – анархизма, побег поверх всех запретов в мир раскрепощенных, разнузданных инстинктов. Об этом говорилось много, писалось много, и еще больше напишется…
Будучи послушником в Почаевской Лавре, я видел многочисленные, разнообразные и даже дикие примеры беснования своими собственными глазами. Да и сам, едва став священником, вознамерился помогать страждущим, возомнив себя, по молодости, младостарцем, молитвенником, целителем одержимых, практиковал на приходе экзорцизм. Собирались многие как кременчужане, да и из других мест приезжали многие с Черкащины, и Депропетровщины, даже из Харькова были. Я никогда не предполагал, что это вызовет такой разголос и насколько много есть людей жаждущих вычитки. Даже и сейчас пишут, звонят и спрашивают, как приехать, хотя я уже тридцать с лишним лет не вычитываю.
МОИ ЗЕМЛЯКИ С ГЕРАСИМОВКИ
Однажды приехала ко мне на вычитку семья, муж с женой страдавшей одержимостью и с ними маленький ребенок. Они были мои земляки с Герасимовки, что под Ромнами. Что то унылое, подавленное, безысходно восковое светилось во всем облике мужчины, главы семьи. У жены приступы беснования, на новолуние и полную луну. Она была полная, красная, пространно, подробно и энергично рассказывающая о своих злоключениях, в отличие от своего мужа, я бы с казал, даже с каким то пафосом, мол я такая и у меня вот, такое. «Где мы только ни ездили, где только не бывали, – рассказывает сокрушенно, убито горем мужчина, – и в Спасо-Преображенской Пустыни у отца Тавриона были, в Печорах у старца Адриана, у отца Герасима в Косарах, и в Васк-Нарве у батюшки Василия…» Словом, как я уловил, побывали у многих знаменитых, в то время, бесоизгнателей и по всему видно, что конца всем этим поездкам-мытарствам не предвиделось. Только начало было видно, многообещающим, в худшем смысле этого слова. Поезда, поездки и поездки. Даже об исцелении говорилось, как то мало и вскользь. О желании выздороветь и вести нормальную жизнь, не говорилось вообще.
За то, здесь говорилось о разъездах по монастырям и впечатлениях от них, подразумевающий, как само собою разумеющийся особый образ жизни, отличный от других уклад и смысл. Это настораживало. Беснование, болезнь, как образ жизни, как подвиг, что ли?
НАЧАЛОСЬ!!!
И вот мы стали, с моими земляками, перед образами на вычитку. Я зажег свечу и лампаду, накинул на себя епитрахиль и начал неспешно читать последование на бесоизгнание: «Молитвы, во еже сотворити оглашенного» Так, как мне рассказывали, и старец Амфилохий Почаевский вычитывал, так и я, по его примеру.
Женщина, досель мирно рассказывающая мне о своих злоключениях, вдруг в один момент вся переменилась, в лице исказилась. Дом наполнился душераздирающими дикими воплями, криками, стонами, периодически они сменялись сплошным неистовным ревом, как будто какое то чудовище-левиафан вставало, поднималось из первобытного океана подсознания. Я хотя виду не подал, но испугался сильно и стал читать тихим, непослушным, каким то далеким, словно не своим голосом, голосом что то там блеющей невнятно овцы. Женщина продолжала кричать.
Вдруг!!! слышу за спиной грохот. Что то грузное, тяжелое повалилось всей тяжестью на пол, прямо мне под ноги. Начались конвульсии и биение ногами и кулаками об пол. Меня передернуло от ужаса, но я не остановился, а читал и читал проникновенные слова молитв. Женщина вошла в раж закатывала страшные вылезающие из орбит глаза, крича и качаясь по полу начала испускать пену, кашляя, задыхаясь, то на какое то мгновение затихала, но то было только мгновение и дом опять начинал содрогаться от страшного неистовного рева.
Читая далее слова спасительных молитв, которые в тот момент мне казались лучом света в темном адовом царстве, я, мало помалу, начал утихомириваться в чувствах, в страхах и периодически стал посматривать на женщину, ее мужа, который стоя с закрытыми глазами сосредоточенно молился.
МОЕ ПРОЗРЕНИЕ
Их маленький ребенок бесцельно ползал по комнате, что то мурлыча про себя, играя с какой то игрушкой. Что меня поразило в этой сцене, так это то, что ребенок не обращал ни малейшего внимания на заходящуюся в конвульсиях мать. Или он был в таком возрасте, что не осознавал происходящего, или уже попривык к подобным сценам и, повторюсь, не обращал на них ни малейшего тебе внимания.
Поглядывая далее, я усмотрел нечто странное и в самой бесноватой. Поначалу я думал, что она находится в совершенно невменяемом, бессознательном состоянии, трансе – по современному. Но! Маленький мальчик, ну, как ребенок, вдруг ни с того, ни с сего пополз под кровать, то ли за игрушкой, то ли так, по детскому игровому интересу. Качающаяся по полу мать, свободной от беснования рукою, стала строжить ему, дабы то не лез, куда не следует. Здесь я стал немножко опытней и начал понимать весь этот театр абсурда. Я понял – женщина не в бессознательном состоянии, она довольно таки хорошо контролирует ситуацию и у нее глаз алмаз: играя роль, она может и за дитем досматривать.
Я читал положенное правило минут двадцать, закончил и умолк.
Как по команде замолчала и моя бесноватая. Встав с пола, поугомонившись, перед зеркалом причесавшись «причепурившись», причесавшись и присев на стул со вздохом глубочайшего облегчения, женщина повела беседу далее в нормальных тонах. Пообедали чем Бог послал, у меня была каша гречневая, и они своей еды привезли. Помню, кроме еды, ну как селяне, еще ведро пшеницы, говорят: возьмите батюшка пригодится. Ну, в общем провели время за обедом мирно и интересно беседуя о паломничествах. Беседуя, я только про себя боялся, что бы женщина вдруг не попросила повторить сеанс-вычитку заново.
МОРАЛЬ…
В моем сознании встал вопрос, который я так и не осмелился задать бесноватой, не хватило гражданского мужества, или я, нечто уже понимая, был очень тактичен с моей собеседницей, но вопрос этот потом я много раз задавал самому себе ища на него ответов в свете Священного Писания и в опыте святых подвижников Церкви: зачем нужно такое беснование и розыгрыш подобных сцен? Что они дают человеку? Или что толкает людей устраивать эти сценарии? Каков глубинный психологизм описываемого явления? Из каких бездн, глубин нашего естества поднимаются на свет Божий такие уродства поведения? Попытаемся рассмотреть это в свете Писания и Святоотеческого учения о человеке.
Беснованием или по народному – кликушеством в массе своей страдают женщины, реже мужчины, называемые в народе – бирюки. Страдают ли? Психологи и опытные духовники давно подметили и раскусили, установив тот факт, что когда человек заходится в истеричном трансе, на него, в тот момент, страшно и стыдно смотреть. Стыд подельчив. Установлено, что стыдно и тому кто совершает каковой либо неприличный акт и тем, кто созерцает оный или стал внезапно, случайным его свидетелем. Он, бесноватый, отпускается, дает волю своему до культурному «я», а неловко от этого, стыдно всем вместе. Так есть.
Входя в раж истерики или беснования, он таким образом совершает побег в мир раскрепощенных, разнузданных инстинктов. Что и страдает в человеке в тот момент, с чем можно согласиться, так это его божественное и человеческое достоинство, образ Божий искажается до неузнаваемости. Физиологически же нет. С точки зрения современных врачей, наоборот хорошо и полезно – это защитная реакция организма на невыносимые условия существования, на гнет бытия, на безысходность, на такое себе, задыхание в душной атмосфере земного существования.
И здесь нельзя говорить о конкретном примере в данном случае с моими земляками. Очень уж непохоже было, что бы жена страдала от злого мужа, скорее наоборот. Приходится говорить о страдании «коллективного бессознательного» всех женщин мира без исключения и они реагируют на гнет жизни именно таким образом. Что касается восточных духовных практик и, в частности, в коммуне Ошо Раджниша в Индии, так там – беснование, практикующееся с целью духовного оздоровления и просветления. Такие себе сеансы психотерапии, нарочито контролируемый и управляемый процесс. Правда, не всегда.
Святые отцы, подвижники благочестия, опытные духовники, а также психологи утверждают, что кликушество, ревность, сварливость, назойливость, эмансипация и феминизм – все это ветви одного дерева с общим корнем. Это бурные проявления человеком себя в этом мире. Или же остается безысходное, безропотное терпение страданий, уход в себя, задавленность, болезни и смерть. Человек, чтобы жить, что бы выжить должен, обязан выплескивать свою ядовитость в окружающую его среду. У мужчин, почему среди них мало бесноватых «бирюков», есть «прекрасные» виды раскрепощения, реакции на заедающую их среду – это пьянство, дикие дебоши, матерщина, гуляния и другие ненормальности поведенческого плана. Женщинам же эти мужские шалости, так уж сложилось, делать не принято, а изнутри напирает.
Любой человек, чтобы выжить, чтобы жить, должен проявиться, и не всегда в лучших своих вариантах. Он должен выговориться, выкричаться, «выисповедаться». Так есть. В этом ключе становится понятной природа одержимости и ее темных, ужасающих душу проявлений. Внутренний зверь нигде не девается, он сидит в нас и ждет своего часа: то ли внешнего зова, то ли внутреннего просыпания.
Бесноватые, насколько я присмотрелся за годы своего служения в Церкви, телесно здоровее воздержанных, нормальных в нашем понимании людей. Они не связывают себя условными рамками культуры, знаков, этикета. В религии они нашли ту лазейку, то окно или даже дверь, где можно разломать сковывающие их косные рамки реальности, где под «соусом» «официального», если так можно выразиться, беснования дают выход своему падшему «я». Здесь вина обоюдная. С одной стороны, злые силы, подающие искушение человеку извне, с другой, сам человек свободно, сознательно или бессознательно впадающий в их власть. Но есть, на чем акцентирую внимание я, свободно поддающиеся, свободно впадающие в объятия мрака люди. Встает вопрос, как распознать, как провести границу между волей и неволей, свободой и несвободой одержимости, как заглянуть в глубинные тайники души и кто, какой опытнейший из духовников, это может сделать. Ведь написано: «Кто весть человека, яже есть в человеке, точию духъ человека живущий в немъ».
Несомненно, есть реальные случаи страждущих от темных сил. Об этом свидетельствует Священное Писание, опыт Святых Отец, подвижников благочестия и вся духовная история рода человеческого. Проблема вычитки, или понятнее по народному – бесоизгнания, это правильная постановка диагноза, от духовника, практикующего экзорцизм, требуется немалый опыт, дабы различить беснование от просто обыкновенной истерии, или тяжелого психического заболевания типа шизофрении, где требуются совместные усилия как священников, так и врачей. Но никто, ни в монастырях, ни на приходах этого не делает на практике, кто заявляется, того и вычитывают. Действительно вычитка освобождает человека от угнетенного состояния, привносит в сознание раскрепощение и, хоть иллюзорную, но уверенность. Страждущий чувствует себя не одиноким в этой пучине бытия и отчаяния, что он не один на один со своей бедой, но стоит рядом священник, призванный молитвой помочь, защитить от власти демонов. В этом непреходящая ценность экзорцизма. Но более чем необходимо различать духи, испытывать духи и быть бдительными. Потому, что много есть и такого…
Во время отчитки вставал любопытный вопрос: хочет ли видеть нас таковыми Бог? Угоден ли Богу такой уклад существования? Может, по Богу, это норма? Может Творец нас хочет видеть такими: бесноватыми, кривыми и больными? И здравомыслящий ответ здесь может быть только один: нет! Это не норма, и в замысле Сущего такого не предполагалось, но завистью диавола в мир вошла смерть и все ее походные: болезни, уродства, ненормальности и прочие бедствия, омрачающие бытие. «Что есть мир сей?» – хрестоматийный христианский вопрос и такой же ответ на него: «Здесь диавол с Богом борется, а полем этой битвы есть сердца людей». Это по Достоевскому. И можно со всей ответственностью добавить, что не только сердца, но души и тела теснейшим образом задействованы в сем сражении. Центр, средоточие борьбы – всецелый человек.
Бог, здесь не надо особой проницательности, однажды создав прекрасный мир, хочет и нас в нем видеть таковыми: здоровыми, сильными, прекрасными, восходящими от силы в силу. Бог хочет нас видеть такими, каковыми мы были в Его изначальном замысле: «По образу Своему и по подобию Своему…»
Подытожим и скажем… Да, есть в этом мире вирусы сознания и темноты бытия. Тёмные, разрушительные силы и стихии в этом мире действуют наперекор воле Божией. При встрече в своей священнической практике с различного рода духовными уродствами, всегда надобно приводить на память себе этот высокий замысел Божий о мире и человеке: «Что есть человек, яко помниши его, или сын человечь, яко посещаеши его? Умалил его малым чим от ангел, славою и честию венчал еси его» Пс.8:5.
Так, так… понимаем… «Ни одна разумная душа не лишена безумия» ©Аристотель.
Да. Мир – театр, как говорил Сковорода, а люди в нем актеры. Также мы понимаем и то, что людям (обществу) на определенных периодах своего существования хочется бесноваться…
«И люблю, и живу до тех пор, пока безумствую, но едва возвращаюсь к разуму – перестаю жить!»
Мережковский
И царицей Авдотьей заклятый,
Достоевский и бесноватый,
Город в свой уходил туман,
И выглядывал вновь из мрака,
Старый питерщик и гуляка,
Как пред казнью бил барабан.
Словно в зеркале страшной ночи,
И беснуется и не хочет,
Узнавать себя человек,
А по набережной легендарной,
Приближался не календарный,
Настоящий двадцатый век.
Анна Ахматова
*
И над полным врагами лесом,
Словно та, одержимая бесом,
Как на Брокен ночной неслась.
Анна Ахматова, «Поэма без героя»