Вечное возвращение и библейский Исход

Когда в августе 1991 года мы поняли, что победили гекачепистов – радости не было предела. И каждый был уверен: Россия навсегда избавилась от авторитарного прошлого, она сделала свой европейский и демократический выбор. Если бы нам, тогдашним, рассказали, что будет дальше – мы бы просто не поверили.

Сегодня я слышу от своих киевских друзей о том, что такой окончательный и бесповоротный выбор сделала Украина – но не от наших только слов это зависит. Бывают очень важные, но поверхностные события, а бывают глубинные сдвиги общественного сознания – они и определяют развитие на длинных дистанциях.

«Христос воскрес, воскресає Україна» – читаю я в пасхальные дни 2014 года надпись на Майдане. Открываю российские сайты и СМИ и вижу в них нечто иное: «Христос воскрес, воскресает Русский мир». И пасхальная радость одних как-то совсем плохо сочетается с радостью других. А ведь где-то в Буркина-Фасо, возможно, тоже празднуют воскресение своей страны или своей идеи, только мы об этом ничего не знаем…

Я не против любого из этих лозунгов, только надо понять, что две его части неравнозначны, и первая, «Христос воскрес», вовсе не предисловие ко второй, сущностной – она неизмеримо ее важнее. Ни Украина, ни Русский мир, ни любая другая страна и идеология не созданы Богом и не созданы для вечности. А мы – Им и для нее. И воскресение Христа как раз про это.

Тогда, может, бежать от всей этой политики, экономии, идеологии? И вот огромное число верующих людей в это смутное время не просто выключают телевизор, но резко сужают поле зрения, уходя в подробности богослужебной жизни, в посты и праздники, в богословские размышления и молитвенное делание. Некоторым удается, но зачастую они остаются христианами в одной четверти, в одной десятой или одной сотой своей жизни, где всё расписано и предписано, а основную часть проводят, как придется. Там выборы слишком неочевидны.

Вспомним знаменитый, самый популярный вот уже четверть века жанр «вопросы батюшке», в них вечный неофит уточняет поведенческие табу: что и когда есть, в каком купальнике ходить на пляж и в какие места целовать жену (всё реальные примеры). А порой этой прозы вообще нет, а есть сплошь тихое и безмятежное житие в затонувшем граде Китеже, а если кто в него не верит и смущается, то это происки врагов. И, соответственно, проповедь обычно сводится к разговорам о красоте и великолепии этого града и к обличениям насущной действительности, которая не хочет ему соответствовать. Православие – всё больше о правильных словах на правильную тему, и всё меньше о реальной жизни (за исключением тех самых табу). Ажизнь течет сама собой и для «православного большинства», которое так гордится тем, что оно – большинство.

А со стороны церкви в последнее время всё чаще звучит еще и обычный корпоративный пиар, который почему-то обычно выдается за миссию: нам рассказывают, какая наша церковь замечательная, нам разъясняют принятые руководством решения, призывают сплотить ряды и поддержать материально. Всё это вполне естественно для любой корпорации (а церковь, помимо всех ее мистических качеств, есть еще и человеческая корпорация), но это совсем не ответ на вопрос «как нам жить».

И то, что кажется на первый взгляд самым суровым традиционализмом, больше похоже на самый разудалый постмодернизм: сейчас я пользуюсь первым, что мне понравилось, что мне пригодилось, и от этого никак не зависит, что я возьму через час или полчаса. Или это не постмодернизм, а беспринципность, если не откровенная шизофрения? И наш «миф о вечном возвращении» дурного и жестокого прошлого так и остается с нами.

Иногда политики пытаются использовать церковь и все с ней связанное, в своих собственных целях, как это было совсем недавно в России, где решили расколоть протестное движение: ты за честные выборы или ты за нашу церковь? За свободу или за традиционные ценности? И вдруг оказывается, что под ценностями имеются в виду, прежде всего, богато украшенные храмы, а под их защитой – «двушечка кощунницам». Но свято место пусто не бывает, и если мы перешли на язык позолоты и двушечек, значит, прежде того забыли о чем-то евангельском.

Да и когда мы пытаемся разобраться с внутрицерковными проблемами, мы обсуждаем всё те же технические подробности, что и четверть века назад: можно ли молиться на русском или украинском языке? Можно ли развести причастие с исповедью? Какая иерархия самая каноничная, а какая, напротив, самая независимая от кесаря? Кто должен перед кем публично покаяться, чтобы восстановить разрушенное единство? Да и не пора ли нам избирать духовенство и епископат всеобщим и равным голосованием? Словом, заменить неправильный, сергианский, неканонический и еще какой клерикализм – правильным, каноническим и демократическим? Те же идеология и политика, но в церковных ризах.

И ведь подавляющее большинство наших современников и соотечественников просто не понимают, о чем идет речь. Соцопросы из раза в раз упорно показывают, что в России православных чуть ли не в два раза больше, чем людей, верующих во Христа, а регулярно участвовать в церковной жизни стараются считанные проценты. Эта картина не изменилась кардинально за последнее десятилетие, и значит, под «церковным возрождением» понималось в основном строительство храмов и решение вопросов с властными структурами. А с другой стороны, при таком-то большинстве любая попытка ввести в церковный обиход демократию просто немыслима, она привела бы к катастрофе.

Кто виноват, для христиан очевидно: мы сами. Лучше задумаемся, что делать.

Всё больше людей, которые хотели бы разорвать порочный круг. Множество людей в наших странах живет свободнее и сытнее, чем жили их предки с Рюриковых времен, но им остро не хватает смыслов и ценностей, превосходящих потребительскую рекламу и политическую демагогию. Грубо говоря, они хотят знать, что живут не только ради новой марки автомобиля или партийного флага, они хотят иметь более высокие цели, но не всегда знают, какие, хотят уважать себя и свою страну, но не всегда видят, за что.
И когда люди вдруг открывают для себя нечто крайне важное, как происходит, к примеру, теперь в украинском обществе, вдруг оказывается, что случилось это вне и помимо церкви, как заметил и о. Кирилл Говорун. Церковь в лучшем случае реагирует на запросы со стороны остального общества, но почти никогда не ведет его за собой. Образ привратника храма, который открыл ворота, чтобы в храм могли занести раненных, очень точно соответствует этой картине. От соли земли, от света миру, от города на горе можно было бы ожидать более активной и значимой позиции. Как ее выстроить?

Для целостного и действенного мировоззрения характерна иерархическая структура. В его основе лежат вечные истины, которые не подвержены пересмотру. На них опираются базовые ценности, далее идут стратегические решения, а от них зависят сиюминутные тактические ходы и технические средства. Если эта иерархия простроена и связи на каждом переходе очевидны, мировоззрение позволяет человеку разобраться в самых разных и неидеальных ситуациях «как жить».

Но что произойдет, если оставить только ценности (догматы веры) и технические средства (устав и типикон), думаю, понятно. Связь между одним и другим теряется: люди живут «как придется», но четко знают, что они православные, что на Пасху надо красить яйца, а перед этим полтора месяца не есть мясного и молочного. Не очень, правда, понятно, зачем, но так принято.

Связь между одним и другим – в основополагающих текстах, прежде всего, в Библии. Казалось бы, как можно руководствоваться в нашей современной жизни книгами, написанными два тысячелетия назад и даже более того? Это будет сущее мракобесие: нам придется ради веры в Шестоднев отвергнуть данные современной науки, а в общественной жизни придется руководствоваться нормами рабовладельческого общества.

Но ведь Библия содержит далеко не только практические указания: что есть, чего не есть, какие приносить жертвы и т.д. Эти указания ориентированы на жизнь людей седой древности, но за ними стоят определенные стратегии, ценности и истины, которые могут приводить в наши дни к иным практическим решениям – но сами они от этого не меняются.

Приведу только два очень разных примера, того, как это может работать, из области политики и экономики. Послевоенная Германия поднималась от руин и избавлялась от своего нацистского прошлого и милитаристских традиций в огромной мере благодаря политическим усилиям христианских демократов. Конрад Аденауэр, лидер ХДС/ХСС, занимал пост федерального канцлера в 1949-1963 годах и создал германскую демократию, а при другом лидере, Гельмуте Коле (канцлер в 1982-1998), Германия воссоединилась и стала ведущей страной новой Европы. Из нацистского кошмара христианами были сделаны очень конкретные выводы, и первая статья конституции ФРГ звучит так: «Достоинство человека неприкосновенно. Уважать и защищать его – обязанность всей государственной власти. Посему немецкий народ признает неприкосновенные и неотчуждаемые права человека в качестве основы всякого человеческого сообщества, мира и справедливости на земле. Нижеследующие основные права обязательны для законодательной, исполнительной и судебной власти как непосредственно действующее право».

Это действительно библейский принцип, потому что в его основе лежит представление о человеке как об образе и подобии Божьем. Следовательно, высшая ценность в этом мире – достоинство этого человека, а не партии, нации, государства или какой-то иной структуры, которая не переходит в вечность и потому менее важна, чем одна отдельно взятая личность. И для двадцатого века нашей эры эта истина оказалась не менее актуальной, чем для первого.
Наши страны, внесшие основной вклад в победу над фашизмом, могли бы тут многому поучиться. Но сравним: у нас к православной риторике прибегает то и дело большинство политических партий, а чаще всего – впавшие в амнезию коммунисты. Но в России не заметно ни одной сколь-нибудь серьезной политической силы, которая последовательно руководствовалась бы христианскими принципами (как, к примеру, первая статья конституции ФРГ), а все попытки создать христианские партии в начале 90-х закончились провалом. В результате я с удивлением обнаруживаю на каждых выборах, что голосую примерно по тем же соображениям, что и мои неверующие соседи, и что сделать это «по-христиански» у меня просто нет возможности.

Совсем иной пример – из области экономики, и здесь мы посмотрим на исламский опыт, ведь и его не зазорно учитывать. Для правоверного мусульманина непозволительно пользоваться услугами обычного банка, поскольку Коран категорически запрещает ростовщичество, т.е. проценты с займа или вклада. Кстати, такие же запреты мы встретим в христианском Писании и Предании, но их мало кто воспринимает всерьез, т.к. в условиях современной экономики и заметной инфляции без процентов, казалось бы, не обойтись.

Но исламские банки в разных странах мира прекрасно обходятся. Они не выдают кредитов, а покупают дорогую вещь и продают ее своему клиенту с платежами в рассрочку, ведь Коран не запрещает торговую прибыль. А вместо ипотеки – банк покупает жилье и пускает человека жить за определенную арендную плату, а когда она достигает некоторого уровня, жилье переходит в его собственность. Казалось бы, какая разница по сравнению с ипотекой? Вспомним о финансовом кризисе, когда ипотечные рабы вынуждены были массово продавать свое резко подешевевшее жилье и еще оставались должны банку немалую сумму. С исламским банком такое невозможно, клиент и банк тут делят возможные прибыль или издержки. И это уж не говоря о том, что подобному банку нельзя вкладывать деньги в неблагочестивые проекты (порнография или алкоголь), равно как и спекулировать, покупая товар лишь для немедленной перепродажи.

У нас в стране немало предпринимателей или банкиров считают себя православными и регулярно перечисляют деньги «на храм», получая за это церковные ордена, но мне не известен ни один банк, который попробовал бы в своей деятельности руководствоваться ясно выраженными требованиями Писания и Предания. Если бы он существовал и доказал бы свое намерение делом – я не побоялся бы взять в нем кредит… простите, купить у него что-нибудь в рассрочку.

Как жить? На какие базовые ценности опираться? Как принимать стратегические решения, какими тактическими приемами пользоваться? Народ интересуется, от маститых протоиереев до тех самых вечных неофитов. Да и мимо идущие хотели бы знать: что там у нас в церкви, кроме вечных истин и правил поведения?

Православные активисты предлагают на стогнах града свои ответы – притом тактические приемы и технические средства позаимствованы то ли у рекламистов (православным быть выгодно, удобно, престижно), то ли вовсе у хунвейбинов. Но если есть подделка, значит, есть и спрос, значит, существует или может существовать и настоящее. И не стоит ждать, что его нам выдаст некий специально созданный синодальный отдел «по поиску смысла жизни» – его мы вольны искать сами для себя и обмениваться по ходу поисков опытом.

И на что же опереться в поисках? Мой ответ будет банальным – на Писание, которое, казалось бы, должно стать центром всей христианской жизни, а на самом деле оно в лучшем случае стоит тихонечко на полке. И это не сегодня так повелось, тут давняя история.

Я еще застал те времена, когда Евангелие переписывали от руки, а чтобы познакомиться с полной Библией, студенты МГУ, к примеру, брали себе тему для курсовой, связанную с Древней Русью и получали доступ к единственному экземпляру в спецхране как к «историческому источнику». Всё изменилось в 1988 году, и я на собственном опыте это ощутил, когда у меня (солдата Советской Армии) старшина нашел карманный Новый Завет, а потом замполит полка мне его вернул со словами: «Ничего, читай, теперь можно». Старшина был в полном шоке.

Последняя четверть века – это еще и довольно краткий отрезок времени, когда русский читатель получил свободный доступ к Библии на родном языке. Сначала книги были редки и дороги, потом оказалось, что даже образованное общество плохо понимает церковнославянский (Пушкин читал Библию по-французски), да и вообще есть мнение, что держать эту книгу надо в спецхране. Еще в XVIIIв. митрополит Арсений Мацеевич полагал: «Ежели рассудить в тонкость, то Библия у нас и не особо нужна. Ученый, ежели знает по-гречески, греческую и будет читать; а ежели по-латыни, то латинскую… Для простого же народа довольно в церковных книгах от Библии имеется».

Митрополит Арсений был человеком неробкого десятка, сидел в тюрьме за отказ признать императоров «крайними судиями Церкви» и в заключении умер. Недавно он был канонизирован как священномученик – и он не видел никакого смысла давать народу Библию, тогда еще церковнославянскую, мало понятную ему. А что сказал бы он, если бы ему предложили дать народу русский перевод?

История этого самого перевода – отдельная сага. Решение о русском переводе Нового Завета было принято Синодом по предложению Александра I в 1816 году, всего через пять лет этот перевод был издан… а еще через несколько лет – запрещен. Основная часть тиража первого издания ветхозаветных книг на русском и вовсе была сожжена на кирпичном заводе, и лишь в 1876 г., через шестьдесят лет после того решения, полная русская Библия увидела свет.

До атеистической революции оставалось меньше полувека. Вот, собственно, каков отрезок времени, в течение которого русский народ мог знакомиться с этим текстом невозбранно – плюс нынешняя четверть века. Даже полного столетия не набирается.

Какое впечатление произвела русская Библия на простой народ, лучше всего описал Н.С. Лесков в рассказе «Однодум», главный герой которого, квартальный надзиратель Рыжов, стал эту книгу не просто читать, но и задумываться над прочитанным, а потом – и жить в соответствии с ним. И оказался он этаким инопланетянином посреди крещеного люда… «На Руси все православные знают, что кто Библию прочитал и “до Христа дочитался”, с того резонных поступков строго спрашивать нельзя; но зато этакие люди что юродивые, – они чудесят, а никому не вредны, и их не боятся» – резюмирует Лесков.

Собственно, Рыжов и сделал то, что предстоит сделать нам: не просто ознакомиться с текстом, но начать выстраивать свою жизнь в соответствии с ним. Обычно говорят, что здесь таится опасность «новой Реформации», но те, кто так считают, очевидно, не заметили, что Реформация уже давно состоялась, и в России немало протестантов, причем число их совсем не уменьшается, а скорее наоборот. Многие пришли в протестантские общины именно потому, что там всерьез относятся к Писанию. Да и невозможно будет победить в споре, не зная матчасти.

Это осознавал и создатель самой первой полной Библии на Руси (1499 г.), еще один канонизированный иерарх – архиепископ Геннадий Новгородский. Он прославился как борец с ересью жидовствующих – и именно под его началом в Новгороде создавался полный библейский текст на церковнославянском языке, причем часть ветхозаветных книг заново переводилась с еврейского. Чтобы противодействовать сектантам и еретикам, надо не прятать первоисточники от народа, а, напротив, открывать доступ к ним. Впрочем, на Руси традиционно была популярна и другая точка зрения, которую лучше всего изобразил в одной из своих сатир Антиох Кантемир: «Ой нет, надо Библии отбегать как можно, / Бо, зачитавшись в ней, пропадешь безбожно».

Да читаем ли мы Библию даже тогда, когда читаем? Или скорее повторяем привычные цитаты и формулировки, с которыми, как нам кажется, всё нам понятно? Вот только один небольшой пример: «Тогда фарисеи пошли и совещались, как бы уловить Его в словах. И посылают к Нему учеников своих с иродианами, говоря: “Учитель! мы знаем, что Ты справедлив, и истинно пути Божию учишь, и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице; итак скажи нам: как Тебе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, или нет?” Но Иисус, видя лукавство их, сказал: “Что искушаете Меня, лицемеры? покажите Мне монету, которою платится подать”. Они принесли Ему динарий. И говорит им: “Чье это изображение и надпись?” Говорят Ему: “кесаревы”. Тогда говорит им: “Итак отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу”» (от Матфея 22:15-20).

Кто же не знает, что кесарю, то есть государству, надо отдавать, что ему полагается, и вообще выполнять его законные требования, доколе они не противны нашей вере. Ну и с Богом, наверное, надо примерно так же: отдать, что положено, десятину там, пост, посещение богослужений, благотворительный взнос… Не случайно родилось это митьковское: «кесарю – кесарево, а остальное на оттяг». Так ведь, на самом деле, оно и происходит в большинстве случаев, а Богу мало что остается.

А теперь давайте этот текст действительно прочитаем. К Иисусу сообща приступают иродиане и фарисеи, отношения между двумя партиями были примерно такими же, как сегодня – между единороссами и партией Навального, между донбасскими шахтерами и «правым сектором». Это как же надо было достать тех и других, чтобы они согласились увидеть в Нем общего врага и объединиться хотя бы на время! И вот они спрашивают, платить ли римскому кесарю эту унизительную подать, один динарий в год – вроде и сумма ничтожна, но вопрос-то принципиальный.

И невозможно ответить так, чтобы все остались довольны. Скажешь «нельзя» – сдадут римским властям как мятежника, да и иродиане-коллаборанты будут очень недовольны. Скажешь «нет проблем, платите» – оскорбишь этим всех патриотов, а заодно и благочестивых фарисеев. Они, конечно, сами платят, но как-то так незаметно, без фанатизма, с сокрушением сердечным. Да и жалко ведь динарий отдавать! Народ такое тоже не поддержит.

Что делает Иисус? Он полностью переворачивает ситуацию. Просит показать ему самую ходовую монету, динарий, заодно – точный размер подати. У Него с собой нет динария, Он как будто вообще его не видел никогда в жизни… а вот у вопрошающих есть, причем наверняка не один. Так-так-так, и что же на этой монете? Изображение человека, что строжайше запрещено Законом, да еще какого человека – римского императора – завоевателя и угнетателя Иудеи! А надпись? Это же вообще кошмар: там император Тиберий называется «верховным понтификом», то есть жрецом языческого культа, и даже «сыном Божественного Августа!»

Да разве не жжет такая монета руки пламенных патриотов и благочестивых верующих? Немедленно отдайте, избавьтесь от скверны сей же час, тем более, если хозяин требует ее обратно! Трудно пришлось подосланным фарисеям и иродианам: до сих пор они видели в каждом динарии – просто динарий. А теперь они будут помнить, чье там изображение и чья надпись, и ведь у них у каждого далеко не по одной монете.

Требует ли тут Иисус аккуратности в уплате налогов? Запрещает ли брать в руки языческие монеты? Скорее, он показывает: вы ставите ловушки этих мелочных «можно – нельзя», но живая жизнь никогда в них полностью не впишется, и при известной ловкости ума в ту же ловушку угодит сам ловец. Хочешь быть таким щепетильным благочестивцем – откажись от римских денег, беги в пустыню питаться акридами. Не по силам? Тогда не привередничай. Задумайся лучше о том, чего от тебя ожидает Бог. Вот это действительно важно! Ты не забыл ли о Нем за всякими ритуальными подробностями, политическими новостями, острыми дискуссиями?

А чего требует Бог, сказано еще у ветхозаветных пророков, более чем на полтысячи лет раньше: «Ибо Я требую милости, а не жертвы, и познание Бога – выше всесожжений!» (Осия 6:6). Эти слова звучат вполне актуально и в наши дни, когда, словно в древнем Израиле, люди «договариваются с Богом», жертвуя на храм, но не забывают при этом забирать последнее у ближнего своего.

Четыре раза в год, перед каждым многодневным постом, во всех СМИ нам расскажут, что можно и чего нельзя есть в эти дни, но никто не процитирует самых главных слов: «Вот какой пост Я избрал: разбей оковы неправды, сними ярмо угнетения, измученных отпусти на волю, уничтожь всякое ярмо! Раздели с голодным свой хлеб, нищего странника введи в свой дом, а увидишь нагого – одень его… И вот тогда позовешь, и Господь ответит, ты возопишь, и Он отзовется: “Я здесь!” – когда не останется у тебя тяжкого ярма, надменного пальца и языка злого; когда разделишь своё с голодным, когда насытишь страждущую душу. Тогда свет твой засияет во тьме, мрак твой обратится в полдень» (Исайя 58:6-10).

Библия, как видим, очень неудобный текст. Поэтому намного проще сделать вид, что с ней мы уже целиком и полностью разобрались, думать о ней не стоит – надо теперь отражать происки врагов, бороться за принятие нужных законов, наращивать экономическое могущество… и так последовательно поддаваться всем искушениям, которые Христос отверг в пустыне: искать себе побольше хлебов, славы всех царств мира и общенародного признания заслуг.

Нам, христианам всех конфессий, профессий и убеждений, на самом деле, предстоит открыть Библию и прочесть – не потому, что от нас этого кто-то требует, как от Тома Сойера в воскресной школе, а потому что именно к ней естественно обращаться христианам в поисках ответов на актуальные вопросы. Часть этих ответов мы найдем в готовом виде (как в словах Исайи о посте), но гораздо чаще придется столкнуться с ситуацией, когда Библия помогает расставить приоритеты и правильно сформулировать вопросы (как в случае с динарием), но ответы придется искать самостоятельно и многие решения будут вовсе не очевидными. Впрочем, не мы первые, есть, на чей опыт опереться – и это не только германские христианские демократы, но и святые отцы. То, что мы привычно называем Преданием, и есть опыт прочтения Писания христианами прошлых веков, опыт жизни по нему. Условия изменились, базовые ценности – нет.

Более того, опыт «ценностно-ориентированного» чтения Библии в актуальной общественно-политической обстановке востребован и на Западе. Христианские политики в Восточной Европе, в частности, добиваются (нередко с успехом, как в Латвии и Венгрии) законодательного закрепления простого определения: брак есть союз одного мужчины и одной женщины. Это тоже библейская по своему происхождению идея, она основана на повествовании первых глав Бытия о сотворении человека – исламу, к примеру, она не свойственна. Обратим внимание: эти политики добиваются не «запрета пропаганды» и не контроля со стороны некоего «госкомсекса», а утверждения ценностей, базовых для нашей цивилизации. И этот подход в равной мере противостоит административному госрегулированию (которое мы имеем в России сейчас) и либертарианской идее об общественном пространстве как о «чистом листе», где не должно быть никаких ограничений (которая может у нас восторжествовать, когда маятник качнется в другую сторону).
Самое трудное, как всегда, удержаться посредине и не впасть ни в одну из крайностей.

Что же делать? Прежде всего, конечно, неплохо бы начать с изучения самой Библии и с «инвентаризации» того, что у нас уже есть. За ту самую четверть века вышло пять новых полных переводов Библии на русский язык очень разного качества, от совершенно негодных до вполне удачных, и готовится к публикации как минимум еще один. Но о них мало кто знает, и это уж не говоря о том, что появились первые полные Библии на языках других народов России: чувашском, чеченском, тувинском, удмурстком. Всё это проходит по разряду какой-то незначительной экзотики…

Полный оригинальный комментарий к библейскому тексту у нас до сих пор всего один (есть переводные) – это Лопухинская Толковая Библия, ей уже сто лет. Она далеко не была идеальна и для своей эпохи, но сейчас смотрится и вовсе музейным раритетом. И для страны, которая по праву гордится своей культурой и наукой и считает себя христианской, это, прямо скажем, удивительно.

Но тут невозможно ограничиться чисто академической работой, для которой, к тому же, у нас не самые подходящие условия. Стоит начать советоваться с Библией по самым разным поводам и размышлять, как она поможет нам найти ответы на самые актуальные вопросы наших дней. Почему я говорю «начать»? Потому что, к примеру, на Рождественских чтениях, на самом представительном православном форуме России, среди множества секций из года в год, как правило, нет ни одной, посвященной изучению Писания (за двадцать с лишним лет бывали лишь дважды или трижды). Для сравнения: секция, посвященные взаимодействию с силовыми структурами, присутствуют неизменно, а то и не одна.

Кто будет этим заниматься, кому нужна Библия в России, чтобы «до Христа дочитаться», по слову Лескова? Официальные церковные структуры заняты сейчасв основном решением других задач, а государству это еще менее интересно. Видимо, эта одна из тех областей, где какого-то результата можно ожидать лишь от совместного действия граждан, которых привлекает эта задача. Всё, как обычно, осложняется крайней разобщенностью и индивидуализмом тех, кому это может быть интересно, но я, по крайней мере, готов попытаться что-то сделать – и к тому же призываю остальных.

Чтобы прервать дурную метафизику вечного возвращения, стоит вернуться к Библии. Именно там впервые было сказано слово «Исход».

Встречи с А. Десницким 23-24 апреля 2014 г. открыли цикл лекций выдающихся богословов современности, организованных Могилянским богословским клубом при поддержке Центра европейских гуманитарных исследований НаУКМА, Центра Развития Инноваций, издательства «Дух и литера» и Центра св. Климента «Общение и диалог культур».

Дух и литера

Цей запис має один коментар

  1. Кесарю -кесареву,а Богу -божие.
    Знакомая фраза? Христианство никогда не служило моделью для
    создания государства-у него другая задача ,и всего одна -подружить человека с Богом.Все полит-партии,в названиях которых
    упомянут Христос -суть лжецы,укравшие не-свое.

Залишити відповідь