Не только о Пусях…
Знаете, что роднит нас со ставшими уже притчей во языцех «Пусси райт»? Да, да, нас с вами. Православных христиан. Слова, вынесенные в заголовок: «Ну, ведь надо же что-то делать».
Режиссер Андрей Грязев, снявший документальный фильм о жизни активистов арт-группы “Война”, в интервью агентству «Росбалт» говорит о принципах жизни своих «героев»: «На мои вопросы насчет идейной составляющей после переворота милицейской машины ребята всегда отвечали: “Мы же должны что-то делать”». В общем-то, «ребятам», по большому счету, нечего было сказать. Вот они и делали.
Но вот тут пролегает наше с ними различие. Нам есть что сказать. И мы говорим. Много и по делу. Причем, по любому. Такая реактивность и всеядность православных медиафигур вызывает массу вопросов. Но чтобы не быть голословной, приведу сначала несколько цитат, перемежая слова известных священников с немного или даже многоизвестными православными блоггерами. Не буду указывать авторство, думаю, при помощи любой поисковой системы каждый найдет своего героя.
«Надо было выволочь из храма… за волосы и посадить всю… на кол, чтоб не смели издеваться над русской православной верой».
«Нет ничего плохого, что патриарху или священникам дарят дорогие предметы быта. Люди всегда несли самое дорогое в храм или резиденцию епископа. Это не просто мирской престиж, но и убежденность, что епископ – это образ торжествующего, царствующего Христа, поэтому ему приличествуют дорогие вещи. В православии в этом нет ничего дурного»
«…Не обижайтесь, если в следующий раз вам переломают ноги. Христиане устают быть слабыми».
«Если она носит мини-юбку, она может спровоцировать не только кавказца, но и русского, если она при этом пьяна, она тем более спровоцирует, если она при этом сама активно вызывает людей на контакт, а потом удивляется, что этот контакт кончается изнасилованием, она тем более не права».
«На месте храмовых служителей я бы раздел их до белья, обвалял в меде и пухе, обрил налысо и выгнал на мороз под собравшиеся к тому времени телекамеры».
«Я на самом деле считаю, что наши верующие в 1920-е годы, когда Ленин инициировал репрессии против них, должны были отвечать иначе, чем они отвечали. Они должны были отвечать всей силой оружия и силой народного сопротивления против большевиков. Нравственное дело, достойное поведения христианина, — уничтожить как можно больше большевиков, чтобы отстоять вещи, которые для христианина являются святыми, и свергнуть большевистскую власть»
«За осквернение храма-сжечь… ПУБЛИЧНО!.. это твари…».
«Ффффу! Они наверно ещё и воняют!.. Бунтующие… Мерзость!.. Ногами этих… тварей пинать нужно… Девки, которые никому… не нужны, таким образом пытаются хоть как-то привлечь к себе внимание».
«Совершен грех, и мы знаем из откровения Божия, что это грех, мы знаем это из Писания и из Предания. И здесь воля Божия для верующего человека совершенно очевидна, и он имеет право сказать: «так говорит Господь». Бог это открывает и мне, и каждому, кто чистым сердцем способен увидеть, где грех, а где добродетель».
«Это же какими аморальными выродками надо быть, чтобы делать такое? Таких тварей только в биореактор».
«А кто такие были славяне? Это варвары, люди, говорящие на непонятном языке, это люди второго сорта, это почти звери. И вот к ним пошли просвещенные мужи, принесли им свет Христовой истины и сделали что-то очень важное — они стали говорить с этими варварами на их языке, они создали славянскую азбуку, славянскую грамматику и перевели на этот язык Слово Божие».
«На костре сжечь этих проституток!!!!»
«Практически все русские люди, в один голос, не сговариваясь, утверждают, что страшный природный катаклизм в Японии есть возмездие этой стране за оскорбление нашего Отечества. Все хорошо помнят, как после посещения Курильских островов российским президентом в Японии топтали его портреты, сжигали и рвали российский флаг. Флаг любой страны есть ее главный символ. Разрывание и сжигание флага означает символическое уничтожение страны. За символическими действиями, как правило, следуют практические, Япония к ним, очевидно, готовилась. Вот и вернул ей Господь бумерангом то, что причитается за ошибочные символические действия и намерения».
«Жаль, меня там не было. Паре бы… носы сломал».
«Война была наказанием за попрание святынь, за кощунство и издевательство над Церковью. Если бы вместо страшного наказания наступило материальное процветание и победа идеологии, тогда каждый здравомыслящий человек спросил бы: а где суд Божий? Наказание Божие – это не проявление некоего деспотизма и жестокости… это явление Божественной справедливости, без которой не может быть бытия мира»
«Сжечь вас нужно… как в старину бы сделали, согласно Уложению 1649 года».
«Всякое ложное богословствование и призывы к всепрощению в толстовско-сектанском духе, а также комментарии людей нецерковных, да и вообще нерелигиозных, не имеют жизненной силы. Только маргиналам и убогим слепцам до сих пор не очевидно, что кощунницы из Pussy Riot и иже с ними — это солдаты единого анитицерковного антироссийского фронта. Ниспровержение авторитета Церкви, как важнейшего института нашего общества, (между прочим, не расчлененного на всем постсоветском пространстве) — одна из важнейших стратегических задач строителей нового мирового порядка! Защищать свои святыни народ может и должен различными способами, но лучше всего, учитывая современные реалии, правовыми».
«Неверующий человек может стать зверем, а верующий – никогда».
Заявлений со всех сторон – по многим поводам – все больше и больше, накал растет, того и гляди – взорвется какой-нибудь очередной котел общественного мнения, и окатит содержимым всех участников с ног до головы. Да и непричастных тоже – заодно.
В связи с этим словесным потоком возникает закономерный вопрос: от чьего лица делаются заявления? Это говорят частные лица, или же это слова Церкви, к которым должны прислушаться все верные чада Христовы? Это заявление сделано церковным аппаратом, состоящим из чиновников, пусть и рукоположенных, или же это слова Христа? Где проходит граница? Как отделить одно от другого? Почему я так настойчиво пытаюсь разобраться? И надо ли разделять все сказанное по приведенным выше «категориям» или нет?
Церковные спикеры говорят: мол, Церковь как Тело Христово не обязана реагировать на разные глупости – наше дело Богу молиться за весь мир. Поэтому Церковь безмолвствует тогда, когда надо было бы говорить. Ведь Христос-то не чурался ходить и говорить обо всем и со всеми. И закон «нетерпенья пустоты» срабатывает и здесь: без конца говорят все верные, не очень и очень неверные чада. Но не от Церкви, а от себя. Ведь надо же что-то делать! Спасать Церковь! Оберегать святыни! Утверждать чистоту и святость!
Как весь мир расколот грехом на тысячи осколков дьявольского зеркала, так нет желанного целомудрия – которое есть и цельность, и мудрость одновременно – и в Церкви. И это очень горько. Потому что о целомудрии в храмах говорится часто, чуть ли не на каждой проповеди. И в то же время мы узнаём, что, оказывается, участник ДТП – это не служитель Церкви, а частное лицо. Юридически, да, может быть. Морально – нет. Так же, как и тот или иной спикер, заявляющий от себя – как от частного лица – одно, как служитель Церкви – другое. Например, по средам у него выходной – он говорит так, от себя, а вот в воскресенье или понедельник – как священник?
Или какой-нибудь блоггер, который в своем блоге пишет как частное лицо. А церковные спикеры призывают не воспринимать голоса частных лиц как мнение Церкви, ибо оно у Нее свое, особое, сокровенное. Но при этом стоит кому-то из нас — тех, кто причисляет себя к членам Церкви — начать жаловаться на то, что в Церкви есть не просто множество горестных нестроений, но и вопиющих вещей, как его тут же возвращают на грешную землю: ну, так Церковь – это и есть мы. Вы, то есть. Раз все плохо, вы и виноваты. Так что нечего сетовать.
И вот, мне интересно знать: в какие моменты жизни я – частное лицо, а в какие – Тело Христово? Только когда причащаюсь? Или же нет? Или когда я говорю что-то вроде: «Ну, таким уродинам и посидеть полезно», – я тоже Тело Христово? Я тоже – Он? Я – с Ним?
Шизофреническое раздвоение гложет Церковь – с одной стороны, мы сетуем на собственную немощность и греховность, по любому поводу любим упомянуть о собственном ничтожестве, с другой стороны, ощущаем себя светом мира и солью земли. И наша гордость вкупе с подростковым комплексом неполноценности, который к смирению не имеет никакого отношения, творят «чудеса». Страшные и разрушительные. Похожие на ту волну, что смоет дом, построенный на песке.
Как-то сайт «Матроны.ру» опубликовал замечательную картинку с подписью: «Смирение – это не значит думать о себе хуже, это значит думать о себе реже». Мы же с этим примириться не можем. Нас оскорбляет все, любой упрек в свой адрес мы с подростковым гонором воспринимаем как гонения на Церковь. И не надо напоминать мне про реальные случаи кощунства. То, что зачастую выдается за них, так же похоже на них, как драка в первом классе на разборки уголовников.
Но ведь быть гонимыми – это так… сладостно. И очень похоже на новомучеников, о которых так любят говорить наши священнослужители. И как подросток, мечтая стать взрослым, тайком курит и кривляется, так и мы – ново-мучаемся…
Я не удивлюсь, если сейчас процесс расцерковления пойдет еще стремительнее. Только в период неофитства можно так широко закрывать глаза, чтобы не видеть собственного уродства и без конца говорить от имени Церкви. Мы этот этап прошли. У нас уже давно затянувшийся пубертат – если отчитывать начало «церковного возрождения» от 90-х прошлого века.
По хорошему, мы заслужили то, что с нами сегодня происходит. Мы – как частные лица, и мы – как Церковь. Потому что мы жили-были в двух плоскостях, в двух пространствах, которые не соединяются. Потому что в глазах неверующих, требующих от нас нами же декларируемой святости, мы слишком часто говорили полную чушь. Которая, конечно, имеет право на существование, как и любая другая. Но только не от лица Церкви как Тела Христова. Не от лица Христа. И не надо сыпать набором цитат – это к Жизни не имеет почти никакого отношения.
Последние полгода меня не оставляет ощущение того, что перед нами разыгрывается какой-то хитроумный спектакль, к тому же при нашем непосредственном участии. Я не могу понять, кому в Церкви выгодно то, что происходит с Ней сегодня? Я не говорю о падении медиа-рейтингов, я говорю о том, что мы обманули надежды многих и многих – да, нецерковных, да, таких-сяких, язычников, мытарей и грешников, но – людей. Там, где они искали Святость, Веру и Милость, они увидели себя. Страшных, некрасивых и злых.
И вполне вероятно, что гнев и ненависть, который вызвало увиденное, ударит по Церкви. Нет, не по аппарату. Не по частным лицам. Хотя и по ним, конечно, тоже – они будут в пылу оскорбленных чувств трясущимися руками пересчитывать выручку в лавке или строчить в Фейсбуке и ЖЖ. Нет, этот гнев ударит по Церкви, которая есть Тело Христово, Сам Бог, смиренно пришедший к тем, кто был подл, грешен и ничтожен, чтобы разделить с ними трапезу, любовь и спасение.