От свистопляски вокруг акции «Пусси Райот» и реакции на нее – тошная горечь: все в порядке вещей, своя свои познаша… В этой ситуации нет Бога, кроме Бога страдающего, и Пелевин – пророк Его: кто-то наивно полагает, будто тут война за веру и отечество (условно обозначая, православно-консервативные или, наоборот, либеральные), а на деле – снимается очередной снаф, и боевые телекамеры даже не прикрыты камуфляжами. Нет, прямых аналогий в том смысле, что вот эти – орки, а те – обитатели офшара, эти – статисты, а те – сценаристы, я проводить не хочу, «не сравнивай – живущий несравним». Но думаю, что вышепомянутая наивность и простота – хуже воровства, для христиан она непростительна, и отвратительный сбор подписей под воззваниями «народного гнева», прошедший в некоторых московских храмах, не единственное тому свидетельство.
Комментируя повесть Соловьева об антихристе, рассуждая о методах борьбы антихриста с Церковью Христовой и о том, как христиане ведутся на провокации, литовский католический философ Антанас Мацейна в книге «Тайна беззакония» писал: «Нож Святого Духа тоже бывает острым. Но он никогда не направлен в самое сердце. Между тем антихрист всегда целится в самое сердце. Он не хочет очищать виноградники Христа, он хочет их вырубить. Преступления, совершаемые христианами, дают ему возможность начать борьбу, и в то же время они являются прекрасной маскировкой для того, чтобы скрыть уничтожающий характер этой борьбы». Знакомо, сколько же раз – знакомо…
О том, как члены Церкви наносят вред Церкви тем, что забывают заповеди Христа и выше духа евангельского ставят ценности политические, национальные, культурные и прочие, сказано-пересказано во множестве. Однако и путь эскапизма, предания всего что есть в мире анафеме, самосожжения в скитах – не путь христианства. Бросание зерна в грязь, явление Христа, а за ним – христиан, миру, чтобы не отвергнуть или уничтожить его, но исцелить, преобразить – величайшая андерграундная акция, скандалон по-гречески, перевернувший без-Божный человеческий порядок вещей и продолжающий переворачивать до сих пор. Первые отшельники, покидающие пышные имперские храмы и епископские кафедры ради чистоты Богообщения, бросали вызов суете мира своим уходом – и мир, сначала крутя пальцем у виска, а потом – ощущая адскую пустоту в месте отсутствия этих ненормальных, шел за ними в пустыню; юродивые, сдиравшие вапу с гробов общества, бросали этот вызов, наоборот, своим назойливым вторжением в суету мира, и раздраженный, выпинывавший поначалу их с папертей, мир поневоле начинал прислушиваться к ним. Церковь не может не участвовать в жизни мира, зажать нос и удалиться из него в гетто, этого не было и не будет, такой радости антихристу мы не доставим. Но исполнять завет Христа по преображению мира христианин может одним-единственным способом: всюду, где бы ни был, оставаясь христианином, ориентируя дух и сердце на Евангелие. Христианин может и должен быть тем, кем призван быть, и военным, и торговцем, и правозащитником. Но идеалом военного всегда будет не капеллан, освящающий под прицелом телекамер ракеты и истребители, а сорок солдат, за веру Христову вмерзших в лед Севастийского озера. Идеалом торговца – не успешный держатель церковной лавочки по торговле свечками и иконками, а юноша из Ассизи, которого отец избивал за то, что тот раздавал, торгуя, отцовские деньги и товары беднякам. А идеалом правозащитника – не тот, кто призывает кесаря побивать камнями нечестивцев, а Тот, кто защитил свое собственное право ради любви к людям пойти за них на крест.
Замечательная статья