В декабре ушедшего года в интернете появился официальный блог Межсоборного присутствия, позволяющий всем желающим принять участие в обсуждении подготовленных Присутствием документов. Русская Церковь все более открывается миру. Это можно назвать демократизацией, можно – поисками путей возвращения к соборному управлению. Почти век назад Церкви уже пришлось отвечать на вопрос о том, в какой мере демократические институты применимы в церковной жизни.
СПРАВКА ОБ АВТОРЕ
Александр КРАВЕЦКИЙ родился в 1962 году. В 1986-м окончил филологический факультет МГУ, кандидат филологических наук (1999), старший научный сотрудник Института русского языка им. В. В. Виноградова РАН, руководитель Научного центра по изучению церковнославянского языка при ИРЯ РАН.
Единственное законное учреждение
Подготовка восстановившего патриаршество Поместного собора 1917-1918 годов длилась более десяти лет. Но созвать его удалось лишь после Февральской революции. Механизм созыва Собора отлаживался в тот момент, когда идея демократических выборов воспринималась как абсолютная ценность. По иронии судьбы, Февральская революция не смогла создать жизнеспособных органов государственного самоуправления, но способствовала появлению таких органов в Церкви. Поместный собор 1917-1918 годов и восстановление патриаршества можно считать единственным состоявшимся начинанием Февральской революции. Выборы членов Собора были первыми в послереволюционной России демократическими выборами. Они состоялись на три месяца раньше, чем выборы в Учредительное собрание. И если из-за разрухи и начавшейся Гражданской войны выборы в Учредительное собрание удалось провести далеко не во всех районах страны, то во время подготовки Собора избирательный механизм работал как часы. Выборы членов Собора были трехступенчатыми (на уровне прихода, благочиния и епархии). При этом от каждой епархии на Собор были направлены правящий архиерей «по должности», три мирянина и два клирика.
После большевистского переворота Поместный собор оказался единственным в России учреждением, в законности которого не сомневался никто. На одном из заседаний генерал Л. К. Артамонов имел все основания утверждать, что члены Собора являются «истинными представителями всей верующей православной России».
Казалось, что Собор, созванный в эпоху всеобщего преклонения перед властью народа и выборностью, будет активно проводить демократические начала. Но здесь все было непросто. Дело в том, что большинство членов Собора составляли миряне и священнослужители, в то время как традиционно на церковных соборах решения принимали архиереи. Чтобы совместить процедуру демократического голосования с архиерейским контролем за принимаемыми решениями, все «правилодательные или основоположные» решения общего собрания приобретали статус соборного деяния лишь после того, как утверждались Совещанием епископов – собранием всех участвующих в работе Собора архиереев.
Интересно сравнить начало соборной работы с началом русского парламентаризма (к началу работы Собора Государственная дума действовала уже двенадцать лет). Из этого сравнения хорошо видно, как мучительно русское общество привыкало к демократическим институтам. Для того чтобы члены Государственной думы стали заниматься собственно парламентской деятельностью, понадобилось около трех лет. Ведь результаты законодательной деятельности двух первых распущенных дум были почти нулевыми. И лишь третья Дума смогла заняться тем, для чего была создана, – принятием законов.
В работе Собора деструктивное начало, характерное для первых государственных дум, было минимальным. Около трех месяцев (23 заседания) потребовалось членам Собора для того, чтобы отладить процедуры собственной деятельности. А затем в течение девяти заседаний было принято основное решение – о восстановлении патриаршества.
Голосование и жребий
В течение 1917 года святитель Тихон проходил через процедуру выборов дважды. Первый раз это произошло 21 июня 1917 года, когда участники Московского епархиального съезда закрытым голосованием выбирали Московского митрополита (впервые в истории России). Голосование проходило в храме Христа Спасителя. Каждый выборщик получал бюллетень, в который он должен был вписать имя кандидата. В голосовании участвовало 793 человека. Больше всего голосов (481) набрал архиепископ Тихон. За ним – уникальный случай – следовал активный мирянин, государственный деятель А. Д. Самарин, набравший 303 голоса. В случае избрания Самарин должен был принять монашество и рукоположение. Оставшиеся 9 голосов поделили архиепископы Антоний (Храповицкий), Арсений (Стадницкий) и епископ Андрей (Ухтомский).
Второй раз митрополит Тихон участвовал в выборах во время избрания на Патриарший престол. Процедура избрания предусматривала сочетание демократической процедуры (тайное голосование) и иррационального момента (жребий). Сначала члены Собора тайным голосованием определили трех кандидатов на Патриарший престол, а затем при помощи жребия из этих трех кандидатов выбирался патриарх. Сам процесс голосования выглядел так. Членам Собора трижды раздавали бюллетени, в которые нужно было вписать три имени. При первом голосовании абсолютное большинство получил архиепископ Харьковский Антоний (Храповицкий). Во втором голосовании, в котором митрополит Антоний уже не участвовал, абсолютное большинство получил архиепископ Новгородский Арсений (Стадницкий), а в третьем – митрополит Московский Тихон (Беллавин). Таким образом, было выбрано три кандидата на Патриарший престол.
6 ноября в храме Христа Спасителя состоялось окончательное избрание патриарха. Старейший из русских иерархов – почетный председатель Собора митрополит Киевский Владимир (Богоявленский) написал три записки с именами кандидатов и положил их в ларец перед иконой Владимирской Божией Матери. После литургии и молебна он показал ларец народу, разрезал тесьму, а иеросхимонах Алексий (Соловьев) вытянул жребий. На записке значилось имя святителя Тихона. Таким образом, жребий подкорректировал результаты голосования.
«Покорный слуга своих избирателей…»
Для допетровской Руси выборы священника прихожанами были обычным явлением. Вопреки распространенному представлению, разрушение института выборов связано отнюдь не с присущим Петру I стремлением везде, где только возможно, выстраивать жесткую вертикаль власти. Выборность духовенства Петр не отменял. Петровский «Духовный регламент» пишет о выборах духовенства как о чем-то само собой разумеющемся и требует лишь того, чтобы на эту должность избирали человека «жития доброго и неподозрительного». Постепенный отказ от института выборов был связан с другой петровской идеей – стремлением дать будущим священникам богословское образование. Ряд петровских указов устанавливал для кандидатов на священнические должности образовательный ценз. Это в корне подрывало традиции общинной выборности духовенства. Выпускников духовных училищ не хватало, что фактически сводило на нет возможность выбора. Найти хотя бы одного кандидата в священники, удовлетворявшего образовательному стандарту, было непросто. Теперь именно училища брали на себя функцию отбора кандидатов на приходские должности.
Институт выборов отмирал постепенно. В Центральной России он исчез быстро, а в Сибири, где образованные священники были большой редкостью, архиереи еще долго шли на нарушение петровских указов и рукополагали предложенных общиной кандидатов, поскольку не могли предложить ничего лучшего.
Интерес к институту выборов вновь появился в 60-е годы XIX века, когда в результате реформ Александра II в России стали развиваться органы земского самоуправления. Становление общественного самоуправления вызвало большой общественный интерес к демократическим институтам. В духовных журналах начали появляться статьи, авторы которых предлагали восстановить процедуру выборов при замещении церковных должностей. По мнению сторонников этой идеи, выборы должны были укрепить взаимное доверие между клиром и прихожанами и оздоровить церковную жизнь в целом. А в качестве прецедента указывали на опыт старообрядческих общин, сохранивших институт выборов духовенства. Обсуждение этого вопроса продолжалось вплоть до большевистской революции, однако никаких практических результатов эта дискуссия не имела.
После Февральской революции особая комиссия, которую возглавлял епископ Уфимский Андрей (Ухтомский), подготовила «Временное положение о православном приходе», которое было введено в действие летом 1917 года. Эти правила давали приходам достаточно широкие права по выборам приходских священников. Однако в результате возникли прецеденты, когда люди, опьяненные политическими лозунгами, изгоняли священников только за то, что были недовольны его политическими взглядами. Собору предстояло высказать свое мнение об этом опыте и либо принять его, либо отвергнуть. В проекте, который подготовил отдел, созданный Собором для обсуждения проблем приходской жизни, выборное начало было сохранено. При этом последнее слово, естественно, оставалось за архиереем. Здесь предполагались два варианта. Или из намеченных приходом кандидатов архиерей выбирал того, кого считал достойным, или же приход выбирал одну из нескольких предложенных архиереем кандидатур.
Сторонники института выборов исходили из того, что этот институт сам по себе является ценностью. По их мнению, именно процедура выборов верующими близкого им по духу пастыря сможет превратить приход (административное образование) в христианскую общину. Наиболее последовательные сторонники идеи демократизации церковной жизни критиковали проект отдела за половинчатость. «Если уж вводить выборное начало, – говорил делегат от Симбирской епархии В. А. Рождественский, – так на основе прямого, равного, всеобщего и тайного голосования. Тогда получивший наибольшее число голосов и явится наиболее достойным кандидатом. А если ограничить избирательное право всякими соображениями, то это уже не будет избирательное право, и я таким правом пользоваться не хочу». Однако критика «справа» явно преобладала. Основные аргументы противников выборов духовенства сводились к тому, что священник должен вести за собой приход, а не наоборот. По словам епископа Андроника (Никольского), выбравшие священника прихожане будут чувствовать свою власть над ним: мы тебя выбрали, мы тебя можем и прогнать. В том же ключе высказывался и архимандрит Матфей (Померанцев): «Выборное начало устанавливает один несомненный факт, что избранный обыкновенно покорный слуга своих избирателей только. Современные избиратели менее всего заинтересованы в избрании себе достойнейших избранников, выше их стоящих по своим качествам».
В итоге точка зрения противников выборности духовенства восторжествовала. Окончательное решение Собора звучало так: «Право избрания на священнослужительские места принадлежит епископу, который при избрании принимает во внимание и тех кандидатов, о коих приговором ходатайствует приход». После окончания работы Собора вопрос о выборах духовенства больше не поднимали. В ситуации, когда Церковь была гонимой, приходам было явно не до выборов. Да и в постсоветское время о выборах приходского духовенства не вспоминают. Оно и понятно. Большинство современных приходов представляют собой не общины, а объединение более или менее случайных людей, не способных на какие-то совместные действия. А поскольку членство в приходе не закреплено формально, составление списка выборщиков оказывается неразрешимой задачей. Однако не исключено, что в будущем жизнь вновь поставит на повестку дня вопрос о том, может ли приход сам выбирать себе духовенство.