Субкультура вместо Церкви

Игумена Петра (Мещеринова), автора нескольких книг, посвященных проблемам современной церковности, тем не менее язык не поворачивается назвать кабинетным ученым. Он часто выступает в эфире различных теле- и радиопрограмм, а также является ведущим сотрудником Патриаршего центра духовного развития детей и молодежи при Свято-Даниловом монастыре. Своими взглядами на взаимоотношения Церкви и общества игумен Петр (Мещеринов) поделился с журналистами Антоном Куриловичем и Марией Ермаченко.



– Отец Петр, в настоящее время в РПЦ массовое воцерковление определено как приоритетная задача. С какими трудностями сталкивается в первую очередь православный миссионер?


– Сегодня Церковь, осознавая свою ответственность за тех наших сограждан, которые определяют себя как православные, поставила перед собой важную задачу – воцерковить их, чтобы их вера стала сознательной и твердой, а жизнь – христианской. Но, как и в процессе любой работы, нужно определиться: а что мы хотим получить, так сказать, “на выходе”? Воцерковленный православный христианин – это кто? В обывательском понимании это человек, который ходит в церковь, соблюдает посты, читает церковную (и околоцерковную) литературу, имеет духовника и во всем его слушается, совершает паломнические поездки и т.д. Кроме того, в общественном сознании уже прочно укоренилось мнение, что воцерковленные люди непременно должны разделять антизападнические, монархические и тому подобные общественно-политические воззрения.


Под церковностью, к которой мы хотим приобщить людей, часто подразумевается подобное ее понимание. Таким образом, воспитание православного христианина подменяется не вхождением его во вселенское православие, а встраиванием его в эту достаточно узкую субкультуру, к подлинному православному христианству имеющую порой весьма слабое отношение. Кроме того, эта субкультура может легко включать в себя такие интенции, которые способны подменить саму суть христианской религиозности. Подлинное же воцерковление – это становление православного христианина прежде всего как личности, и личности со вполне определенными свойствами: нравственной целостностью, свободой, ответственностью, зрелостью, самостоятельностью, а прежде всего опытом христианской духовной жизни, дающим христианину мудрость, умение отличать добро от зла. Здесь мы сталкиваемся с такой задачей, навыков решения которой у нашей Церкви в силу трагической истории XX века пока не наработано. Нет у нас опыта ни воспитания у наших прихожан вышеназванных качеств, ни созидания церковных общин, в которых, собственно, и должно совершаться нравственное и духовное становление человека как православного христианина, его подлинное воцерковление.


– Вы упомянули, что в Русской Православной Церкви отсутствует полноценная общинность. Причем в России в отличие, например, от Польши, Сербии, Греции люди могут годами посещать один и тот же храм и даже не здороваться друг с другом. Что, по вашему мнению, нужно делать для созидания общин?


– Вселенский характер православия должен проявляться, на мой взгляд, в том числе и в допущении (в нравственных евангельских и церковных рамках, разумеется) множества форм, разнообразия стилей жизни. Нельзя создавать общины “под одну гребенку”, по разнарядке, иначе община неизбежно сведется к субкультурному явлению, в котором люди будут идентифицировать себя как православные христиане не потому, что они любят Бога и ближнего своего, исполняют заповеди Божии и имеют подлинный православный опыт духовной жизни в молитве и таинствах, а потому, что одинаково говорят, одеваются, исполняют внешнедисциплинарные церковные указания и хором проклинают Запад.


Кроме того, необходимо учитывать наследие советского времени. Люди получили сильнейшую прививку от какого бы то ни было коллективизма. Поэтому церковная общинность не должна быть “советски-коллективистской”. Она созидается в первую очередь на таинстве евхаристии, но не только. В основу общинности кладется личная свобода человека, его самоуважение и уважение к ближним. Опыта воспитания таких качеств нет сегодня в нашей церковной педагогике. Приобретать этот опыт – первейшая, на мой взгляд, задача Церкви.


Процесс воцерковления, совершающийся в общине, заключается в воспитании христианской личности с такими духовными и нравственными свойствами, какие не только не востребованы нашим обществом, но и порой прямо противоположны общественному и государственному мейнстриму. И может оказаться, что подлинное воцерковление очень даже не устроит внешний мир.


– Получается, что подлинное воцерковление обнажает кардинальную противоположность христианских и светских ценностей?


– Действительно, если люди будут по-настоящему воцерковляться, если православные общины будут созидаться такими, какими они должны быть, – это немедленно высветит принципиальную разницу между Церковью и “миром сим” (для нас – в его российском варианте). Общины неизбежно будут некими анклавами, дух жизни в которых – иной, чем в нынешнем нашем социуме. А немалое количество людей, составляющих общество, видя, что православие – это не только купание в проруби на Крещение и не освящение куличей перед Пасхой, а прежде всего совсем другая, непривычная нравственная и духовная жизнь, – могут вовсе и не захотеть этой жизни, потому что она потребует от человека того, что чуждо и непонятно сегодняшнему социуму. Но, мне кажется, жить по Евангелию, несмотря ни на что, – это и есть подвиг для Церкви и для православных христиан.


– То есть противопоставление Церкви и общества неизбежно?


– Нет, я думаю, что в настоящей, не субкультурной, а вселенской православной церковности нет места размежеванию и противопоставлению. Церковь непременно обязана заботиться о нравственности народа, среди которого она несет свое служение. Но вместе со словом проповеди сама повседневная церковная жизнь должна показывать людям реальный пример иной, нравственной жизни – и не только на личном уровне, но и в гражданском, и в общественном смысле. К сожалению – еще раз повторю, – в нашей Церкви пока не накоплен опыт созидания в этом направлении. После революции 1917 года Церковь была лишена какой бы то ни было возможности созидать свою жизнь, осмысливать современность, творчески развиваться. Только теперь мы подходим к осознанию того, что историческая парадигма изменилась, время государственной религии ушло вместе с империей Романовых и что оказывать нравственное и духовное воздействие на общество Церковь может, прежде всего обустраивая свою внутреннюю жизнь и в ней являя пример “иного бытия”, которое привлекало бы людей своей чистотой, правдой и красотой.


Беседовали Антон Курилович и Мария Ермаченко


НГ-религии

Цей запис має 10 коментар(-ів)

  1. Иван

    Темнит что-то автор. "Трагическая история ХХ века" здесь вовсе ни при чем. В ХХ веке, в Советском Союзе (ведь именно это имеется в виду, не так ли?) у церкви была проблема как раз таки с построением субкультурности и демонстрации этой субкультурности широкой публике. При этом церкви ничто не мешало воспитывать в верующих те положительные качества, которые перечислил автор: нравственную целостность, свободу, ответственность, зрелость, самостоятельность. Разве не те же самые качества стремилось воспитать светское общество в своих гражданах?

    И если автор нагнал туману и "поменял местами слагаемые" в такой малости (а в малости ли?), то пусть мне скажут: каким его текстам (или частям текстов) можно в принципе доверять?

  2. Максим

    Если "нэзалэжний дэржави – нэзалэжна Церква!" – плохо, то почему в России тоже нэзалэжна церква. Уже 500 лет.

  3. Максим

    А если ввести "государственную" религию, то уже и "инквизиторы" готовы???

  4. Максим

    "его призывы к оправданию фашиста Власова, зоологическая ксенофобия по отношению ко всему русскому."

    Вообще-то РПЦЗ под омофором МП заявило, что НЕСЧИТАЕТ Власова предателем.
    И что-то особого протеста МП это не вызвало.

  5. Игорь

    Необходимость симфонии Церкви и государства зафиксирована в Номоканоне, в Кодексе св. императора Юстининана, святоотеческих творениях.
    Но христианский патриотизм не имеет ничего общего с современным секулярным национализмом, появившимся только в период французской революции. У христиан не Церковь для государства, а государство для Церкви. Государство – ограда для спасения, оно защищает от наступления пороков и ересей, помогает строить храмы и вести проповедь слова Божия.

    В секулярном национализме – наоборот, "нэзалэжний дэржави – нэзалэжна Церква!" Яко опора для чиновников. В традиционном обществе, например, в Киевской Руси такого подхода невозможно представить. Невозможно представить, чтобы печерские преподобные требовали некой автокефалии от "имперского Константинополя". Христианин – смиренный человек, думающий о своем спасении, а не об утопических политических прожектах.
    Слушать смешных католиков я бы не стал. Это уже даже не католики, а представители либеральной идеологии "с христианским акцентом". И они осуждают Православие именно с позиций неолиберальной политкорректности, в которой выпячиваются права всякого рода меньшинств, но осуждается права большинства, например, право большинства ввести свою религию в качестве государственной на законодательном уровне.

  6. Inquisitor

    Безусловно – Божие Богу, а кесарево кесарю. В одном из киевских католических периодических богословских журналов (COMMUNIO – ОБЩЕНИЕ), посвящённом русской истории, было сказано: "У російскій свідомості XIV-XVI cт. чітко відобразилась ідея Церкви, як спільноти, прямуючої історичним шляхом до Царства Божого. Церква – це насамперед мандрівниця, а не юридичний інститут. І ця идея у ті часи біла притаманна не тільки парафіянам, але усій спільноті, як єдиному соціуму". Т.е., как писал св. Апостол Павел:" Не имеем пребывающего зде града, но горняго взыскуем, яко странни и пришельцы на земли есмы". Христианское самосознание не можем быть привязано к чему-либо земному, в том числе к идеологоии. И ещё скажу: мы должны писать о подобных идеях, а пишут католики.

  7. Аввакум

    Есть круг регигиозной жизни, есть круг государственной жизни. И на пересечении этих кругов уселся антихрист. Так что пусть лучше не пересекаются.

  8. Сергей

    Николаю: государственная религия в названных странах – это отнюдь не навязывание подмены христианства русскостью, финскостью и т.д.

  9. Николай

    время государственной религии ушло вместе с империей Романовых

    Государственная религия существует во многих европейских странах. Например, в Греции, Финляндии, Австрии.
    Вполне логично, что крещеный, пусть и грешный народ, наполняющий бюджет государства, хочет видеть уроки Закона Божьего в школах, православных армейских капелланов, и финансирование государством миссионерских программ.
    Русская Православная Церковь на своем Поместном Соборе в 1918 г., уже после краха империи Романовых, четко обозначила, что православие должно быть государственной религией.
    К сожалению, истинная религия игумена Петра – не православная вера, а политическая идеология либерализма, которая отрицает права большинства. Отсюда его призывы к оправданию фашиста Власова, зоологическая ксенофобия по отношению ко всему русскому. Такая человеконенавистническая идеология, слабо прикрытая "христианством", вряд ли имеет шансы на распространение.

Залишити відповідь