Блог

В разноголосице комментариев касательно визита в Украину Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, профессиональных и не очень, религиоведов и людей далеких от религиозной проблематики, практически отсутствовала мысль представителей Государственного комитета Украины по делам национальностей и религий, центрального органа исполнительной власти, на который возложено участие в формировании и реализации государственной конфессиональной политики.

Визит Патриарха Кирилла, на мой взгляд, засвидетельствовал несколько моментов, осознание которых существенно важно не только для дальнейшего развития государственно-церковных отношений, но и для устойчивого развития Украины как таковой.

Первое. Визит отчетливо показал наличие в Украине довольно существенного количества людей, находящихся в духовном единении с Патриархом Московским, о чем еще вчера было, скажем так, не принято говорить. При этом замечу, что речь идет о гражданах Украины, которые живут на востоке и западе, юге и в центре страны. И которые по причине своего религиозного выбора не стали меньшими патриотами Украины. Ведь пример Украинской греко-католической церкви ярко свидетельствует, что ее верующие хорошо сочетают безусловный патриотизм и духовное единство с Папой Римским. Наверное, потому, что патриотизм и духовное единство касаются разных измерений человеческой жизни.

Повторюсь, речь идет о весьма значительном количестве наших сограждан, для которых причастность к Московскому Патриарху является вопросом их веры и религиозной совести. Равно как для верующего человека чрезвычайно важны все аспекты его духовной жизни. И то, что этого не понимают некоторые “эксперты”, свидетельствует именно о внерелигиозности (причем любой) таких комментаторов, а также о неспособности понять чувства верующего человека, в частности верующих Украинской Православной Церкви. А это уже поднимает вопрос о корректности соответствующих комментариев.

Не стану вычислять точное количество тех, для кого важна духовная связь с Патриархом Московским. Точной статистики нет, а та, что есть, вызывает у специалистов множество вопросов. Ведь оказывается, что среди таких есть и признающие свою принадлежность именно к Московской патриархии, и заявляющие о принадлежности к Украинской Церкви, которая, в свою очередь, находится в каноническом единстве с упомянутой патриархией. Можем предположить, что и часть тех, кто во время опросов заявляет о своей внутренней принадлежности к Киевской Церкви, являются верующими не только нынешнего Киевского Патриархата, а вполне могут принадлежать и к Украинской Православной Церкви.

При всем этом важно следующее: государство, заинтересованное в своей стабильности, очевидно, не может игнорировать указанных своих граждан, а тем более пренебрегать ими и их религиозным выбором. А для тех, кто почему-то считает таких “национально несознательными”, напомню, что большинство своих приходов Украинская Православная Церковь имеет не на востоке или юге, а в центральных областях Украины.

Второе. Визит наглядно проявил желание выдать желаемое за действительное касательно некоторых вещей в церковной жизни Украины. Речь идет, в частности, о вопросе единой православной Церкви и автокефалии.

Визит и события вокруг него показали, что, по крайней мере на сегодня, православие в Украине не только не является единым, но и едва ли станет таковым в кратковременной перспективе. Хотя это не исключает как возможности стать таковым в будущем, так и того, что о подобном единстве можно мечтать и стремиться к нему. Тем не менее, единство может стать результатом исключительно соответствующего желания религиозного сообщества, а путем к нему является диалог – на уровне как священноначалия, так и приходских священников и обычных прихожан. Достичь такого единства административным путем едва ли удастся. Это только Сталину удалось после войны объединить православных с греко-католиками, а баптистов с пятидесятниками. Очевидно, что реалии сейчас несколько иные, и вряд ли стоит, провозглашая верность демократическим ценностям, обнаруживать себя в церковной жизни вольно или невольно сторонником сталинских административных методов. Так же очевидно, что и провозглашение при имеющихся реалиях любой из составных украинского Православия “Единой Поместной Церковью” не сделает соответствующую церковь действительно единой.

Вместе с тем однозначным позитивом является то, что государство Украина на сегодня создает возможности для свободного развития всех имеющихся православных юрисдикций, уважая право на свободу совести своих граждан. Положительно и то, что количество острых межправославных конфликтов за последние годы уменьшилось в разы, что очевидно показывает способность православных Церквей совместно существовать на одной территории. В этом контексте хотел бы отметить очень взвешенные заявления предстоятелей Украинской Православной Церкви Киевского патриархата и Украинской Автокефальной Православной Церкви накануне визита Патриарха Кирилла, а также то, что, вопреки всем опасениям, 28 июля в Киеве одновременно и бесконфликтно состоялись праздничные многолюдные мероприятия как УПЦ, так и УПЦ КП. А это однозначный показатель того, что верующее сообщество оказывается часто намного мудрее некоторых политиков или общественных деятелей. И именно такая способность к согласию, а не административно навязанное свыше единство, является залогом уверенного развития нашего общества. А с другой стороны, визит и другие мероприятия, проходившие в настоящее время, показали профессиональность государственных органов, в частности, правоохранительных, касательно обеспечения подобных массовых акций и способности не допустить тех или иных провокаций.

Так же и вопрос автокефалии является вопросом исключительно церковного сообщества, а не политических или общественных сил и деятелей. Говоря о церковном сообществе, имею в виду как верных УПЦ, УПЦ КП и УАПЦ, их предстоятелей, так и Патриархов Константинопольского и Московского. При этом хочу заметить, что и Украинская Православная Церковь Киевского патриархата, и Украинская Автокефальная Православная Церковь уже являются автокефальными, т.е. самостоятельными и самоуправляемыми. И большей независимости, чем они имеют сейчас, наверное, тяжело вообразить. Другое дело, что существуют некоторые проблемные вопросы в их связях с мировым православием, но все же можно надеяться, что эти вопросы будут разрешимы в будущем.

Что же касается Украинской Православной Церкви, то похоже, что для нее сейчас вопрос автокефалии не является актуальным, хотя опять-таки это не означает, что он не может стать актуальным в будущем. Но предпосылкой для этого должно быть стремление к такому церковному статусу по крайней мере большинства ее верных и священства. Вместе с тем на сегодня, и это наглядно показали события на предсоборном совещании в январе 2009 г., в среде УПЦ есть как сторонники автокефального статуса для своей церкви, так и те, кто не мыслит себя вне единства с Московской патриархией. Но то, что церковь объединяет и тех, и других, является свидетельством как ее силы, так и мудрости ее предстоятеля.

Едва ли автокефалия хоть одной, хоть всех украинских православных церквей в ближайшее время будет признана Константинопольским Патриархом. И дело здесь не столько в “происках Москвы” или в договоренностях с ним Московской патриархии, сколько в самих украинских церковных реалиях. Не хочу вдаваться в детали, но весь ход переговоров церквей и между собой, и с Константинополем, заявления церковных деятелей в течение ряда последних лет сделали довольно призрачными ближайшие перспективы предоставления автокефалии украинскому православию со стороны Константинополя.

Что же касается Патриарха Московского, то довольно странно выглядит разочарование, высказываемое некоторыми комментаторами, что он не провозгласил автокефалию УПЦ во время своего визита. По крайней мере, он не давал никаких оснований для таких ожиданий. И не мог дать. И снова-таки, не столь через “влияние Кремля”, реальное или демонизированное, сколь учитывая определенные реалии церковного устройства и жизни, не учитывать которые он как Патриарх просто не имеет права. Но это не означает, что этот вопрос не станет актуальным для него в будущем, как он отмечал и сам, но сначала он должен стать таким для самой УПЦ.

Очевидно, что автокефалия не может быть предоставлена тем или другим государственным органом или провозглашена тем или другим государственным высоким должностным лицом. Кстати, церковное сообщество сегодня говорит о необходимости развития партнерских отношений между государством и Церковью, и встречает в этом поддержку правительства, тогда как те, кто заявляет о необходимости государственного провозглашения автокефалии или активного участия государства в этом процессе, практически отбрасывают нас к модели цезарепапизма. Наверное, все же времена Константина Великого остались в прошлом. Так же странным выглядит и желание отдельных политических и общественных сил решать сугубо церковные вопросы политическими методами. Но это от непонимания как церковной жизни в целом, так и способа мышления, а затем и жизни, верующего человека в частности.

Любая попытка политического решения украинского православного вопроса не только не приведет к православному единству, а совершенно прогнозируемо вызовет новый раскол и дальнейшую эскалацию межправославного противостояния. А если припомнить, что УПЦ на сегодня имеет более 9 тысяч храмов, каждый из которых при таких условиях может превратиться в арену жесткой борьбы, то становится понятным, что подобные идеи, при всей их мысленной простоте, едва ли отвечают интересам государственной стабильности.

Кажутся несколько преувеличенными опасения того, что визит Патриарха Московского приведет к полному контролю Московской патриархии над УПЦ, к ее русификации и сворачиванию процессов украинизации. Во-первых, статус УПЦ закреплен в Уставе РПЦ, утвержденном на Поместном соборе. Во-вторых, Патриарх должен понимать, что как любые попытки относительно просмотра этого статуса в сторону его уменьшения, так и другие попытки расширения влияния на УПЦ из Московского центра неизбежно приведут к невосприятию этого со стороны значительной части верующих, священства и епископата УПЦ, которые сознают себя именно как украинскую церковь, хотя и в каноническом единстве с РПЦ. И это невосприятие не будет пассивным. И похоже, что Патриарх понимает это, а потому едва ли будет провоцировать нежелательные не только для УПЦ, но и для самой РПЦ процессы.

Поэтому и процессы украинизации УПЦ едва ли затормозятся, тем более, что они зависят не столько от Патриарха, как от воли самих прихожан. Не затормозятся и процессы диалога между УПЦ и другими православными церквами Украины, тем более, что Патриарх сам практически призвал к такому диалогу. Более того, его тезис о “братьях и сестрах, находящихся сегодня вне единства” с УПЦ, является определенным вызовом для некоторых фундаменталистов в среде этой церкви, которые отрицают не только необходимость, но и возможность такого диалога. А затем едва ли затормозится и общее развитие УПЦ именно как украинской церкви.

Безусловно, что с Патриархом Кириллом можно соглашаться или спорить. Как и с любым другим человеком. Причем как по вопросам общественно-политическим, историческим, так даже и богословским. Но очевидно, что он высказывал свою собственную позицию по тем или иным вопросам, и каждая такая позиция имеет как сторонников, так и оппонентов в Украине. И не нужно удивляться тому, что он сказал не то, что от него кто-то хотел услышать, а тем более заявлять, что должен, а что не должен был говорить Патриарх. Так же и возложение Патриархом Кириллом цветов и посадка калины возле Мемориала жертв Голодомора стали проявлением его собственной позиции, отличной от официальной позиции Кремля. При этом он четко заявил, что голод стал следствием действий тогдашнего режима.

Каждое из украинских религиозных сообществ имеет те или другие контакты с заграничными религиозными центрами, каждое посещают те или другие заграничные религиозные деятели. Это право верующих граждан общаться с теми, кто авторитетен для них в духовных вопросах. А вместе с тем это и свидетельство открытости и демократичности нашего государства. Равно как свидетельством отказа от комплекса неполноценности станет отказ от опасений, что визит кого бы то ни было, пусть даже патриарха, может что-то отрицательно изменить в нашей государственно-церковной или общественной жизни.

И последнее, о чем хотел бы сказать, читая некоторые комментарии политиков, общественных деятелей и отдельных научный работников по вопросу того, что должен сделать тот или другой патриарх или церковное сообщество в целом. Знаю, что ученые ревниво воспринимают оценку тех или других своих наработок со стороны религиозных деятелей. Тем более политики. Вспоминаю, какой переполох у некоторых представителей политикума в 2007 г. вызвало заявление руководителей церквей Украины касательно тогдашней политической ситуации. Представители тогдашнего большинства в парламенте вообще лишили права представителей Церкви (кстати, равноправных граждан Украины) оценивать свою деятельность и не нашли ничего лучшего, как написать соответствующее гневное письмо Папе Римскому. Так, может, следует, по крайней мере, сохранять некоторый паритет и не спешить комментировать сугубо церковные вопросы, а тем более указывать, что и кто из религиозных деятелей должен делать?

В феврале 2005 года Президент Украины сказал мудрые и глубокие слова государственника касательно того, что украинское государство не будет указывать, кому в какой храм ходить. Все дальнейшие годы правительство последовательно реализует это в своей деятельности, выстраивая государственно-конфессиональные отношения на принципах равенства религий. Убежден, что такой подход со стороны государства к религиозной жизни и религиозным убеждениям граждан сохранится и в будущем. Тем не менее, очень хочется, чтобы эти слова президента были не только услышаны, но и надлежащим образом осознаны нашими гражданами, в особенности теми, от кого зависит формирование как государственной политики в различных сферах, так и общественной мысли.

Религия в Украине (укр.)

Перевод с украинского “Портала-Кредо“