Блог

30.04-3.05 во французском городе Амьен проходил 13-й Конгресс Православного Западноевропейского братства.

ДЕНЬ 1-Й. Лимит чудес не исчерпан
(пятница, 1 мая 2009 г.)
Вагенинген – Тилбург – Бельгия – Амьен

Право, не знаю даже, как и начать… Если сказать, что поездка на XIII Западно-Европейский Православный Конгресс оказалась для меня неожиданной и совершенно незапланированной, значит, не сказать ничего.

Утром получил от отца Сергия Овсянникова электронку, чтобы я приезжал. В скором времени позвонил отец Хилдо, и сообщил, что договорился с людьми, которые меня могут “доставить” на конгресс.

Выгладив рубашки и быстро собрав саквояж, отправился к месту встречи – нелюбимый Тилбург. Даже не знаю что и почему меня в этом городе так отталкивает. Рядом с вокзалом меня ждал Киприан – открытый молодой человек с красивым именем и румынской хитрецой в глазах. По знакомым улицам заехали за его девушкой Оуэной, и отправились через Бельгию во французский городок Амьенс.

Пока за окном проносятся холмы и поля, расскажу о мероприятии на которое я еду. Западно-Европейский Православный Конгресс впервые состоялся в 1971 году и организовывается каждые 3-4 года Православным Братством Западной Европы под эгидой Ассамблеи Православных Епископов Франции, объединяющей архиереев всех юрисдикций страны. По количеству участников (доходило до 800), конгрессы являются крупнейшим православным мероприятием Европы. И по сути своей это Поместный Собор Западно-Европейского Патриархата (если бы такой существовал). В конгрессе участвуют представители всех церковных юрисдикций, существующих в Западной Европе, а также от всех духовных школ и почти всех монастырей, которые обычно выставляют свои труды, ручные работы и продукты. Также работают книжный лавки различных издательств. Таким образом, конгрессы дают возможность православным различных национальностей и православных церквей, проживающим в Западной Европе, обсудить насущные вопросы, послушать богословские доклады, поучаствовать в круглых столах и групповых дискуссиях, и, конечно же, поучаствовать в богослужениях, за которыми песнопения поются на многих языках. Вот такое “единство в разнообразии”, употребляя термин о. Сергия Овсянникова. В предыдущих конгрессах принимали участие такие выдающиеся личности, как мит. Сурожский Антоний (Блум), Оливье Клеман, проф. Кирилл Ельчанинов (сын о. Александра) и многие другие.

Тема нынешнего XIII Конгресса “Творение вверено в наши руки”, которую предполагается раскрыть в четырёх ключевых докладах:
– “Таинство Творения” (Михаил Ставру, Свято-Сергиевский богословский институт, Париж);
– “Адам, где ты?” (Быт. 3:9) (проф. Пётр Бутенев, Свято-Владимирская семинария, Нью-Йорк);
– “Экология: вызов для Церкви” (Елизавета Теокритова, Институт православных исследований, Кембридж); 
– “На пути к преображению ежедневной жизни” (Бертранд Вержели, Свято-Сергиевский богословский институт, Париж).

Центральное место занимает ответственность человека за тот мир, над которым его поставил Бог. Рабочими языками конгресса являются английский, французский, немецкий и голландский, соответственно, на всех пленарных заседаниях обеспечивается синхронный перевод на эти языки.

* * *

Амьен – совсем близко, а за окном ярко-жёлтые “заплатки” на зелёных холмах, и на всём этом великолепии играют лучи, прорезающие облака…

Прибыли к месту конгресса как раз к ужину. Регистрация прошла интересно. “Вы как раз и есть тот Владимир?” – обратилась ко мне француженка из оргкомитета. Непонятно: то ли “тот”, который принёс много хлопот, то ли меня как-то представили… Тем не менее, встретили меня предельно доброжелательно и поселили по уровню люкс  Дело в том, что участников и гостей, как правило, селили по два человека. Я же жил в комнате один, притом оказался в тихом священническом коридоре, по крайней мере, все, кого я позже видел, были в рясах. 

Оказалось, что участников просили взять свои полотенца, но в спешке мне об этом сказать позабыли. Но выручила милая французская барышня, которая предложила мне своё запасное полотенце. Merci bien!

К слову сказать, нас поселили в огромной католической школе-интернате для одарённых детей от 3 до 18 лет. Здесь же и проходит конференция. На майские праздники дети разъехались и католики дружественно и безвозмездно предоставили братьям православным здание. Вот интересно было бы прочесть однажды в газетах нечто вроде “Одесская православная семинария на время каникул предоставила свои помещения братьям католикам для проведения богословского конгресса”. Интересно кого бы первым сожгли “смиренныя послушники” – ректора семинарии или сразу правящего архиерея – разумеется, предварительно не забыв обвинить в ереси всех причастных к мероприятию и “смиренно” же забросав канцелярии священноначалия анонимками.

После ужина был вечер, посвящённый незаурядному богослову современности Оливье Клеману. Он родился в 1921 на юге Франции, в атеистической семье. В годы II Мировой войны Клеман стал углубленно изучать труды Кьеркегора, Ньюмена, Шестова. Впоследствии наступил период увлечения индийской философией и религией. Через некоторое время молодой француз нашел ответы на многие мучившие его вопросы в русской литературе и философии – в частности, у Достоевского и Бердяева. В возрасте 27 лет Оливье Клеман принял Православие, изучал святоотеческое богословие под руководством знаменитого Владимира Лосского, а впоследствии и сам стал профессором Свято-Сергиевского православного института в Париже. С 1959 г. был одним из ведущих членов редакционного совета франкоязычного богословского журнала “Contacts”. Неоднократно был в России и читал лекции по богословию в российских церковных и светских учебных заведениях. Скончался богослов 15 января 2009 г. Как отмечают его современники Ольвье Клеману был свойственен “филокалический” (т.е., добротолюбивый) взгляд на мир: “он был поистине влюблен в Божественную красоту, которую он старался найти и разгадать в мире и в каждой человеческой личности”.

К своему стыду должен признаться, что с трудами Клемана знаком очень поверхностно, отчасти, потому что немного встречал его работ, переведённых на русский; знаю лишь некоторые его статьи: “Власть и вера”, “Христианство и секуляризация”, “Трудности и недомогания Русской Церкви” – это, пожалуй, всё.

Пленарное заседание идёт с синхронным переводом на 4 языка. Кстати, среди переводчиков была баптистка и лютеранин, и, как выяснилось, они также безвозмездно предложили свои услуги.

По окончанию заседания ко мне подошёл еп. Василий (Осборн), многолетний помощник митрополита Антония, управляющий православными приходами в Великобритании. Признаться, было несколько неожиданно, тогда же сообразил, что не знаю как перевести на английский “владыка”, о чём честно признался и спросил “как правильно?”. Собеседник улыбнулся: “Можете называть меня просто ‘vladyka'”. Мы чудесно поговорили. Епископ рассказал мне о нынешней ситуации в епархии.

Так прошёл день, начавшийся совершенно неожиданно.

ДЕНЬ 2-Й. Конгресс
(суббота, 2 мая 2009 г.)
Амьен

Утро началось с благодарственного молебна в огромном павильоне. Богослужение, конечно же, было на многих языках, но доминировал французский. При всей моей любви к этому прекрасному языку почему-то совершенно не воспринимаю его в богослужебных целях. Помимо церковно-славянского, русского, украинского и голландского, доводилось слышать богослужения на латинском, греческом, итальянском, польском, немецком, английском, но почему-то ни один из них не вызывал неприятия для богослужебного употребления, а вот французский почему-то вызвал. Даже не знаю почему… И всё же, самое главное, чувствовалось то самое “единство в разнообразии”.

Лёгкий завтрак в столовой и пленарное заседание. Сел рядом с о. Сергием. Как раз перед нами “обосновался” прот. Георгий Кочетков – знаменитый московский священник, ректор Свято-Филаретовского православного института. Рядом коллега и переводчица (как позже оказалось из Беларуси)…

“Адам где ты?” – интересный доклад проф. Петра Бутенева из Свято-Владимирской семинарии (Нью-Йорк, Православная Церковь Америки), многолетним ректором которой был о. Александр Шмеман. Доклад, в котором проведено много параллелей, определённо дал пищу для размышлений. Однако всё же, на мой вкус там было много “воды”. Очень понравился следующий доклад игум. Силуана “Место монашества в эволюции творения”, прежде всего, своей искренностью и живостью.

После докладов и обсуждения обед. Удивительная картина. Экзархи, митрополиты и епископы стоят с подносами в достаточно длинной очереди, со всеми другими участниками, при этом никто даже не помышляет устроить скандал или пройти без очереди. Явление совершенно невообразимое для нашего “оплота” Православия. Я уже представляю как бы некоторые наши “князья церкви” хлопали дверьми и “смиренно” требовали бы свиту, отдельных пиршеств и красных дорожек. Попробовал представить преосвященных из Одессы или Донецка с подносами в общей очереди… воображение не справилось с задачей, но всё равно стало смешно.

К слову сказать, на конгрессе вообще царит удивительно дружелюбная атмосфера радости и открытости! Здесь нет места надменности и напыщенности, зачастую модных в нашем отечестве. Не встретить здесь и угрюмых постно-великоскорбных лиц, ничего не имеющих с призывом апостола Павла “Радуйтесь всегда в Господе; и еще говорю: радуйтесь!” (Фил. 4:4). Не было и дрожащих и подкашивающихся рук и ног, самоуничижения, елейности, “словес” и прочего “платочничества” – всего того, что в традиции нашего “оплота Православия” принято называть “смирением”. Вспомнились слова о. Александра Шмемана: “Смирение – это не та пришибленность плюс ханжество, чем оно стало в церковном “стиле”, это царская и царственная добродетель, ибо подлинное смирение – именно от мудрости, от знания, от прикосновения к “жизни переизбыточествующей””. “Радуйтесь, усовершайтесь, утешайтесь, будьте единомысленны, мирны, – и Бог любви и мира будет с вами” (2 Кор. 13:11). Этот призыв апостола Павла ощущался на Конгрессе в полной мере.

Какая радость встретить образованных и усовершающихся людей! А какая отдушина общение живое, открытое и искреннее, лишённое глупости, воды и шелухи; общение с собеседниками, которые умеют и желают слушать и говорить; когда есть реальный живой диалог, а не обмен независимыми монологами и взаимными обвинениями, что привычно для нашего общества. Может, дело в подходе к образованию? Недавно вычитал в мемуарах жены о. Александра Шмемана:

“Во французских школах последние четыре года перед выпуском – самые главные, в это время учили думать, писать формулировать. Расплывчатые понятия и идеи, поспешные обобщения просто не допускались. Нужно было всегда точно знать о чём пишешь, и писать хорошо. Французское образование было безличным и холодным, но очень эффективным” 

Как же часто не достаёт такого подхода в обсуждении вопросов с нашими соотечественниками: слова за которыми ничего не стоит, набор безапелляционных, но в то же время бессмысленных шаблонов… Оооо! Какая же отдушина ощущать живое и искренне общение вокруг! Я бы даже сказал, что окунулся в Православие, каким оно всегда было и остаётся в моём представлении: искреннее; интеллектуальное, требующее непрестанного развития, воспитанное, слушающее собеседника и преисполненное уважения к другим людям и отличным мнениям; чуждое языческого обрядоверия; с открытыми священнослужителями и иерархами”.

После обеда побеседовали с о. Сергием. Как всегда, радостно и интересно. Чуть позже присоединился о. Хилдо, который познакомил меня с графом Михаилом Соллогубом. Его светлость родился в 1945 году в аристократической семье. Окончил Университет Париж-Сорбонна и Институт политических исследований в Париже. Профессор экономики университета Париж-Сорбонна. Также преподает в Высшей школе экономики в Москве. В 1968-1980 был вице-президентом Всемирной федерации православной молодежи “Синдесмос”. С 2004 г. секретарь епархиального совета Архиепископии русских православных церквей в Западной Европе Константинопольского Патриархата (рю Дарю). Руководитель комиссии “Церковь и общество” Ассамблеи православных епископов Франции.

С отцом Сергием отправились на семинар, посвящённый проблеме новых прихожан. Одна из участниц, деликатнейшая француженка рассказала историю своего прихода в одном из городков Франции. В какое-то время создалась небольшая группа французских православных. Многие годы ютились в неприспособленных помещениях, никому они не были интересны, и вот, однажды огромными усилиями и пожертвованиями каждого члена общины удалось буквально своими руками возвести храм на живописном холме городка. Что случилось на следующий день? В храм стало приходить множество православных, представителей “оплота нравственности”. Но приходить не просто так. Во-первых, отнюдь не в поисках храма, а чаще всего ради своих корыстных интересов приходили они (просьбы о деньгах в долг или просто так, о жилье, о работе, бумагах); при этом, получив желанное, и, разумеется, не поблагодарив, исчезали до следующей необходимости. Во-вторых, приходя в выстраданный любовью, потом и кровью храм, православные “богоносцы” вваливались туда, как к себе домой, при этом, не молча, а безапиляционно навязывая свои правила и традиции “как должно быть!”. Разумеется, в случае несогласия община обвинялась в ереси и неправославности. “Да кто вы такие? Какие ж вы православные?! Не смешите! Вы ж французы! Вот я православный с рождения, поэтому лучше знаю! У нас всегда на приходе так было!” – запросто обращали “богоносцы” (не читавшие Евангелие) свои слова “безграмотным французам” (нередко 5-10 лет изучающим богословие и патрологию, прежде, чем перейти в Православие). Картина, увы, не является исключением. Ужас и боль от осознания этих волн, цунами “народа-богоносца”, беззастенчиво лезущего со своим уставом в чужой монастырь, сметающего на своём пути чужие, не ими выпестованные традиции.

Во время перерыва и чаепития познакомился с арх. Команским Гавриилом (де Вильдейром), экзархом Архиепископии русских приходов в Западной Европе. Архиепископ оказался дружественным и приятным собеседником, который в конце беседы даже предложил обменялся координатами.

После этого ещё одно заседание пленарного плана, посвящённое будущему Православия в Европе, в частности построения поместной церкви. А обсуждать есть что. Это сложные и во многом болезненные вопросы. На примере церковной истории мы видим, что любая мать-церковь железными объятьями сжимает церковь дочернюю, из последних сил препятствуя её самостоятельности (разумеется, всегда только “во благо”). А в контексте Западной Европы, где построение Поместной церкви сопряжено с объятьями многих матерей, всё обстоит гораздо сложнее. Ещё в 1976 году, в документе, обращённом к предсоборному совещанию говорится: “Множество юрисдикций является сегодня препятствием действенному пастырскому служению; приходы сосуществуют в одном и том же городе, но игнорируют друг друга; несмотря на рассеянность они не лишены пастырского окормления; имеющиеся силы рассредоточены; подготовка священников связана с серьезными проблемами, а православная проповедь не вызывает доверия”. В том же году мит. Ювеналий (Поярков) предложил создать “Конференцию Православных Епископов Западной Европы”, которая бы самостоятельно, независимо от материнских Церквей решала “внутренние вопросы (катехизация и образование, благотворительность, православное свидетельство, экуменические отношения, пастырское служение и пр.). Эта конференция функционировала бы как единая и автономная по отношению к материнским Церквам структура” (Отчет комиссии Св. Синода Московского Патриархата относительно решения вопроса о диаспоре) . Увы, благая идея была реализована лишь отчасти. Во многих странах были созданы конференции православных епископов (напр., Франция, Германия, Бельгия), однако до деятельности структуры “как единой и автономной” дело, увы, не дошло.

В один из кратких перерывов подтянулся прот. Георгий Кочетков. Переводчицы в этот раз не было, и я предложил свои услуги; о. Георгий обрадовался. Признаться, впервые мне приходилось переводить синхронно. Непросто, особенно, если говорящий формулирует мысль неуверенно и неясно, отвлекаясь по пути. Но опыт интересный. Раньше я вообще не понимал, как можно переводить синхронно, а сейчас понимаю.

По закрытию заседания бурные прения переместились за пределы помещения. Прот. Александр Фостирополос пытался навязать наивным слушателям, его окружившим, свою точку зрения… Всё то же 28е правило Халкидонского собора. Легко произнести его перед неискушёнными слушателями выгодной стороной, да так, чтобы слушатели сии от изумления раскрыли рот. Так и хотелось сказать “Граждане, пожалуйста, читайте первоисточник!”. Полагаю, это одно из самых главных правил честного богослова и важное руководство для любой дискуссии. И как объяснить человеку и слушателям, что он фактически отстаивает ту же модель, против которой нещадно боролся ещё пару минут назад…

Ужин с отцом Сергием. Как всегда радостно, легко, но в этот раз как-то особо вдохновенно получилось. За столом собеседница Ирина. Затронули много интересных вопросов. Поговорили об авторах-глашатаях апостасии, вроде Серафима Роуза, православность мысли которых (не говоря уж о стиле), как правило, под вопросом…. Об апокрифе “Рассказ блаженной Феодоры о мытарствах”. Увы, сий антиправославный опус очень популярен в церковной среде. До сих пор помню своё первое впечатление от “душеполезной книги”, который мне дала почитать знакомая ещё в школе и сплошное недоумение. Да хоть сто раз “святая книга” и весь мир так думает, НО объясните… “где же здесь Христос?!!”, “почему рай – это обжираловка?”, “почему бесы фактически имеют власть большую, чем силы добра, изображённые до карикатурного беспомощными, к тому же проявляющими единомыслие со своими антиподами?”, “какое отношение к Православию имеют чистилище и концепция сверхдолжных заслуг? А если эти идеи православные, то почему именно они нещадно поливается у католиков?”… Вопросы простые и наивные, но всё сопротивлялось во мне такому “христианству”. Это не просто “не-православие”, это “анти-христианство”, хоть и в благочестиво елейной обложке. Признаться, в какой-то момент наличие сего труда в церковных лавках, наряду с другими “шедеврами” антихристианской мысли, стало для меня индикатором традиций церковной общины а также, как правило, уровня богословского образования настоятеля (в тех случаях, где он непосредственно подбирает литературу). Лишь потом, спустя много лет обнаружил, что к сему труду в богословских кругах отношение откроенно негативное. Но ещё более печально, что знакомство с Православием или воцерковление для многих начинается именно с этого антихристианского пасквиля.

После ужина было вечернее богослужение, которое – скажу честно – пропустил. Отправился на экскурсию в город. Амьен.

Небольшой город Амьен с населением в 135 тыс. жителей находится всего в полутора часах езды от Парижа. Этот славный город очень полюбился Жюлю Верну (1828-1905). Именно здесь он написал несколько свих “необыкновенных путешествий”. К тому же знаменитый писатель много сделал для города в качестве муниципального советника.

Очень приятный, уютный и чистый город, к тому же чувствуется “атмосфера молодости”, – в городе действует Университет им. Жюля Верна, довольно крупный, 21 тыс. студентов. Пешеходная улочка с фонтанами, тянущаяся почти через весь центр города. Всюду стиль и красота!

А вот и знаменитый Амьенский собор (Cathédrale Notre-Dame d’Amiens). Это самый большой из соборов Франции (XIII-XV вв.), и один из самых красивых памятников классической готической архитектуры. Наряду с Шартрским и Реймсским соборами, Амьенский считается эталоном готического строительства и последним великим творением зрелой готики в мире. Кстати, среди зодчих поздней французской готики существовала поговорка, ярко характеризующая своеобразие лучших творений этой эпохи, а попутно и эклектизм самих мастеров: “Кто хочет построить совершеннейший собор, тот должен взять от Шартра башни, от Парижа фасад, от Амьена продольный корабль, от Реймса скульптуру”. Строительные работы по возведению собора начались в 1220 году. Около 1236 г. был закончен неф, а в 1243 г. – башни фасада. Только в 1528 г. был установлен шпиль, возвышающийся над собором. Верхушка шпиля находится на высоте 112,7 м над землей. В те времена собор был знаменит своим необычайно большим центральным нефом – протяженностью 145 м и высотой свода 42,30 м (близкая к максимальной высоте для архитектурных сооружений такого типа!). С 1981 г. собор входит в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО.

Как же здорово, что уже лет 15 существует тенденция чистить от гари и пыли старые здания. Так, чёрные и холодные в шаблонном преставлении готические соборы словно оживают, обретают теплоту, становятся заметны детали, ранее наверняка невидимые.

Меж тем, стемнело. Здания и башни засияли каждое на свой лад, словно соперничая друг с другом. Побродил по чудным, благоухающим лавром улицам… Вернулся радостный от проведённого дня и в скором времени лёг спать.

ДЕНЬ 3-Й. “Мой батюшка”
(воскресенье, 3 мая 2009 г.)
Амьен – Антверпен – Вагенинген

Как и положено, воскресное утро началось с литургии. Проходила она там же, в павильоне, во внутреннем дворе. Песнопения и возгласы на множестве языков. Сонм иерархов и священников… блеск митр и облачений… Впрочем блеск этот уступал простой серой рясе отца Сергия 

“Сейчас пять архиереев будут давать причастие” – объявил диакон. Сознание откликнулось мгновенным недоумением: “а зачем мне пять архиереев? мне бы лучше одного отца Сергия взамен”. Чувство глубокого уважения к о. Сергию и ощущение духовной с ним близости давние и неудивительны, но вот сейчас впервые, пожалуй, в голове прозвучало наивное “мой батюшка” – термин мне совершенно не свойственный, чуждый даже, к которому всегда относился с иронией. А вот сегодня прозвучало именно так, и подсознательно среди блеска парчи глаза искали знакомую серую рясу и родное лицо отца Сергия.

После завтрака с Киприаном и Оуэнной отправились в город. Ах, эти магазины с превосходной французской выпечкой и прочими вкусняшками!.. В кальвинистской Голландии, торжества вкуса, увы, не сыскать. Собор внутри просторный и светлый, нет привычного мрачного давления готики.

Кстати, Амьен известен и как место паломничества. В соборе хранится глава Иоанна Крестителя, точнее одна из трёх, подлинность которых оспаривается. Примечательно, что православная традиция считает подлинной главу, хранящуюся в Амьене, и привезённую из IV Крестового похода, католическая же традиция “помещает” её в римскую церковь Сан-Сильвестро-ин-Капите, рядом с виа дель Корсо. Армяне и прочие дохалкидонские христиане почитают главу, хранящуюся в одном из монастырей Армении. Мусульмане считают местом хранения подлинной главы Иоанна Крестителя (пророк Яхья) мечеть Омейядов в Дамаске. Главное, что все живут мирно, никто не сорится и подлинность именно своей реликвии другим не доказывает.

Недалеко от собора находится прекрасный парк, куда мы и отправились. А вдоль реки Соны раскинулся квартал Сан-Лё, с каналами, чудными улочками и средневековыми домами, раскрашенными в яркие цвета наподобие домов в Исландии.

Обратно возвращался на другой машине, и мы договорились о встрече в соборе. Как раз в это время в собор подошли участники нашего конгресса с паломничеством ко святыне. Для паломников главу Иоанна, содержимую на подносе под стеклянной полусферой выставляют в часовне. Перед нами была группа из Москвы, возглавляемая игуменом Г. Народ божий прикладывался к держимой в руках игумена главой не только сам, но прикладывал иконки, календарики, какие-то бинтики… “Ой, батюшка, а теперь Вы приложите на меня, чтобы голова у меня не болела” или “Да подождите вы! (в сторону другой паломницы) Батюшка, подержите подольше, мне благодать нужно ещё передать сестре” – вот лишь некоторые примеры шедевров “благочестивой мысли” наших соотечественников, которые доводилось слышать. Признаться, никогда не мог понять и принять для себя такого благочестия. Уж не знаю, может это и хорошо вот так, но я искренне не могу понять, к тому же в моём понимании в подобном благочестии очень мало места остаётся Христу за всеми этими измерениями благодати, суевериями и прочими рецептами “православной магии” о том “что и как сделать, чтобы…”. Право, не знаю…

По окончанию почитания святыни и исполнения всех рецептов женщина из группы паломников скомандовала: “так быстренько становимся против алтаря. Я вас сейчас сфотографирую” и тут же забежала за престол, благополучно облокотившись на него. “Ира, ты куда?! – недоумевая спросила подруга фотографиссы – это же алтарь, престол же ведь!”. “Ой, да какая разница! Всё равно же оно католическое! – не растерялась благочестивая барышня и тут же скомандовала: Быстренько встали!”. Надеюсь, что православная фотографисса не плюнула “благочестиво” выходя из собора в знак очищения от “еретической энергии” католического места. Наверное, мне просто везёт.

Назад возвращался в машине с Хадрианом, голландцем индонезийского происхождения и интересной судьбой. По рождению Хадриан католик, разочаровавшийся в католицизме. Его друг-лютеранин посоветовал ему сходить в православный собор. Хадриан сходил, был потрясён и заинтересовался Православием. Почти шесть лет он ждал принятия в Православие, все эти годы глубоко изучая богословие, патристику, церковную историю, агиографию и Священное Писание…

В машине также ехал о. Люк (Габриельс), настоятель церкви св. Георгия Победоносца в Антверпене, бельгиец по происхождению. Приятный и интересный собеседник, человек, прошедший через многие жизненные испытания, включая вопрошания и поиски молодости и недавнюю смерть жены.

Кстати, забавно, что ещё до того, как мы разговорились, прозвучало упоминание отца Сергия Овсянникова. “Отец Сергий Овсянников из Амстердама… Ну что вы, это же высота! Он же знаменит не только в Европе, но и за её пределами. Ведь он как раз и есть подлинный продолжатель дела мит. Антония Сурожского, воплощающий и преумножающий его наследие”… (Αξιος! Axios! Аксиос! Да, разумеется, я знаю это прекрасно, но всё равно слышать этакие отзывы о “моём батюшке” в очередной раз было радостно и приятно. Не уверен, знает ли сам о. Сергий о таких почитании но во время конгресса в случайных беседах или попросту репликах стоящих рядом людей… мне несколько раз доводилось слышать такие отзывы.) “А Вы, кстати, знакомы с о. Сергием? Вы наверное из прихода в Наймегене?” – обратился ко мне о. Люк. “Нет, я как раз из прихода о. Сергия и знаком с ним лично”.

В то же время мне стало несколько жаль, что из-за семьи и практически “разрываемости” многочисленными прихожанами (включая меня), у о. Сергия так мало остаётся времени на научную деятельность, написание статей и прочую “внешнюю” деятельность.

В Антверпене заехали к о. Люку в его уютный домовой храм.

Домой прибыл поздно вечером. Уставший, но очень радостный о прошедших днях. Как здорово!

Христос Воскрес!