Блог

20 декабря прошого года представители УПЦ КП передали обращение Блаженнейшему Митрополиту Владимиру, содержащее предложения по объединению с УПЦ. В данном документе положение УПЦ КП сравнивается с положением Русской Зарубежной Церкви до ее воссоединения с Московским Патриархатом. Обращение было рассмотрено на Соборе епископов УПЦ и передано для изучения в Синодальную Богословско-каноническую комиссию. Мы попытались проанализировать документ и выяснить, содержатся ли в нем конструктивные предложения по уврачеванию раскола, приемлемые с точки зрения православной экклезиологии.

14 декабря 2007 года руководство УПЦ КП приняло “Обращение к архиереям, духовенству и верным Украинской Православной Церкви (в составе Московского Патриархата“. 20 декабря, накануне Архиерейского собора УПЦ, представители УПЦ КП передали данное обращение Блаженнейшему Митрополиту Владимиру. В нем фактически излагаются те предложения по объединению, которые руководство УПЦ КП официально считает необходимым обсуждать в настоящий момент.

Сразу же можно отметить основной недостаток Обращения: отсутствие в нем хотя бы намеков на то, что нынешний глава УПЦ КП готов уйти в отставку. Известно, что одним из главных камней преткновения для УПЦ КП на любом из возможных путей нормализации ее “канонического статуса” является упорное нежелание руководителя этой организации уходить со своей должности.

Впрочем, это является далеко не единственным и не самым серьезным недостатком Обращения. За риторикой данного документа, внешне весьма и весьма доброжелательной, скрываются такого рода предложения, которые заведомо не могут быть приняты УПЦ.

* * *

Представители УПЦ КП открывают свое Обращение бесспорным тезисом – о необходимости взаимной любви между верующими УПЦ и УПЦ КП. Ненависть к ближнему, к брату делает невозможным для ненавидящего быть в общении с Богом и любить Его (здесь авторы ссылаются на Мф. 5:23-24 и 1 Ин. 4:20-21). Это утверждение, само по себе совершенно справедливое, в контексте Обращения (и в контексте приведенной цитаты из Писания о “ненависти к брату”) имплицитно предполагает, что духовенство и верующие УПЦ относятся к УПЦ КП с ненавистью. Но действительно ли верующие и священноначалие УПЦ не имеют любви к тем, кто пребывает в расколе?

Разве не любовь всегда являлась тем чувством, которое воцерковленные чада канонической Церкви (правильно понимающие природу раскола и всю его пагубность) испытывали по отношению к раскольникам? Именно любовь двигала священноначалием УПЦ даже в случае наложения строгих канонических прещений. Ведь любовь к согрешающему должна заключаться вовсе не в потакании греху и не в том, чтобы закрывать на грех глаза, тем самым признавая его уже нормой, но в призыве к покаянию и в создании условий для того, чтобы грешник осознал гибельность своего положения.

Нельзя же серьезно допускать, будто Каноническая Церковь уже 16 лет испытывает ненависть к раскольникам. Если же некоторые верующие УПЦ и не имели должного отношения к сторонникам УПЦ КП, ненавидя их, вместо того чтобы печалиться о заблудших овцах, то это отнюдь не является показателем всеобщего отношения. Авторы Обращения, желая того или нет, фактически обвиняют священноначалие и верующих УПЦ в лицемерии: якобы при словах о любви к раскольникам, верующие Канонической Церкви испытывают к ним ненависть. И сейчас епископат и верующие УПЦ якобы должны обратиться от слов к делу и начать-таки любить тех, кто пребывает в расколе.

Подобного рода implications, содержащиеся в Обращении, по меньшей мере двусмысленны (а по большому счету оскорбительны). Разве верующие Канонической Церкви не проявляют любовь уже тем, что молятся за каждой литургией о возвращении в лоно Вселенской Церкви отпавших от Нее? В своей речи на последнем Архиерейском Соборе Блаженнейший Митрополит Владимир в который раз подтвердил, что раскол является “величайшей бедой нашей церковной жизни” и трагедией для украинского народа. А в решениях Собора архиереи УПЦ прямо говорят, что верующие обязаны “с христианской любовью и без враждебности относиться к тем нашим братьям и сестрам, которые, верим, временно пребывают вне спасительной ограды Церкви”.

* * *

В начале Обращения содержится также предложение взаимного прощения, чем, по сути, предполагается взаимное покаяние. Однако должна ли УПЦ с канонической точки зрения каяться перед УПЦ КП? И если да, то в чем именно? В том, что не последовала за нарушителями канонов и не разорвала своего общения со Вселенским Православием? Если же отдельные верующие и, бывало, клирики УПЦ иногда и не проявляли во всей полноте сострадательной христианской любви к находящимся в расколе, то это является их личным человеческим грехом (безусловно, требующим покаяния). Но в чем именно виновна сама УПЦ перед УПЦ КП с экклезиологической точки зрения и за какие свои действия она должна просить прощения как Церковь?

Православные христиане, безусловно, обязаны с любовью относиться к любому человеку – не только к раскольнику, но и к инославному, иудею, мусульманину, язычнику, атеисту, даже сатанисту. Но это вовсе не означает, что православные должны уравнивать истину с ложью. Любовь христианина к заблуждающемуся человеку ни в коем случае не должна превращаться в безразличное отношение к заблуждению. Сострадательная любовь к раскольникам обязательна для христианина, но это вовсе не означает, что он должен более не считать нарушение канонов грехом.

Осознавая все это, авторы Обращения просто предлагают “взаимное прощение” – без какого-либо покаяния вообще.

Взаимное прощение может иметь место лишь при правильном понимании того, что именно следует прощать, а также кто и как должен это сделать. УПЦ КП была и остается раскольнической организацией, со стороны которой необходимо церковное покаяние – перед Вселенским Православием, за активную и ничем не оправданную организацию раскола, за антиканонические действия. УПЦ со своей стороны может просить прощения у УПЦ КП лишь за отдельные оскорбительные выпады некоторых своих представителей. Покаяние УПЦ КП является требованием канонической дисциплины, а извинения УПЦ – реальностью морального характера для отдельных ее клириков и прихожан. Канонического права УПЦ в отношении к УПЦ КП не нарушала и приносить церковное покаяние ей не в чем.

* * *

Руководство УПЦ КП настаивает, чтобы УПЦ признала их образование не расколом, а “юрисдикционным разделением” – т.е. частью канонической Церкви, которая была отделена “по обстоятельствам времени” (в Обращении здесь проводится параллель с РПЦЗ). Авторы Обращения выдвигают, таким образом, новую трактовку статуса своей организации. УПЦ КП, как оказывается, теперь вовсе не претендует на то, что именно она и является Поместной Церковью для Украины.

Однако, если УПЦ КП – это и не раскол, и не Поместная Церковь, тогда как же ее трактовать? УПЦ КП, по мысли ее руководства, теперь осознает себя церковной организацией, статус которой аналогичен статусу Русской Православной Церкви Зарубежом до присоединения последней с РПЦ. Как подразумевается здесь в Обращении, все последние годы в Украине существовали некие “обстоятельства времени”, аналогичные тем, что ранее препятствовали единству Русской Зарубежной Церкви и Московского Патриархата. Теперь же, очевидно, эти обстоятельства стали достоянием истории, и УПЦ КП следует объединиться с УПЦ на условиях, аналогичных объединению РПЦЗ и РПЦ.

Но что же это за “обстоятельства времени”, которые привели к появлению УПЦ КП в качестве самостоятельной “юрисдикции”? Может, УПЦ КП организовывалась (аналогично эмигрантской РПЦЗ) по другую сторону “железного занавеса” от УПЦ? И разве руководство УПЦ давало благословение на “временную самостоятельность” в случае невозможности управления из единого центра (как это сделал в свое время св. Патриарх Тихон в отношении эмигрантов)? Неужели в Украине существовали все это время объективные обстоятельства, которые вынудили УПЦ КП сделать такой шаг и организовать временно самостоятельную “юрисдикцию”?

Кажется, руководители УПЦ КП забыли, что их дела, слова и программные установки при создании своей “юрисдикции” кардинально отличались, к примеру, от слов и дел основателей РПЦЗ. Ведь при образовании Русской Зарубежной Церкви ее иерархами ясно заявлялось, что отделение от Московской Патриархии есть всего лишь временная мера, вызванная обстоятельствами; приводились и ссылки на соответствующее благословение Патриарха Тихона. При формировании же УПЦ КП звучало нечто совершенно иное. Авторы этого проекта желали создать автокефальный патриархат, но отнюдь не заявляли, что УПЦ КП лишь временно отделяется от УПЦ или РПЦ.

Таким образом, при всем желании авторов Обращения придумать для себя новый статус, УПЦ КП с точки зрения канонического права безусловно является раскольнической организацией, а отнюдь не “юрисдикцией”, обособленное существование которой было вызвано лишь непреодолимыми “обстоятельствами времени”. Можно даже сказать более определенно: именно руководство УПЦ КП в свое время активно создавало как сам раскол, так и многие “обстоятельства времени”. Теперь же оно желает вовсе не принести церковное покаяние, а лишь сослаться на якобы объективные “обстоятельства”. Если следовать такой логике, то в любом преступлении виновны лишь “обстоятельства”, но не преступники.

* * *

Организацию раскола авторы Обращения традиционно уже объясняют ссылкой на 34 Апостольское правило, а также теперь на правила 17 Четвертого и 38 Шестого Вселенских соборов (причем последнее в действительности является цитатой из предыдущего). Эти правила толкуются лидерами УПЦ КП в их Обращении таким образом, будто бы с соответствии с ними “Украинская Церковь … должна быть автокефальной” (выделено мной – д.А.Г.). Представленные таким образом ссылки на данные правила выглядят оправданием со стороны лидеров раскола – дескать, мы были обязаны, в соответствии с канонами, образовать автокефальную Церковь.

Выходит, что именно каноны вынудили, просто обязали в свое время руководителей раскола пойти на образование “автокефальной” УПЦ КП. Но такое “толкование” данных канонов, естественно, напрочь не соответствует ни их буквальному смыслу, ни их историческому контексту.

34-е Апостольское правило, на которое в своей полемической литературе украинские раскольники ссылаются чаще всего, гласит: “Епископам всякого народа подобает знать первого у них и признавать его как главу, и ничего, превышающего их власть, не творить без его рассуждения; творить же каждому только то, что касается до его епархии (в греч. paroikia. – д.А.Г.) и до мест, к ней принадлежащих. Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех“.

Как видим, ни о каком независимом государстве и ни о какой автокефалии в данном правиле речи не идет. Согласно утверждениям современных историков и канонистов, в правиле описывается митрополичий округ, т.е. древнейшая форма объединения нескольких епископий одного региона – провинции Римской Империи. Епископы должны управлять только своими епископиями, тогда как управление всем митрополичим округом совершается соборно епископами вместе с митрополитом (епископом главного в провинции города). В Римской Империи были десятки провинций, но ни одна из них не являлась, естественно, независимым государством, и ни один митрополичий округ, конечно же, не был “автокефальной Церковью”. И поэтому в правиле вовсе не идет речь о том, что “в независимом государстве должна быть автокефальная Церковь”. Утверждать подобное в отношении данного правила является совершенным абсурдом.

Нынешняя УПЦ целиком соответствует 34-му Апостольскому правилу. Ее епископы знают своего главу – Киевского Митрополита, и вместе с ним соборно управляют всей УПЦ (Киевской Митрополией как Поместной Церковью). Ни один епископ не вмешивается в дела чужой епархии, а Митрополит не предпринимает никаких действий, касающихся всей УПЦ, без совещания с другими епископами на Синоде или Соборе.

Если же говорить о том, кто является прямым и безусловным нарушителем данного правила, в его точном и буквальном смысле, то этим человеком окажется… бывший Митрополит Киевский Филарет (Денисенко). После неудачной попытки в апреле 1992 г. в Москве добиться автокефалии для УПЦ, вернувшись назад в Украину, Филарет организовал раскол. И здесь следует отметить, что бывшего митрополита в организации раскола тогда поддержало всего лишь два епископа – Почаевский викарный Иаков (Панчук) и, некоторое время спустя, Львовский Андрей (Горак). Остальные же архиереи, т.е. подавляющее большинство епископата Украины, на Харьковском соборе сместили Митрополита Филарета (приглашенного на собор, но не пожелавшего явиться) с должности и отправили на покой. Таким образом, именно Филарет, практически единолично организовавший раскол, провозгласивший незаконную и никем не признанную автокефалию, и является – совершенно бесспорно – нарушителем 34 Апостольского правила: “Но и первый ничего да не творит без рассуждения всех“.

Конечно, если экстраполировать дух этого правила с IV века на последующее время, то его вполне можно будет истолковать таким образом, что в независимом государстве с преобладающим православным населением Поместная Церковь имеет все права быть автокефальной. Но отнюдь не должна быть, как утверждают авторы Обращения. Римская Империя была единым государством, но на ее территории существовало несколько Патриархатов. Киевская Русь не была частью Византии, но, тем не менее, Киевская Митрополия никогда не была автокефальной Церковью и не считала, что по канонам она просто обязана быть таковой.

* * *

Ссылки же авторов Обращения на остальные два правила – 17 Четвертого и 38 Шестого Вселенских соборов – иначе как “шуткой юмора” (или издевательством над канонами) и не назовешь. В их Обращении обрывочно цитируется только заключительная фраза последнего правила (которое, в свою очередь, само является немного измененной цитатой из 17 канона IV-го Собора): “гражданским и земским распределениям да следует и распределение церковных дел“. И именно сразу после этого предложения, представленного как основной канонический аргумент, авторы Обращения выдвигают тезис: “Украина – независимое государство, … а поэтому и Украинская Церковь, на основании канонов и исторических прецедентов, должна быть автокефальной”.

Но при цитации указанного правила авторами не без умысла было полностью пропущено все его начало. А выглядит оно так: “Если царской властью вновь устроен или впредь устроен будет град, то гражданским и земским…“. И если мы заглянем в источник данного правила – т.е. в 17 канон Четвертого Собора, на который тоже дана ссылка в Обращении, то увидим, что приведенные слова выглядят там: “Если царской властью вновь устроен или впредь устроен будет град, то распределение церковных приходов да последует гражданскому и земскому порядку“. А если мы еще и прочитаем 17 канон целиком, то обнаружится, что в нем речь идет всего лишь о следующем. В древности не существовало строгих границ между епископиями. Иногда из-за приходов, находящихся в селах или небольших городах, возникали между соседними епископами споры о том, к чьей епископии они относятся. Правило предписывает, чтобы границы епископий по возможности совпадали с границами административными (как сейчас – границами районов и областей). В случае же основания нового города, он должен в церковном плане заведомо быть отнесен к тому епископу, на чьей “гражданской” территории был построен.

Но какое отношение имеют сельские приходы и новые города – к “независимому государству”? Какое отношение имеют споры соседних епископов, какое село кому из них принадлежит, – к “автокефальной Церкви”??

* * *

Авторы Обращения предлагают начать диалог и требуют не выдвигать им при этом “предварительных, заведомо неприемлемых условий”. Диалог, конечно, возможен и без предварительных условий. Церковь свободна вести диалог не только с раскольниками, но и с кем угодно. Однако, даже если покаяние раскольников и их одиозного главы не будут предварительными условиями для начала диалога, они, тем не менее, с необходимостью окажутся среди окончательных шагов в деле уврачевания раскола. Не понимать этого может лишь очень наивный человек.

Поскольку руководство УПЦ КП вовсе не наивно, зачем тогда ему такой диалог, который не имеет перспективы, не может завершиться объединением? Неужели оно всерьез полагает, будто объединение произойдет, как только в УПЦ и УПЦ КП всего лишь “осознают, что обе стороны принадлежат единой Церкви”? Что это за теория двух ветвей Украинской Поместной Церкви? Что это за заявление о себе как о равноценной части “единой Церкви” и навязывание УПЦ роли второй аналогичной части?

УПЦ является вовсе не “частью”, но именно Поместной Православной Церковью для Украины (об этом см. мою статью “Что такое Поместная Церковь? К вопросу о поместности УПЦ“). И в случае преодоления раскола будущая Украинская Церковь, при любом ее каноническом статусе, с точки зрения канонического права будет правопреемницей только нынешней УПЦ. А если быть более точным, она и останется той же Поместной Украинской Православной Церковью.

* * *

Вершиной “богословской мысли” авторов Обращения можно считать их предложение, чтобы УПЦ отделилась от Московской Патриархии, объединилась с УПЦ КП, и они вместе ожидали, когда “рано или поздно” РПЦ и Вселенское Православие признают такую объединенную Церковь, самопровозгласившую себя автокефальной. Поражает полное отсутствие у авторов такого предложения не только элементарного церковного сознания, но даже просто здравого смысла. Неужели полтора десятилетия священноначалие и верующие УПЦ терпели все нападки и обвинения в непатриотизме только для того, чтобы затем добровольно лишиться общения со Вселенским Православием – т.е. оказаться вне Церкви Христовой, и ожидать при этом “признания”? Более того, неужели авторы Обращения не понимают, что УПЦ, несмотря на все несправедливые обвинения в якобы “неукраинскости”, значительно превышает по численности своей паствы раскольнические организации именно потому, что для ее верующих каноничность Церкви и общение с другими Поместными Церквами – вовсе не пустой звук, а необходимейшее условие церковной жизни?

В Обращении настаивается на сценарии, имевшем место в истории отдельных Поместных Церквей, которые в сложных исторических обстоятельствах провозгласили себя автокефальными и затем пребывали многие десятилетия вне общения со Вселенской Церковью. Но сколько времени духовенство и верующие Украины согласны будут терпеть тотальную церковную изоляцию – и отнюдь не только невозможность общения иерархии на официальном уровне. Невозможность даже обыкновенных паломнических поездок в Россию, Грецию, Румынию и другие православные страны, а также на Святую Землю, где, скажем, священники такой новообразованной и непризнанной Церкви даже не смогут помолиться вместе с местным духовенством?

Таким образом, можно сделать важнейший вывод: Обращение, при всей высокой и якобы дружественной риторике, в действительности не содержит в себе никаких конструктивных предложений относительно путей уврачевания раскола. Конечно, сложно было ожидать, чтобы предложения со стороны УПЦ КП в точности совпадали бы с требованиями официальных документов УПЦ и содержали бы прежде всего обещание присоединиться через покаяние. Однако, руководство УПЦ КП вполне могло бы предложить нечто конструктивное на тему объединения, а не заманивать перспективой (для УПЦ заведомо совершенно неприемлемой) коллективного пребывания в расколе с ожиданием, когда Вселенское Православие “рано или поздно” признает подобное самопрозвозлашенное образование. Но что если это “рано или поздно” никогда не наступит?

* * *

Единственное обоснование подобного сценария – совместного пребывания в расколе – вводится через утверждение: “никто за пределами Украины не сможет разрешить ее церковные вопросы”. Фактически это заявление подразумевает, будто Вселенское Православие (не только Константинополь или Москва, но даже все Поместные Церкви вместе взятые) ничем не может помочь Украине в сложившейся ситуации. Вся экклезиологическая абсурдность этого утверждения, причем именуемого “выводом, который напрашивается сам собой”, – очевидна. Неужели даже голос Вселенской Церкви некомпетентен в украинских церковных вопросах??

Непонятно, почему в Обращении не содержится предложения, чтобы диалог внутри Украины координировался с переговорами по украинскому вопросу в расширенном Всеправославном формате. Это, кстати, вероятнее всего смягчило бы очень жесткое отношение к УПЦ КП со стороны РПЦ. Но вместо такого предложения проповедуется прямо противоположное – совместная самоизоляция от Мирового Православия. Неужели она так необходима? Неужели для решения проблемы пребывания в расколе 3 тысяч приходов УПЦ КП необходимо, чтобы в раскол со Вселенским Православием “для солидарности” ушло еще и 11 тысяч приходов единственной в Украине Канонической Церкви? Такой сценарий никогда не воспримет всерьез ни один верующий УПЦ, не говоря уже о клириках и иерархах.

* * *

Но если Обращение не содержит в себе конструктивных предложений относительно уврачевания раскола, то, быть может, в нем намечена хоть какая-то программа для начала диалога между УПЦ и УПЦ КП? Именно этого и можно было бы ожидать от подобного документа. Например, УПЦ КП могла бы предложить УПЦ диалог относительно признания своих таинств, и прежде всего – крещения. Русская Православная Церковь не признаёт крещений, совершаемых в УПЦ КП. Но обычно в православной традиции крещение раскольников признается. Более того, РПЦ признаёт крещение римо-католиков и даже ряда протестантских церквей.

Достойным ответным шагом на признание крещения и других таинств могла бы быть со стороны УПЦ КП отставка ее анафематствованного главы. При таких условиях объединение УПЦ и УПЦ КП действительно стало бы лишь делом времени и состоялось “рано или поздно” – путем присоединения раскольников к Канонической Церкви.

Более того, продвижение к автокефалии такой объединенной и канонической УПЦ – в случае, если в нее после необходимого покаяния влилась бы УПЦ КП – весьма вероятно оказалось бы более быстрым, чем годы совместного пребывания в самоизоляции, в “автокефалии” липовой и никем не признанной.

* * *

Единственным позитивным моментом Обращения, который следует отметить, является изменение обычной риторики руководства УПЦ КП. Ранее в официальных документах лидеры КП постоянно заявляли, будто их организация является подлинным центром православной церковной жизни в Украине и будто бы она и есть Украинская Поместная Церковь. Нынешняя же оценка УПЦ КП своего статуса как “юрисдикции”, аналогичной Русской Православной Церкви Зарубежом, уже является позитивным сдвигом и показателем определенного смирения.

Конечно, в некоторых публикациях представителей РПЦЗ после присоединения к РПЦ утверждалось, что это скорее Московская Патриархия присоединилась к Зарубежной Церкви, а не наоборот. Но ведь очевидно, что до объединения именно РПЦ была Поместной Церковью для России и, естественно, сохранила этот статус и сегодня. Так что объективно все-таки РПЦЗ присоединилась к РПЦ, а посредством этого – воссоединилась со Вселенским Православием.

И если УПЦ КП мыслит сейчас себя по аналогии с РПЦЗ, то и ей предстоит, согласно с подобным самопониманием своего статуса, пройти путь именно присоединения. И сладкие пилюли на этом пути не могут быть такими же, как для РПЦЗ, поскольку извинительные обстоятельства для обособленного существования в Украине все-таки отсутствовали. Во всяком случае, безусловно отсутствуют сейчас, раз уж УПЦ КП серьезно предлагает объединение. Если только вообще это Обращение действительно является серьезным документом. Относительно чего, честно говоря, есть масса поводов для сомнения.

* * *

Вероятнее же всего, Обращение УПЦ КП появилось как реакция на значительный прогресс в диалоге между УПЦ и УАПЦ. Этот диалог стал возможен во многом благодаря заметному повышению уровня богословско-церковного сознания руководства УАПЦ. Остается пожелать и руководству УПЦ КП перемен не только в риторике и самооценке. Работа над церковностью своего сознания – дело трудное, но “рано или поздно” эту работу придется начать.

P. S. После того как Архиерейский Собор УПЦ, проходивший 21 декабря 2007 г., совершил несколько важных деяний, а именно: осудил т.н. “политическое православие” и признал деятельность лидера СПГУ В.Каурова антицерковной, со стороны лидеров УПЦ КП стали звучать заявления, будто бы эти решения Собора явились “ответом” на их Обращение. Безусловно, это не так. Все решения будущего Архиерейского Собора были обсуждены заранее на Синоде УПЦ, который состоялся 14 декабря – т.е. в самый день появления Обращения и за шесть дней до передачи его Блаженнейшему Владимиру. Никакого влияния на повестку дня или на принятие решений Синодом или Собором данное Обращение оказать не могло и не оказало.

Решения Архиерейского Собора являются отнюдь не сиюминутной политической уступкой, но именно проявлением живого церковного сознания (чего так не хватает УПЦ КП), естественным и необходимым ответом на возникшие в околоцерковной среде опасные явления.

Наша Церковь находится в ожидании, когда же в УПЦ КП произойдет “перемена ума” (metanoia, покаяние) – осознание того, что не автокефалия является наивысшей ценностью, ради которой можно жертвовать канонами, общением с другими Церквами, даже благодатностью таинств. Мы готовы к диалогу, но другая сторона должна осознать во всей полноте пагубность раскола, от жонглирования обрывочными цитатами из канонов перейти к аутентичному и церковному их пониманию, и, наконец, показать себя готовой к диалогу не заманиванием заведомо неприемлемыми для УПЦ “сценариями”, но предложением конструктивных шагов, действительно, а не только на словах, способных уврачевать раскол в Украине.