Блог

Все чаще Православие пытаются подменить его псевдоморфозами – внешне выглядящими традиционно, но часто скрывающими в себе языческую суть. Все чаще от нас требуют соблюдения внешних форм, не особо заботясь об их подлинном содержании.

И когда неверующие люди упрекают нас в несоблюдении заповедей, которые для себя они не считают обязательными, это хоть и несправедливо, но понятно: люди легко готовы взвалить на других то, что сами нести не хотят.

Хуже, когда в церковной среде делается акцент на бездумное следование внешним авторитетам: слишком прямолинейно понятым церковным канонам или “преданиям старцев”, т. е. обычаям, вошедшим в обиход за последние десятилетия.

Примеров привести можно много. Например, распространилась практика не брать благословения у священника, если он не одет в рясу и на нем нет наперсного креста. Но многие могут помнить, как в годы советского режима священники носили светскую одежду. И делали они это не столько из страха перед репрессиями, сколько из желания не привлекать к себе излишнего внимания, т. е. из побуждений смирения и сознания своей ответственности за паству.

Сегодня же на улицах часто можно встретить неряшливо одетого в грязный подрясник священнослужителя, всем видом своим подтверждающего расхожие атеистические мифы о внешности “попа”. Сохранить же свой подрясник в чистоте, не пользуясь постоянно автомобилем, при состоянии наших дорог практически невозможно. Я уже молчу про то, что сегодня аккуратно пошитая церковная одежда стоит дороже светской.

Другой печальный пример. Неоднократно Святейший Патриарх и большинство епархиальных Преосвященных указывали на болезнь “младостарчества”. Это тоже псевдоморфоза – предложение, рожденное спросом невоцерковленных масс на некую “духовность”. От священника такие люди часто требуют не духовной мудрости и умения применить советы святых отцов в повседневной жизни, а исключительная прозорливость, особый внешний вид (длинная, желательно седая борода, схима, длинные волосы в косичку) особая, “притчевая” при этом безапелляционная манера речи, запугивание всех “концом света”, кодами и шифрами и прочими “сатанинскими уловками” и т.п.

Людям зачастую нужен жрец, который решит за некую плату их проблемы, не заставляя серьёзно менять своё отношение к жизни, не требуя внутреннего преображения. Церковь представляется большинству россиян языческим “бюро добрых услуг”. Будем жить, дескать, как хотим, а от Церкви нам нужно лишь исцеление и предсказание будущего.

Не вдаваясь сейчас в подробное обсуждение этой проблемы (о “лжестарчестве” говорится сейчас много и многими) замечу, что отражением такой лубочной, ряженой веры становится изображение духовенства в современных фильмах, вроде бы положительно относящихся к Православию. Люди хотят, чтобы им показали живых святых, старцев, но не взращивают святость в себе, забывая афонскую пословицу: “Живых святых не бывает”…

Миссионерские проблемы “1612”

Большинство наших сверстников о православном быте и вероучении знают катастрофически мало, а сведения черпают из сплетен, газет и фильмов. Поэтому очевидное для людей воцерковленных не так очевидно для остальных, а для пастырской и миссионерской работы важно понимать, что же понимают под Православием современные зрители.

Просматривая рецензии на недавно увиденный фильм Владимира Хотиненко “1612”, я обратил внимание, что несколько довольно важных сцен прошли мимо сознания зрителей.

Ругать или хвалить этот довольно качественно и красиво снятый, но извративший историю России фильм я бы не хотел. В конце концов, сам жанр фантастическо-приключенческого кино подразумевает, что сюжет может быть каким угодно. Но есть в этом фильме моменты, на которые я как священник хотел бы обратить внимание.

Фильм вроде бы снят с явной симпатией к Православию (хотя и другие религии представлены пусть и некорректно, но не карикатурно). Но эта симпатия, на мой взгляд, очень симптоматична и выражает общее отношение к Православию маловоцерковленного общества – то есть большинства россиян.

И дело не в мелочных ошибках.

Конечно, чтение днем вечерних молитв главным героем, ухватившимся за деревянный рог от фигурки единорога как за знамение спасение, просто курьёз. При этом он искренне считает, что молится прп. Иоанну Дамаскину, а не Господу Богу.

Софринские подсвечники и аналои, фальшивое звучание колоколов и неумелое пользование ими актеров это издержки нашего времени: сейчас в порядке вещей не оттачивать мелочи и детали.

Оккультные пляски главного героя в магическом круге тоже можно списать на издержки жанра фантастики. Хотя для православного восприятия это, по меньшей мере, странно.

Думаю, что благими намерениями режиссера было продиктовано и включение в сюжетную линию столпника (старца-схимника, стоящего на столпе и читающего Псалтырь в период польского нашествия), хорошо сыгранного известным актером Валерием Золотухиным.

Но… Это не первый православный священнослужитель, показанный в фильме. В начале картины мы видим некоего русского епископа, требующего от русских людей разного чина посреди поля в палатке присягнуть на верность польскому королю.

Странным выглядит, надеюсь, нечаянное противопоставление старца, олицетворяющего собою истинное православие и епископа, явного сообщника продажных бояр. Тем самым продолжается интенция недавнего фильма “Остров”: дескать, хранителями истинного Православия давно стали старцы, простые монахи и миряне-ревнители, а епископы лишь носят роскошные одежды и ищут во всем своей выгоды.

Надо ли говорить, что в наши дни, когда и так некоторая часть Русской Православной Церкви поражена болезнью недоверия своим епископам, такое противопоставление легко читается в фильме и утверждает зрителей в этой антицерковной мысли?

Конечно “старец”-Золотухин не имеет ничего общего с монастырским монахом. В фильме перед нами предстает “прозорливец” с величественной внешностью и лопочащей, многословной, “притчевой” речью. Обвешанный напоказ тяжелыми веригами и крестами поверх аккуратной схимы, старец не прячет свой подвиг от людских глаз, но охотно принимает посетителей, стоя на невысоком постаменте и листая чистенькую Псалтирь.

Сам факт прозорливости может удивить разве только католического миссионера, который под воздействием открытых старцем фактов и данных советов убежал обратно пешком в Италию, но, судя по безумному виду и ругательной, нервной речи, так и не покаялся и не обрел мира Христова в душе. Мы-то знаем, что диавол охотно открывает своим избранным любые факты и события. А отрастить бороду, надеть рясу пошире и крест потяжелее (это буквальные советы “старца” иезуиту) еще не значит встать на путь покаяния.

Но вот то, что “старец”, не смущаясь, советует главной героине ложь и отречение от веры – это уже перебор. По его мнению, главная героиня должна пообещать своему мучителю, что до первого снега примет католичество… Да нет, понятно, что это такая “тактическая уловка”, потому что “старцу открыто”, что до первого снега поляков выгонят из России, но всё-таки это ложь и намерение предать свою веру.

***

В конце фильма схимник Золотухина скорее напоминает колдуна Гендальфа из известного фильма “Властелин колец”, чем православного священника. Сходство становится очевидным, когда старец, погрузив ноги в озеро, видит мифического единорога, “Индрик-зверя” – белую лошадку с пластмассовым рогом на макушке.

Так в сознании людей режиссер ставит знак равенства между Православием и мифом. Так стирается грань между священным и сказочным, профанным.

Такова вера части нашей паствы – и с этим, к сожалению, необходимо считаться.