Блог

Писать о поместности Украинской Церкви клирику Московского Патриархата – дело неблагодарное. Сторонники автокефалии упрекнут в недостаточной решительности, а противники заклеймят “врагом православия” за неверность идее “единой и неделимой” Русской Церкви. Однако говорить об этом надо, и тем более сегодня, когда вопрос о поместности украинского православия снова вынесен на повестку дня.

Несколько месяцев назад в статье “Нужна ли нам поместность?” я уже высказывал некоторые соображения по этому вопросу. С тем, что высказано было тогда, я соглашусь и сегодня.

Будущее православия в Украине определяется не только формами канонического устройства церковной жизни, но и качеством этой самой жизни, то есть практической организацией каждой местной общины. Причем второе мне видится первичнее первого. В церковной жизни часто инициатива “сверху” оказывается обречена на провал, в то время как здравая инициатива “снизу” может привести к действительному возрождению и обновлению Церкви.

“Одно следует делать, и другого не оставлять”, – эти слова Христа кажутся применимы к сегодняшней ситуации в Украине. Сильная, полная внутренней жизни и миссионерского потенциала Поместная Церковь, одна из самых больших в мире, – такая перспектива у украинского православия. Но реальна эта перспектива лишь при том условии, если на данном этапе силы как церковных деятелей, так и всего народа Божия, составляющего Церковь, будут сосредоточены на главном – как нам всем объединиться вокруг Христа.

Некоторые “представители православной общественности” не устают повторять: “Единство Русской Церкви на всей ее канонической территории – аксиома и не предмет для дискуссий”. Но может ли какое-либо земное единство, единство внешнее, быть важнее самого главного единства – единства во Христе? Разве не едины через причастие Телу и Крови Христовых члены Русской Церкви с такими же верующими Церкви Константинопольской, Иерусалимской, Антиохийской или, скажем, Американской? Разве разделился Христос?

Наша Украинская Православная Церковь насчитывает сегодня около 11 тысяч общин. Еще 3,5 тысячи общин – в структуре т.н. “Киевского патриархата”, и свыше тысячи – в УАПЦ. Раскол украинского православия, как и всякий церковный раскол, тяжелая рана. Если мы не чувствуем боли за наших братьев и сестер, пребывающих в расколе, значит, мы плохие христиане. Нельзя самодостаточно успокаиваться на том, что вот, мол, мы сохранили чистоту православия. Любовь не может быть спокойна, когда брат рядом отсечен от животворящей лозы. И если каноническая автокефалия Православной Церкви в Украине сможет способствовать тому, чтобы хотя бы часть отделенных ныне общин вернуть в православие – то такую автокефалию можно только приветствовать.

Я не утверждаю, что этот путь решит все проблемы. Разумеется, нет. Более того, он породит новые – ибо, как известно, определенная часть верующих захочет оставаться в Московском Патриархате. С точки же зрения православной экклезиологии (учения о Церкви) существование на одной территории параллельной структуры епархий двух или более поместных Церквей – противоестественно и неканонично. И тут мы оказываемся перед нелегким выбором.

Следует заметить, что неканоничность не всегда означает “безблагодатность”. Конечно, меру “благодатности” вообще измерить невозможно, ибо “Дух дышит, где хочет”, но все же условимся благодатностью называть признание таинств, совершенных внутри одной церкви, со стороны других местных православных церквей. С такой точки зрения, например, Православная Церковь в Америке, получившая автокефалию от Московского Патриархата в 1970 году, является вполне благодатной, ибо действительность совершаемых в ней таинств не оспаривается нигде в православном мире. С точки же зрения Вселенского Патриархата (и ряда других Поместных Церквей), образование американской Церкви считается неканоничным. Кроме того, на территории Америки, Западной Европы и Австралии, то есть в местах расселения диаспор, существуют параллельные структуры различных Поместных Церквей, признающих таинства друг друга. Но сама такая “параллельность” есть, безусловно, явление неканоническое.

Мы сегодня стоим перед выбором: стремиться к уврачеванию раскола через урегулирование канонического статуса Украинской Православной Церкви (что приведет к появлению общин и, вероятно, епархий, желающих пребывать в подчинении Московскому Патриархату), либо сохранять статус-кво, надеясь на то, что рано или поздно раскольники с покаянием вернутся к нам. Но сегодня, спустя 15 лет после последнего, самого трагического раскола, уже выросло поколение верующих, которое, собственно, не уходило от нас – это те, кто был крещен в “Киевском патриархате” или впервые в поисках Бога зашел в раскольнический храм и остался там. Вправе ли мы требовать от них вернуться туда, откуда они не уходили? Может быть, из пастырских соображений стоило бы предложить им полностью каноническую и вполне благодатную Церковь, независимую в управлении, равную другим в семье Поместных Православных Церквей? Это вопрос.

Хотелось бы, чтобы читатель понял, что целью этой статьи является именно постановка вопроса и приглашение к дискуссии, а не выдача заранее готовых ответов. Поспешный ответ на такие сложные вопросы только повредит делу. Но все же вопросы таковы, что обсуждать их можно и должно. И автор будет только рад, если подобное обсуждение, давно начавшееся в светских СМИ, продолжится и на страницах церковной печати.