Нам часто сложно в полной мере понять смысл слов Христа или евангелиста. Но еще сложнее — жить по этим словам. Вот и сегодня из положенного по уставу чтения мы слышим слова Христа, которые легко понять и почти невозможно исполнить.
«Еще одного недостает тебе, — говорит Христос испытующему Его человеку, — все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мною» (Лк. 18.22). Мы привыкли в своей жизни к постоянным компромиссам. Привыкли к тому, что мы отдаем Богу и Его Церкви некоторую часть своей жизни. И вот, сегодняшнее Евангелие ошарашивает нас требованием отдать все, что имеем. Божие Слово сегодня требует от нас, кажется, невозможного. От нас требуют лишиться абсолютно всего, стать полными банкротами, не владеть ничем…
«И спросил Его некто из начальствующих: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим? никто не благ, как только один Бог; знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, почитай отца твоего и матерь твою. Он же сказал: все это сохранил я от юности моей (Лк 18, 18-21).
Увы, даже этот минимум мы не всегда исполняем… Увы, даже эти слова — «все это сохранил я от юности моей» — нам сложно повторить перед Лицом «видящего тайное» Бога. Как же нам тогда вместить в своем сердце слова Христа: «отдай все»? Как же нам тогда согласиться на эту страшную муку: расстаться абсолютно со всем, что имеем?
Древние египтяне верили в загробную жизнь и пытались символически обеспечить своих усопших всем необходимым. Простых египтян хоронили с предметами обихода: кухонной утварью, сосудами, пищей. Богатым, «везло» больше. Их хоронили вместе с мебелью и ювелирными изделиями. «Еще лучше» дела обстояли у египетских правителей-фараонов. В их гробницах нередко находят не только предметы роскоши, но и человеческие останки. Считалось, что и в загробном мире правителю должны служить слуги. А чтобы вовремя «доставить» тех в загробный мир, несчастных приносили в жертву — убивали…
Эти представления кажутся нам негуманными и страшными, а логика древних египтян, да и иных народов, соблюдавших подобные ритуалы, — наивной… Но традиция класть в могилу умершим родственникам «необходимые» им в загробном мире вещи сохранилась и до наших дней. К примеру, богатых ромеев сегодня иногда хоронят в целых подземных комнатах с мебелью и телевизором. А, как признался однажды один известный цыганский «барон» из Молдовы, в могилу его отца положили даже машину «Волгу».
Мы можем иронизировать над этими традициями. Но не смешны ли мы сами? Не смешно ли то, как мы сами собираем земной скарб, прекрасно зная, что после смерти не сможем воспользоваться ничем из накопленного?
Распространено мнение, что жадность, привязанность к земному — это грех, которым страдают только богатые. Не спорю — богатые действительно находятся здесь в «зоне риска». Но только ли богатые «болеют» жадностью? Мне приходилось видеть немало жадных людей. Но далеко не все они были богаты…
Отдать все — заповедь трудноисполнимая не только для богатого, но и для бедного. Ведь психология собственничества уходит своими корнями в наше подсознание. «Быть» и «обладать», «существовать» и «владеть». Где-то в глубине нашего сознания эти понятия являются синонимами… Как вспоминает митрополит Антоний Сурожский, приняв решение стать монахом, он испытал сильный соблазн, связанный с проблемой полного отказа от себя и собственности.
«Как-то вечером в казарме — вспоминал митрополит Антоний, — я сидел и читал; рядом со мной был карандаш вот такого размера, с одной стороны подточенный, с другого конца подъеденный, и действительно соблазняться было нечем; и вдруг краем глаза я увидел этот карандаш, и мне что-то сказало: ты никогда больше за всю жизнь не сможешь сказать – это мой карандаш, ты отрекся от всего, чем ты имел право обладать… Вам это, может быть, покажется совершенным бредом, но всякий соблазн, всякое такое притяжение есть своего рода бред… Но я два или три часа боролся, чтобы сказать: да, этот карандаш не мой — и слава Богу!.. В течение нескольких часов я сидел перед этим огрызком карандаша с таким чувством, что я не знаю, что бы дал, чтобы иметь право сказать: это мой карандаш».
«Владыка Антоний был слишком чувствительным человеком», — скажет кто-то из нас. И окажется прав. Митрополит Антоний действительно был человеком весьма тонкой душевной организации. Но ничтожность предмета не должна нас здесь смущать. Как человек тонкой души владыка Антоний смог пережить трагедию «отказа от всего», размышляя о том, имеет ли он право владеть огрызком карандаша. Но миллионы людей испытали бы аналогичные чувства, если бы их заставили отказаться от чего-то более весомого и ценного. «Практически, — вспоминает митрополит Антоний, — это был мой карандаш, я им пользовался, я его грыз». Но отказаться от этого ничтожного имущества оказалось очень сложно. И в какой-то момент будущий монах понял: хотя предмет и ничтожен, но его душа не свободна от него.
Владеть — значит «обладать» жизнью. А отказаться от всего — это смерть… Жить дальше или умереть ради полного единства со Христом. Вот какой экзистенциальный выбор на самом деле стоял тогда перед Митрополитом Антонием…
«Это моя машина». «Это мой дом». «Это мои мысли». У каждого из нас всегда есть вещи, — пусть даже и самые невещественные вещи, — расстаться с которыми нам крайне сложно. Некоторые президенты и олигархи страстно собирают антиквариат и машины, реализуют комплексы ущербного детства или юности. А многие писатели всю жизнь копят маниакально мысли, ощущения, точное описание которых приносит им славу. Но отделить от Бога может не только шикарное домовладение и слуги. Не только коллекция автомобилей.
Но переживания писателя могут стать для него таким же «имуществом», как и дом для богача. Известно, что некоторые писатели становились заложниками своего языка. Примером может служить Владимир Набоков — русский писатель, чей язык порой вызывает у читателя гипнотическое состояние. Вся магия Набокова в его удивительном языке, полагают многие исследователи. Но есть и литературоведы, которые высказывают парадоксальную, на первый взгляд, мысль: если бы Набоков смог отказаться от своего дара вводить читателя в состояние гипноза при помощи слов, то он стал бы еще более гениальным писателем…
Язык у писателя. Шикарная машина богача. Карандан нищего. Дело не в предмете или способности, которой мы владеем. Дело в свободе. В том, можем ли мы от всего этого отказаться ради того, чтобы стать ближе к Богу… Нам кажется, что накапливая переживания, мысли и имущество, мы шаг за шагом выстраиваем свой мир, свою личность. Но вот что удивительно: стать собой мы можем только тогда, когда откажемся ради Бога от всего.
Смог бы митрополит Антоний стать собой, если бы в момент выбора он не собрал силы своей души и отказался от всего, и даже от огрызка карандаша? Смог бы он столь дерзновенно проповедовать о Боге? Смог ли так точно формулировать свои мысли и переживания? Величие личности созидает множество маленьких, почти незаметных побед. И без каждой из них — мы не станем до конца собой.
Преодолеть себя — величайший труд. Но это же и величайшее счастье.
Как рассказывали мне участники событий на Майдане, многим из них было страшно и хотелось отступить, убежать. Но преодолев страх, отказавшись отступать и убегать — участники Революции Достоинства вдруг обнаруживали, что они не до конца себя знают. Обнаруживали, что на самом деле их подлинное «я» — не боится… Стояние за правду это и есть истинное Достоинство и достояние.
Нас отделяет от Бога не имущество, а слабость, безжизненность нашей любви. Как часто мы оправдываем себя и свою теплохладность обстоятельствами своей жизни. «Я больше не мог этого терпеть…» «У меня больше не осталось сил…» «Я не святой…» Каждое из этих утверждений нам понятно и психологически близко. Но каждое из них в некотором смысле есть отрицание близости Бога.
«Я больше не могу терпеть…» А просили ли мы по-настоящему, чтобы Бог даровал нам полноту терпения? «Я не святой». А знаешь ли ты, что в этот самый миг — рядом с Тобой, вблизи тебя горит неопалимый огонь Божьего Присутствия? Помнишь ли, что войти в этот благодатный огонь Божества сможет только чистый сердцем?
Мы размышляем с вами над услышанными сегодня нами словами.
Каждый человек немощен, и я в том числе. Не могу, указывая пальцем, требовать Каких-либо действий. Каждый должен увидеть себя сам в Христовых слова, как в зеркале, и постараться смыть с этого зеркала все то, что мешает нам увидеть христозаповеданное отражение: «Будьте святы, как и Я».
«Все, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах, и приходи, следуй за Мною». Услышав эти слова вопрошающий Спасителя человек опечалился, а присутствующие при их разговоре иудеи стали спрашивать друг у друга: «кто же может тогда спастись?»
Итак, кажется, что спастись почти невозможно. Но слова Христа даруют каждому из нас надежду.
«Невозможное человекам возможно Богу» — говорит Спаситель. Не своими силами мы спасаемся, но милостью и силой Всемогущего Бога. Не наша немощная любовь призвана «отдать все». Не сами по себе мы живем. Внутри нас, внутри нашего сердца, внутри человеческих мыслей и чувств — живет любящий и спасающий нас Бог.
Господи Иисусе Христе! Зная наши грехи и немощи — не покидай нас, но живи в нас и приведи нас в вечное Царствие Твоей любви.
Христос посреди нас! И есть, и будет!