Мир сей… Так часто мы говорим, не задумываясь, какова же суть его, этого мира. Мира, который мы сами создали, сами взлелеяли и в который погрузились с головой.
В нем всё привычно. Каждый в этом жизненном пространстве видит себя достойным, необыкновенным, исключительным… И чем старательнее мы пытаемся подчеркнуть свои мнимые достоинства, тем больше становимся похожими друг на друга…
В этом парадокс мнимого разнообразия, суть самообмана мира сего.
Мы же, однако, желая того не замечать, к сему миру привязываемся, роднимся с ним, свыкаясь с присущим ему бесчувствием и безразличием. Мы привыкаем к этикету без этики, к шаблонности учтивых фраз, привыкаем к дежурным улыбкам по требованию администрации.
Всё схематично и ожидаемо. Всё холодно, стандартно, и якобы красиво. Обаятельно и привлекательно, но весьма искусственно и крайне поверхностно. Здесь всё слишком доступно: одно нажатие на клавишу Enter вовлекает нас в ожидание счастливой встречи без будущего.
При всей своей шаблонности мир сей выглядит весьма пестро. В нем, как в супермаркете, внимание сосредоточено на всем вкусном и привлекательном. Человека в нем не видно. Вроде бы и есть человек, но нет ощущения его присутствия.
Есть обслуживающий персонал и клиентура, начальники и подчиненные. Есть партнеры. VIP-персоны. Есть электорат. Народная масса. Толпа. Но человека как такого нет – уж он очень незначителен для масштабов мира сего, слишком ничтожен для его поля зрения.
Мир оттеснил друзей, открыв простор тысячам виртуальных френдов. Мир упразднил любовь. Преданную, жертвенную, взаимную. Она в нем не прижилась. Да и не по плану здесь все эти романтизмы. Хочешь «подлинной» любви – смотри кино, читай романы, листай картинки…
Супружество в нем не более, чем сожительство. Матримониальный контракт. Брачный расчет. Временный эксперимент для двоих.
«Муж», «жена», «супруги» – всё условно. Нет супругов. Нет ни мужа, ни жены. Есть лишь партнеры. Партнеры по дому. По дачному участку. По бизнесу. Сексуальные партнеры. И дети сексуальных партнеров.
Упразднив любовь, мир утешил себя своим понятием любви. Стилизацией под любовь. Техникой любви. Занятием любовью.
Целомудрие считается жутким отпечатком средневековья. Верность воспринимается как глупое табу на личную свободу. Ведь христианские «пережитки» якобы угнетают и вредят здоровью. «Здоровью» нашего нездоровья.
Мир не признает нравственных запретов. Мораль мира – свобода от морали.
Сожительство, развод – все от желания и настроения. Дело обычное: кто-то сходится, кто-то разводится – жизнь продолжается. Имущество, вещи, дети – всё делимо. Дети сексуальных партнеров – тоже вещи, точнее, игрушки, маленькие живые игрушки. Подрастут – станут партнерами, сотрудниками, контрактниками. Будут условно любить и реально разводиться.
Мир приветствует «свежих» партнеров, как и всякую новизну. Всё новое превращается в секонд-хенд, и все это приемлют, все довольны.
Мир сей – страна телереклам. Страна афиш и бигбордов. Всё внимание – на вымытые волосы и вычищенные зубы. Голова без перхоти, человек без совести. Мобилки и шоколадки, прокладки и кондомы, бесконечный видеоряд фальшиво улыбающихся физиономий… Все слишком броско и ядовито-ярко.
Зритель не в восторге от назойливой рекламы, но он принимает ее. Принимает, чтоб вписаться в привычные штампы, чтобы не потеряться в мире сем. Так же натянуто улыбаться, судорожно смеяться, говорить много и ни о чем. Запереть совесть на задворки бессмысленности. Так проще. Так спокойнее.
Мир сей соткан из неправд. Нам лгут, и мы лжем. Мы обманываем, и дети вторят нам. Дети врут – мы радуемся…
Хочешь жить, говорят – умей вертеться. И мы вертимся в круговороте лжи, привычно пряча в потоке неправды свою правду.
Мы выдумаем то, во что желаем верить. Наш мир – кино, поток быстроменяющихся кадров. Стремительно меняются мертвые кадры, создавая иллюзию жизни.
Мы не терпим постоянства. Мы жаждем новых встреч, новых ощущений, новых удовольствий. И боимся сбиться с этого бешеного ритма. Боимся остановиться и задуматься. Боимся. Потому что не терпим покоя. Не можем расстаться с чередующейся сменой иллюзорных картин – нам уже, как воздух, нужны отвлечение и развлечение, нужен драйв.
Мы опасаемся иного, страшимся долгих пауз. Страшимся остаться наедине с собой без ярких фейерверков сладострастий. Страшимся обличающей тишины, чтобы не ощутить дыхания совести. Ведь все это нам представляется чем-то досадным и невыносимо тягостным.
Но это можно пережить. И это стоит пережить.
Что же тогда произойдет?
Мы лишимся всего убаюкивающего, обволакивающе приятного, лишимся действия анестезии, и боль души напомнит о происходящем. Лишимся иллюзорного и узрим настоящее. Ощутим досадное, но подлинное.
Мы услышим негромкий звук Стучащего в дверь. Расслышим Его голос, трепетно подойдем к порогу нашей совести. Заговорим к Нему, позовем Его к себе – мы этого не побоимся. Впустим в дом своей души… И увидим, что Он не страшен – напротив: мы ощутим живительную энергию Его присутствия. Мы услышим дыхание струящейся с Небес радости – чистой, светлой, неподдельной. И не захочется уж более никаких иллюзий, никаких мнимых утех после вкушения подлинной отрады.
Мы испытаем чувство настоящей свободы и независимости, ощущая внутри себя ни с чем несравнимое приволье. Мы попросим дивного Гостя стать Хозяином нашей жизни, чтобы всё свое вверить Ему. И Он согласится, сделав при этом нас тем, кем мы не были.
Мы лишимся лукавства и фальши, обретем подлинный смысл наших надежд. Мы изменим мир.
Мы прекратим терзания жизни – отвратимся от иллюзий, обнаружив в них неправду. Возненавидим рекламируемое безобразие в мнимой красоте. Устремимся из мира сего к миру сущему. И возжаждем жертвенной любви. Мы будем любить и станем любимыми.
Мы поймем, что Покой не бездушен, не мертв – он настоящий. Он динамичен в добре, он движим любовью. Он живет жизнью своего Господина.
Мы многое поймем, многое обнаружим, осознаем. Откроем то, что нам было сокрыто. Откроем в себе тайну Рождества. Мы переживем праздник рождения Истины, рождения Любви, рождения Жизни.
Христос рождается…