Блог

Вниманию читателей предлагаем отзыв иеромонаха Николая (фамилия неизвестна) на бестселлер прошлого года – книгу архимандрита Тихона (Шевкунова) «Несвятые святые». Этот отзыв был оставлен автором на интернет-портале «Православие.ру», главным редактором которого является автор книги. Отзыв разместили 3 мая 2012 года, но вскоре он был снят с публикации администрацией портала.

Книга «Несвятые святые» архим. Тихона (Шевкунова) возбуждает в душах читателей восторженные эмоции не столько искусством изложения, сколько тем, что в завуалированной, но очень красивой и удобоприемлемой форме, оправдывает наши грехи и страсти. Повествование незаметно уводит читателя от покаяния к самооправданию, чем отчасти обусловлен ее столь шумный успех и заоблачный тираж. Думается, основная идея книги требует глубокого богословского анализа, осмысления и оценки, так как насаждает в душах православных читателей новоизобретенную автором несвятую «святость».

Христос Воскресе!

Отец Тихон, благословите!

С благодарным поклоном к Вам, читатели Вашей книги «Несвятые святые». Спаси Вас Господь за Ваш труд и старание.

По нашему мнению, книга «Несвятые святые» содержит много душеполезных мыслей и назидательных примеров. Но вместе с тем, позвольте нам исполнить архиерейское благословение и изложить вкратце наши замечания по поводу прочитанного.

Мы не ставили перед собой задачу рецензировать Вашу книгу, но к нам обратились наши благодетели с просьбой прояснить для них некоторые моменты из вашей книги. При этом они объясняли свою просьбу недоумениями и смущением, которые возникли у них по прочтении некоторых мест из Вашей книги. Мы, в свою очередь, внимательно прочитав книгу, пришли к выводу что, да, действительно, есть места, которые могут послужить соблазном для неискушенных читателей.

Далее, в Журнале Московской Патриархии (в №1, 2012г., стр. 56) мы прочли одобрительную статью о «Несвятых святых», которая содержала в себе следующие строки: «…помимо внешне незамысловатой событийно-сюжетной линии имеются несколько пластов осмысления, ряд сокровенных и глубинных подтекстов…».

Итак, благословите и, будьте добры, вместе с нами рассмотрите эти «пласты и глубинные подтексты». Надеемся на Ваше понимание и уповаем на то, что свершатся слова Писания: «Даждь премудрому вину и премудрший будет. Сказуй праведному и преложит приимати», поскольку и «совершенство совершенных несовершенно».

По нашему мнению, одним из самых соблазнительных моментов, имеющих глубинный подтекст, является рассказ про «Молитву и лисичку». Не будем цитировать здесь этот рассказ, понимая, что Вы его хорошо помните. На наш взгляд, душевредность этого текста заключается в том, что читающим, в том числе, детям, дается авторитетный церковный аргумент: «Буду верить как хочу и в кого хочу», – поскольку ангел (из этого рассказа) укорил монаха за то, что тот учил крестьянина правильно веровать в истинного Бога.

Антицерковность вытекает из этого рассказа по логике вещей: миссионерство лишается морального права проповедовать православие, поскольку миссионеру могут ответить: ведь в вашей же православной книге написано: «…ты со своей мудростью и книжностью отнял у него возможность… почитать Бога иначе…», то есть: “Не мешай мне почитать Бога так, как я это делаю”.

Сотрудники миссионерского отдела Московской Патриархии, прочитав этот рассказ, удивились и сказали: «Получается, что мы не имеем права проповедовать православие? И выходит, нужно упразднить миссионерство?»

Отец Тихон, не нам говорить Вам о том, что великое множество «верующих», которые и не заходят в церковную ограду, аргументируют свою позицию широко распрострененным мнением, мол, зачем мне идти в церковь? Я имею Бога в сердце, и мне достаточно. И Ваш рассказ утверждает это душепагубное мнение и удаляет человека от Церкви и от Бога. Кстати сказать, в этом же номере Журнала Московской Патриархии в нескольких статьях рассказывается о том, сколько усилий Святейший Патриарх Кирилл прилагает к расширению миссионерской деятельности повсеместно, и даже в Китае.

Помимо этого у нас возник вопрос: если сюжет рассказа взят из Пролога, то почему не указан день и месяц (поскольку мы не смогли найти в Прологе такого рассказа), а если это не из Пролога то… Господи, помилуй.

Это лишь один пример, взятый нами произвольно из середины книги. А теперь давайте рассмотрим все по порядку.

Итак, само название книги двусмысленно и наталкивает на кощунственное понимание святости.

Далее, в рассказе «Начало», на стр. 14 мы читаем: «Сегодня ночью мы спросили у «Сталина», кто будет править нашей страной. Он ответил, что какой-то Горбачев…». Надеемся, Вы понимаете, что «сбывшееся пророчество» не может не возбудить желания некоторых читателей заглянуть с помощью оккультизма в «будущее». Сколько же душ в результате окажется в бесовских сетях?!

В рассказе «Отец Гавриил» на стр. 157 образ отца Гавриила подается так, что теперь новоявленные «гавриилы» начнут расти по монастырям и епархиям, как грибы после дождя. Главный герой представлен таким образом, что читатель, в том числе, имеющий сан и власть, начинает неосознанно подражать ему. Если раньше он каялся во вспышках гнева, то теперь у него в этом нет потребности, поскольку у него перед глазами живой пример, ярко преподанный в книге, написанной духовным лицом. Таким образом то, что вчера представлялось сознанию грехом, сегодня уже осознается как добродетель, в силу вышеизложенного.

Но еще больший вред происходит от того, что грех страстного человека (в данном случае, наместника), «совершенно дикий поступок» (стр. 176) «одним образованным и уважаемым монахом» возведен на уровень добродетели, и даже более – «особой харизмы» (стр. 178). Нетрудно догадаться, какие последствия влечет за собой такая подмена. Страстные человеки, приняв за норму такой стиль поведения и заглушив голос совести самоправданием, основанным на прочитанном, уже пишут во множестве восторженные благодарственные отзывы, поскольку их освободили от труда покаяния. Хвалить книгу будут не только власть имущие, но и рядовые грешники, ибо те, кто раньше каялся в своих страстях, выражавшихся в грубом характере, после прочтения книги перестанут заботиться об исправлении себя, ибо «характер не лечится» (стр. 163). И это заключение не просто какого-то врача, а окончательно вынесенное определение всем известного архимандрита Тихона, настоятеля монастыря и ректора духовной семинарии: «…я окончательно заключил, что характер не лечится» (стр.183). Но позвольте спросить, если характер не лечится, то человек не изменяется, не может избавиться от греховных привычек, ибо они есть часть характера, а следовательно – как же может человек спастись? Если не может измениться к лучшему, то как он «преобразится в новую тварь во Христе Иисусе»? Здесь явное противоречие с православным учением. Мы, с прискорбием, уже наблюдаем душепагубные плоды, приносимые усвоившими эту новинку.

Очевидным примером того, что характер человека подлежит изменению, являются жития святых Ефрема Сирина, Нифонта Цареградского и других святых отцов. Это ошибочное утверждение о неизменности характера ежедневно опровергается самой жизнью, поскольку каждый из нас непрерывно изменяется то в лучшую, то в худшую сторону.

В рассказе «Августин» на стр. 237 сказано: «…единственным человеком, который сразу же его раскусил – «Какой это монах? Это жулик! В милицию его!» – оказывается тот самый «недуховный», «зверь» и «деспот» архимандрит Гавриил. Читающие эти строки и имеющие нрав, подобный нраву отца Гавриила, могут начать доверять своему «духовному чутью» и делать соответствующие выводы о людях.

Читая рассказ «Что происходило в духовном мире в эти минуты», мы озадачились вопросом: осознает ли автор, что он с тонкой иронией, так, что «не придерешься», высмеял и уничижил своих собратьев, диакона Григория и схиеромонаха Рафаила? Которых знает и помнит, несмотря на свое тяжелое состояние, и к которым очень уважительно относится архимандрит Кирилл (Павлов).

Коротенький рассказ «Об одной святой обители», на наш взгляд, во-первых, оправдывает смертный грех пьянства (см. 1 Кор. 6:10) тем, что можно, якобы, спастись не покаянием и избавлением от страсти, а как-то иначе, подобно монахам, описанным в рассказе. Что, в свою очередь, ведет читателя к чрезмерному упованию на милосердие Божие. А во-вторых, допустимо ли писать о собратьях в таком ключе, даже если это и было на самом деле? Не чувствуете ли Вы, что это является соблазном для «ищущих повода», и даже если все так и было, то почему бы не «покрыть срамоту отца своего»?

Оправдание страсти пьянства продолжается и в рассказе «Как-то в гостях у матушки», а именно, на стр. 328 мы читаем: «…и я даже представить не мог, что она способна прикоснуться к вину. А тут чистый спирт!..» и далее по тексту. Что это, как не завуалированное оправдание страсти? В скобках заметим: не приходил ли Вам помысел, что этот случай мог быть предсказанием и предупреждением для Вас лично? И уж совсем в скобках: не соблазнительно ли писать о взаимоотношениях монахов в стиле любовных романов Шекспира? Да и тогдашняя келейница матушки, нынешняя игумения С., в то время встретившая Вас недалеко от дома в сером подрясничке, говорит, что она, по благословению матушки, закрыла только калитку, а не дверь дома. И уж тем более об изъятии у матушки ключей речи быть не могло. И подобает ли последнюю насельницу Дивеевской обители, схимонахиню Маргариту, постоянно называть Фросей, если даже она себя так и называла по смирению?

Со стр. 418, не приводя весь абзац, вкратце цитируем: «…Не бросайте, пожалуйста, в них камни, они делали свое дело как могли». У читателя возникает вопрос: какое они делали дело, пьянствуя с чиновниками? Доброе или злое? Если доброе, то цель достигнута, пьянство — добродетель. Что не может не иметь злых последствий.

«Повесть о епископе, впадшем в блуд» поднимает другую злободневную тему: о блуде, но вместе с тем полагает основание для разнополярных выводов. Этот рассказ мог бы принести читателям душевную пользу, если бы сопровождался комментариями, наподобие тех, которыми снабдил «Отечник» свт. Игнатий (Брянчанинов). А без таких комментариев, увы-увы, достигается цель, противоположная благой. Без пояснений напрашивается вывод: если епископ после блуда может служить, то нам тем более не о чем сокрушаться после падения. В этом рассказе слова народа: «Мы не знаем всех ваших уставов… надевай свое облачение и служи, мы тебя прощаем», – подвигают паству на непослушание епископу, церковным канонам и на диктат архиереям своей воли. Последствия понятны. Таким образом формируется предсказанная в Откровении «Лаодикийская церковь» (народоправческая). А слова епископа «…ни сам я себя не прощу, ни церковь меня не простит…», – настраивают на ревизию и реформацию церковных канонов. И, как Вам известно из Откровения, люди будут воспитаны так, что не будут каяться «в блудодеянии своем» (Откр. 9:21). Так что не дай Бог кому-либо из нас воспитывать людей в таком беспокаянном духе. Ваша книга, к сожалению, не дает настроя на покаяние, а этот рассказ (без необходимых комментариев) – в особенности.

Далее, на стр. 458 читаем: «…но мы оба чувствовали, что все наши совершенно правильные объяснения будут сейчас несравненно грешнее перед Богом, чем это негаданное для нас нарушение поста». Вот каким критерием автор предлагает определять грех: «мы оба чувствовали», а не словами Христовыми «Егда отнимется от них жених, тогда постятся в тыя дни». Замечаете подмену? И другой казус: «Как… «совершенно правильные объяснения» могут стать грешными?» Следовательно, добро становится злом. В результате трапеза с жареным поросенком, в нарушение заповеди Христовой, тем более в Великую Среду, называется православным архимандритом «прекрасной, исполненной истинной христианской любви трапезой». Далее, на этой же странице Вы называете исполнение вышеупомянутой заповеди Христовой и Устава Церкви: «наши гастрономические ограничения».

Отец Тихон, помните описанный в «Отечнике» случай, когда старец с учеником приняли трапезу в постный день прежде 9-го часа, а позже, проходя мимо источника, они отказались пить воду, хотя и жаждали, во исполнение устава постного дня? Возможно и у Вас было нечто подобное этому. Почему бы не описать Вашу компенсацию, если она была, ради духовной пользы читателей?

Дабы не умножать слов, скажем, что в рассказе «О глупых горожанах» полагаются весьма удобные основания для самооправдания всех бесчинств и беззаконий различных младостарцев и младоархиереев. А в рассказе «О смирении» оправдывается страсть гнева и бесчеловечное избиение под властью этой страсти, ибо иноком были избиваемы не только богохульники, но и собратья. Ревность инока понятна, но если досталось и своим, то это есть одержимость страстью и одобрено быть не может. Одобряется ревность, но не одобряется страсть. И мы понимаем, что Вы хотели сказать рассказом «Как отец Рафаил пил чай», мы понимаем «что», но не согласны с тем «как» Вы это преподали. Дело в том, что у этого рассказа имеется побочный эффект. Вы, без сомнения, знаете слова Марка Подвижника о том, что причиной всякого греха являются тщеславие и сласть. И если сластолюбие есть причина и основание всех страстей, то «чаепития», представляемые читателю как доброе дело, являются подпиткой страсти сластолюбия, препятствующей душе человеческой принести покаяние и достигнуть освобождения от страстей. И особенно это относится к монашествующим, по слову преподобного Серафима Саровского, сказавшего: «Чаепитие – вовсе не монашеское дело».

И совсем уж недопустимыми являются слова, читаемые на стр. 605: «Но и это было еще не все! Отец Рафаил иногда отвечал не то что за всю Вселенную, но и за Самого Господа Бога!» Что это как не богохульство и клевета на своего духовного советника и отца? Ведь ответ отца Рафаила: «…Господь не любит боязливых», – вовсе не дает оснований утверждать, что он отвечает вместо Господа Бога. Тут хуже, ведь «отвечал», в данном контексте, однозначно понимается, как «брал на себя ответственность». И ответственность за Кого? За Господа Бога?

На 629-й странице, в рассказе «Несвятые святые» мы читаем Ваши слова: «Отец Рафаил был настоящий монах. Хотя и большой хулиган». Не есть ли это смешение святости с грехом и добра со злом? Можно не сомневаться в том, что это небывалое в православном сознании вавилонское смешение многим придется по нраву, ибо дает «твердую надежду» спастись, не прилагая усилий к тому, чтобы осовободиться от страстей. Получается, что необязательно каяться и бороться со своими греховными склонностями для того, чтобы войти в Царство Небесное (ср. Мф. 4:17). А в результате святость-то выходит какая-то новая, не святоотеческая, не святая.

Отец Тихон, обратите внимание на то, что в такой объемной книге ни одного абзаца не посвящено покаянию, а без покаяния невозможно спастись ни одной душе. А надежда спасения, тем не менее, подается. Но путем чего? Путем подспудного, порой неосознанного оправдания своих греховных склонностей и самого самооправдания, которое является свойством диавольским. Возможно ли такое спасение? Конечно нет. Но тем не менее, Ваша книга уже действует в душах людей, и количество их будет умножаться день ото дня. Ведь всем верующим хочется спастись, но трудно отказаться от чревоугодия, пьянства, гнева, блуда и прочих греховных склонностей и пристрастий, трудно и не хочется переделывать себя, ломать привычки, трудиться над собой, изменять характер. Не хочется употреблять усилия для достижения Царства Небесного внутри себя посредством всецелого покаяния.

Но в книге все герои, которым хочется подражать, благодаря Вашему талантливому изложению, не проявляют покаяния и исправления и названы хоть и «несвятыми», но святыми. И в итоге полагается начало «новой святости».

В заключение скажем, что, хотя Вы и даете свое понимание святости (стр. 635), но оно не бесспорно и оставляет ощущение авторского субъективизма, и читателем не воспринимается на фоне ярких, впечатляющих образов, которым неосознанно хочется подражать.

Читая Ваши заключительные слова: «Нет на свете ничего более прекрасного, чем созерцание поразительных действий Промысла Спасителя о нашем мире», – невольно хочется продолжить их следующими словами: и нет ничего более прискорбного, чем видеть, как посредством усвоения неправильных, душепагубных мнений о спасении погибают души человеческие, за которые умер Христос. И чтобы не допустить этого, мы и решили написать Вам это письмо. Надеемся на Ваше понимание, мы ни в коем случае не имели целью как-то задеть Вас лично и просим простить нам возможные резкости. Сие пишем для того, чтобы в последующих переизданиях книги были исправлены ошибки, которые могут иметь душевредные последствия. Рассчитываем на то, что исполнятся слова Писания: «Даждь премудрому вину и премудрший будет». Желаем спасения Вам и всей Вашей пастве.

Просим Вас, хоть в краткой форме, ответить нам на это письмо.

С любовью о Христе, иеромонах Николай со братией.

Сайт Свято-Троицкого пустыннического скита Липецкой епархии

Читайте также: Несвятые святые: чудеса в решете