Чтение для впавших в уныние. Бестселлер Майи Кучерской издан в Киеве

В киевском издательстве «Quo Vadis» увидел свет «Современный патерик» Майи Кучерской — сборник историй, рассказов и анекдотов, посвященных современной жизни Русской Православной Церкви. Книга с подзаголовком «Чтение для впавших в уныние» вызвала большой резонанс в церковной и литературной среде. Едва появившись, первое издание книги было раскуплено. Автор предлагает читателю познакомиться с той частью жизни церкви, которая для большинства мирян остается или загадкой, или неизведанной. Публикуем предисловие к «Современному патерику» Ксении Лученко, написанное специально для киевского издания.

«Современный патерик» Майи Кучерской впервые был опубликован в журнале «Знамя» в 2004-м году, а в 2005-м в издательстве «Время» вышла первая полная книжная версия. С тех пор «Патерик» регулярно переиздается в России и расходится солидными тиражами. Споры об этой книге в интернете то затихают, то вспыхивают с новой силой.

Корни «Патерика» Кучерской восходят не столько к древним патерикам, сколько к «Соборянам» Лескова и «Мелочам архи, прото- и просто иерейской жизни» Михаила Ардова. Явно прослеживается и связь с Хармсом. Кажется, одна из задач Кучерской — показать, зачем современному человеку ходить в храм, что находят люди в церковной жизни, попытаться нащупать, как можно нефальшиво говорить о вере с современным человеком. Она выбрала наиболее подходящую для выражения религиозных смыслов форму притч, подразумевающую иносказательность и парадоксальность.

Все вошедшие в книгу тексты, — а среди них и стилизации под проповеди, и пародии на волшебные сказки, и обыгрывание «страшилок» из детского фольклора, и анекдоты, — сохраняют эту «притчевость», герои Кучерской, даже атеисты, живут в мире, в котором есть не только материальное измерение, но и духовное. Мораль подразумевается, но никогда не бывает сформулирована «в лоб». Кучерской удается транслировать в своих весьма лаконичных и скупых на витиеватые эпитеты текстах ощущение духовной реальности.

Современный читатель не воспринимает дидактику и нравоучения, он приучен к постмодернистскому передергиванию и иронии. И Кучерская щедро иронизирует, а подчас и саркастически усмехается. Но за этим отстраненным и иногда даже весьма острым подтруниванием чувствуется выстраданная любовь автора ко всем своим персонажам и к объединяющей их церковной жизни. В финале «Патерика» герои: и батюшка-бизнесмен, и батюшка-атеист, и злая игумения, и десятки героев-мирян — набожных и не очень — и все-все остальные на Пасху оказываются в храме, всех их охватывает пасхальная радость. Учитывая иносказательность этого последнего отрывка, можно предположить, что так Кучерская представляет себе всеобщее воскресение.

Портрет современного «народа Божия», нарисованный Кучерской, вполне правдоподобен. Каждый церковный человек узнает в героях Кучерской себя или своих знакомых. В некоторых отрывках фигурируют реальные и узнаваемые персонажи, в других — собирательные образы, третьи совсем фантастичны. Среди прототипов угадываются, например, знаменитые старцы XX века — протоиерей Николай Гурьянов с острова Залит и протоиерей Павел Груздев. Их образы, созданные Кучерской в «Патерике», напоминают иконы наивных художников.

Конечно, у «Патерика» есть не только много благодарных читателей, среди которых маститые московские протоиереи (например, отец Димитрий Смирнов), но и яростные критики, которые считают, что недопустимо так писать о Церкви. Многим православным читателям принять книгу было действительно нелегко, слишком она отличается от привычной душеполезной литературы. Зато интеллигентная светская публика восприняла «Патерик» на ура, о чем свидетельствуют и многочисленные рецензии в толстых журналах, и забитые до отказа залы на презентациях.

Как первый опыт описания современной церковной жизни изнутри, рассчитанный на самую широкую аудиторию, “Современный патерик”, безусловно, войдет в историю литературы. Во многом еще и благодаря изяществу формы и великолепному языку, недаром автор — кандидат филологических наук и специалист по русской литературе XIX века.

Цей запис має один коментар

Залишити відповідь